Еду в гостиницу, но всё время кошусь на недовольно сопящую Рину.

Плавную линию носа, полных губ, дерзкого подбородка, хрупкой шеи с отпечатками моих пальцев. Пока красноватые отметины, но скоро польются синевой. Не жаль от слова «совершенно». Была бы моя воля…

А глаза уже цепляются за узкое декольте платья. Круто очерченную грудь, пусть небольшую, но высокую.

Неудивительно, что художник на Рину повелся. Я его понимаю. Сам озабочен. Только это моя персональная болячка, и меня раздирает от мысли, что какой-то скот посмел осквернить своими грязными ручищами и поганым ртом чистоту МОЕГО ангела. Я не шутил. За мелкую загрызу любого! Не то чтобы это считал нормой. Но это моя озабоченность!!! Она меня тоже волнует. Лечение пока не нашёл, а созерцание объекта вожделения зверски возбуждённым Бесом, однозначно, не способствует усмирению голода. Скорей аппетит разыгрывается. А похоть достигает уровня плюнуть и трахнуть мелкую. Ей уже восемнадцать! Это ведь допустимый рубеж.

Торопливо беру себя в руки. Сигарету в зубы, прикуриваю.

Еду вперёд. Мелкая играет в молчанку, и я не особо горю желанием говорить. О чём? О её поведении? Бл*!!! Не правда! Впервые в жизни я хочу устроить разборки. Я. Хочу. Понять. Что. За. Х*. Была?

Стукнуло восемнадцать, и крыша поехала? Что за отрыв? Деда нет? Бл*, так я устрою перевоспитание. Мозги обратно быстро вставлю.

— Форточку хоть откройте, — ворчит Рина, скривившись, будто лимон проглатывает.

А я поизмываться хочу.

— Будешь? — протягиваю сигарету на полном серьёзе, посматривая на Арину.

— Я не курю, — мотает головой и отворачивается к окну. Жмёт на кнопочку, оставляя небольшой зазор для свежего воздуха.

— Точно? — Издеваюсь. — Может пора? Ты же, б*, взрослая стала… Пьёшь, с мужиками зажимаешься, видать сильно между ног зудит…

— А почему нет? — пьяно фыркает Рина, словно не врубаясь, что и без того по тонкой грани ходит.

— Ты сейчас сама поняла, что сказала, или это в тебе так шампанское отвагу неслабо обостряет?

— Не все такие храбрые по жизни, как вы!

— Но я-то за своими словами слежу. И при необходимости отвечаю. А вот ты, мелкая, начинаешь борзеть и нарываться.

Делаю тяпку, ибо перед глазами кровь начинает затмевать разумное.

Мимолётно вижу, как Рина морщится, окошко открывает сильнее.

— Всё нормально?

— Да, — ворчливо или сонно, прислоняясь к поверхности.

Но я-то вижу, что дело не очень. Мелкая бледнеет, ёрзать по сидению сильнее начинает.

— Ну-ка терпи, вон, заправка, — киваю в сторону. Как раз по ходу. Остаётся чуть-чуть.

— Я не хочу заправку, — пьяно что-то лепечет возражением Арина.

Ещё не хватает с ней перепираться. Она видимо не в курсе, что перебор с алкоголем имеет последствия.

На нужной отворотке с центральной дороги сворачиваю к заправке:

— Мне плохо, — скулит Рина.

Бью по тормозам на парковке, впритык со зданием. Выскакиваю из машины. Быстро огибаю. Дверцу со стороны мелкой нараспашку. Девчонку за локоть из тачки, наплевав на слабые попытки вырваться, и волоку внутрь:

— Мне… — уже начинаются потуги к рвоте. Арина ладошкой рот затыкает, глазищи огромные. Сама в шоке. Это хорошо. Может запомнит на будущее, как это, круто и по-взрослому напиваться!

Да и у меня совсем из головы вылетело, что девчонка совсем не устойчивая к выпивке. Опыта нет, да и голодная весь день. Развезло быстро, а так как слабый желудок…

Торопливо в туалет юркаем. И очень вовремя. Мелкую тотчас рвёт — в раковину. Едва успеваю придержать, а так бы навернулась на каблуках по кафелю. Одной рукой за талию придерживаю, а другой — волосы.

Рина всхлипывает, её опять полощет. А я прижимаюсь к ней, всё острее ощущая раскалённым пахом и каменным членом, как зад мелкой ёрзает туда-сюда. До стона тугого хорошо, и, бл*, охренительно больно.


— Пусти, — сначала взбрыкивает плечами, а потом и бёдрами девчонка.

Волосы, которые до сих пор удерживал бережно, на затылке зло в кулак сминаю и рывком Арину к зеркалу лицом:

— На, погляди, какая красотка! Взрослая, бухая, облеванная.

— Отпусти, — сквозь зубы шипит, руками цепляется за раковину. По щекам текут слезы.

Я в ярости похотливой и слепой: встряхиваю сильнее, чуть ли носом в зеркало не тыча:

— Вот такие развесёлые последствия, мелкая, ждут, когда не знаешь меры, а желудок слабый.

— Пусти, — всхлипывает, шлёпая по моим рукам своими, а тело об меня ещё рьянее обтирается.

Отпустить бы, да хрен там. По-моему, я уже дошёл до точки, и лучше кончу в брюки, чем отпущу и ледяным душем умоюсь.

— Любуйся, идиотка, — встряхиваю гневно, и в бешенстве больше на себя и свой похотливый член, что конвульсивно дёргается в жажде оказаться в мелкой.

— Так не терпится стать взрослой? Торопишься? — рычу, уже не в себе. — Выпить решила, потрахаться… Я тебе, сук*, всё устрою! — Ловко подцепляю подол, но задрать не получается — узкое. И пока Рина таращится на меня обезумевшими от ужаса газами, дёргаю ткань по боковому шву. Помещение наполняет треск, испуганный всхлип Арины. А моя оголодавшая по женской плоти ладонь, смяв девичью ягодицу, натягивает резинку крохотных трусиков. Всё бы отдал, чтобы увидеть мелкую в нижнем белье, которое для неё купил. Под платье… Не шибко разбираюсь, но на то есть консультанты в магазине. Очаровательные создания. Показав им наряд, в течение нескольких минут получил на выбор три комплекта, и от одного меня уже в магазине заклинило. Оно было для МЕЛКОЙ. Идеально. И даже платья не нужно!

— Пусти! — рыдает Арина, но отбивается так, словно подогревает интерес.

— Уверена? — шиплю, продолжая ощупывать. Пальцы по промежности влажной скользят. — Ты же, бл*, течёшь как сука. Хочешь… — нажимаю точку и Арина, ахнув, прогибается, боднув задом мой изнывающий пах.

— Хочу! — навзрыд, а меня оглушает. — Хочу!!! Тебя! А ты…

Член в брюках настоятельно трепыхается — вот-вот кончу.

Ласкаю, но с большим желанием бы вылизал, а потом всадил.

— Что я? — дичаю от нездорового желания: совсем голос охрип. Глотку нещадно сушит. Руку мелкой себе на пах, и даже глаза закрываю от того, как меня сотрясает от удовольствия. — Видишь? Чувствуешь, что ты со мной делаешь? Даже такая… жалкая, зарёванная, ублёванная и бухая, — выплёвываю наболевшее. — Малолетка грёбаная! На х* раздражать мужиков? Мы, сук*, можем быть неуправляемыми, если член колом! Крыша едет? Всасываешь? А если так невмоготу и ебли захотела, так я тебе сейчас устрою незабываемую…

— Н-нет, — рыдает Рина, вырываясь из капкана ожесточенней, но я сильнее, потому пленяю за промежность, да так сильно, что Арина взвывает и на цыпочки становится, стараясь избежать моих безжалостных ласк.

— Но я, бл*, знаю, что такое стопор! — меня трясёт. Крупно, яростно, будто получаю долгожданную разрядку, и волна экстаза до сих пор гуляет по телу. — И ты — не для меня!

— Простите! — в дверь робко стучат. — У вас всё нормально? — волнуется работница заправки. На нас, быть может, и внимания бы не обратили, но в такое время посетители заглядывают крайне редко. Потому странная пара, закрывшаяся в туалете, однозначно, вызывает интерес. А если учесть наши крики и рыдания Аринки…

Бесплатный спектакль!

— Да! — шумно дышу, ещё прижимая к себе мелкую. Смотрю на неё через зеркало и ненавижу себя! Не солгал — хочу. И боюсь, это со мной, пока не сдохну — а загнусь без неё, если не сейчас, так скоро.

— А у девушки? — надоедливая работница не унимается. Пристальным взглядом на Рину, пилю. Девочка сообразительная:

— Да, — голос шершавый, — у меня всё хорошо. — Маленькая гордячка, малолетка непрошибаемая! Не сдаётся — мне с вызовом отвечает. В глазах ненависть, губы… порочные вишневые губы кривит. И я опять не выдерживаю. Махом воду врубаю, мелкую в раковину лицом окунаю и с остервенением умывать начинаю:

— Не смей больше краситься! Тем более так! Пока я рядом…

Она брыкается, по рукам лупит, задыхается, плюётся. Но я упорно воду в лицо плюхаю, натираю и со своей ладони ЕЁ порочный запах смываю. Мог же помягче, и лишнего не говорить, тем более делать… Мог, но не мог!

Ладно, жизнь — она сук* такая. Бьёт, а мы сильнее. Рине — урок, и мне.


— Умойся лучше, я в магазине подожду! — отпускаю толчком, но возле двери на миг торможу. Во мне Бес ещё играет и кровь похотью бурлит. Сжав зубы, ручку дёргаю… Дверь даже не была заперта!


Пока мелкая приводит себя в порядок, я воды в дорогу покупаю, сигарет, жвачку. Работницы на меня поглядывают с опаской, с настороженностью косятся на дверь в уборную.

Терпеливо жду, и когда уже готов плюнуть на принципы, и наорать на Рину, она выходит. Размытые круги под глазами, красные пятна, рассеянный взгляд. На меня не смотрит, беру под локоть и к машине веду.


Благо, путь до гостиницы заканчивается быстро, а так бы хрен его знает, до чего бы договорился со своей извращенной совестью?

Мелкая уснула. Уже было покидаю машину, как Рина начинает метаться. Сначала хочу разбудить — пусть со мной пойдёт, в номере переоденется, но потом передумываю — не готов я с ней в столь комфортных для секса условиях оставаться наедине. Я кремень, но и его вода точит… А эта мелкая, ещё та река.

Молча покидаю тачку. Захожу в гостиницу, но в номер не спешу — для начала обращаюсь к администратору. Молодой мужчина, около тридцати. Одет стандартно для подобного заведения. И улыбка шаблонная.

— Набогий Милена Игоревна должна была для меня оставить посылку, — руку на столешницу высокого ресепшена, постукиваю пальцами, в ожидании ответа. Парень быстро проверяет по базе запрос.

— Да, вы правы, — кивает с улыбкой. — Две посылки. Они вас уже ожидают.