Анна Абрамова - Бес с тобой

— Я не хочу вступать с вами в глупую полемику, — ныряет за кресло Рина. А у меня аж руки горят, ревность выплюнуть.

— То есть мне не ждать вразумительного ответа, что за х* вчера с тобой была?

— У меня его нет, — ворчливо и небольшой паузой.

— И часто у тебя вот такие закидоны случаются?

— Мои закидоны, — возвращается на место Арина уже футболке, — больше не ваша головная боль. — Опять пакетом шуршит. Копошение, возня… Девчонка в куртку влезает.

Не верю своим ушам, потому и зависаю на банальном просмотре, что делает мелкая.

— Ты, бл*, сейчас поняла, что сказала?

— Я вас прошу впредь думать, как именно применяются маты, — сухо отрезает Арина.

Нервно прикуриваю. Деланно внимательно на дорогу смотрю.

— Бл*, - по рулю руками ударяю: меня прямо переполняет ярость, — ах*ть можно! Только днюху справила, и тотчас понты начались дешевые!

— Ничего подобного, — хмурится Рина. — Я всегда просила при мне не выражаться. И не курить! — на этом она даже голос чуть повышает.

Зло бью по кнопке стеклоподъёмника:

— Мелкая, рот закрой, — рявкаю, плохо собой владея. — Я тебе… сегодня и без того до х… предостаточно… много позволил… — даже слова тяжко даются, как бы ни бесновался, а поток ругани пытаюсь фильтровать. Муд*, но зачем-то поддаюсь её просьбе. — Лучше умолкни, — достигает небывалого уровня ярость. На себя! На неё. Ситуацию! Гребаную жизнь, что столкнула нас, при этом чётко показывая, как мы далеки друг от друга! — Иначе выпорю, — звучит внушительно. Самого пронимает только от одного охриплого голоса, хозяйство судорожно дёргается, а сладкая истома по венам бежит, ударяя в пах.

Арина красноречиво умолкает. Руки на груди в защитном жесте. Взгляд в окно. А меня этот жест ещё сильнее раздражает.

— Теперь, бл*, из себя само послушание строишь? — окурок в окно.

Рина продолжает молчать.

— Ты меня решила вывести на всю гамму чувств? Проверить насколько я могу быть эмоционален?

Девчонка молчит.

Вновь бью по рулю ладонями:

— Мелкая, тебе лучше отвечать, когда я спрашиваю!

— Вы же сказали — умолкнуть. А теперь требуете, чтобы отвечала. Вы непоследовательны. Уж определитесь…

— Умная стала не по годам.

— Жаль, что вы этого не заметили, но я и до сего дня была достаточно умна для своего возраста.

— Ты нарываешься! Реально ведь выпорю!

— Хотите заполнить пробел в своём жизненном опыте?

Сначала не верю, что она это ляпает, но бросаю украдкой взгляд, и все разумные слова вылетают к чёртовой матери. Девчонка слишком равнодушна и надменна. Она меня собирается уделать словами?

— Повтори, что сказала, — не могу же я так глупо спалиться.

— Пробел в опыте… — только теперь она чуть тушуется. — Воспитания. Вы говорили, что у вас его не было… Присматривать за детьми… — размыто поясняет, краснея и бледнея. — А показательная порка, как один из возможных механизмов воздействия на психику ребенка, может быть весьма убедителен, — бурчит научную лебеду Рина, взрывая мозг окончательно.

— Мелкая, ты из меня монстра делаешь. Мне это не нравится! — признаю в бессилии.

— Не становитесь, — дёргает плечом. — Не я на ссору вывожу.

— Я тоже не шибко хочу ругаться, но дико хочу понять, что не так? — кое-как усмиряю, проглатываю ярость. С кем-либо другим я бы уже или прекратил общение, или морду набил. Но с Ариной… Она не похожа на невменяемую. — Ты слышишь? Хочу понять, что-то случилось?!

— Не понимаю, о чём вы, — бубнит под нос, продолжая буравить взглядом пейзаж за окном.

— Для начала, мы уже давно перешли на «ты».

— Пора возвращаться к выканью. Это мелодичней, гармоничней и практичней.

В душе недоброе предчувствие, словно медленный яд по венам расползается. Сердце мощными ударами в грудь вколачивается.

— Я тебя обидел? — смотрю на Арину через зеркало заднего вида. — Аукцион?.. Ресторан? — перебираю, пристально всматриваясь в реакцию мелкой, чтобы считать момент попадания. — Выставка?.. — потому, как Арина хмурится, поджимает губы — ловлю нить. — Ты приняла на свой счёт что-то? Милена тебя… обидела? — Затыкаюсь, ведь уже на имени Милена меня припечатывают колючим взглядом. — Оскорбила? — продолжаю допрос, Рина руки на груди плотнее стискивает, опять уставляется в окно. — Она была дерзка, — соглашаюсь спокойно. — Прости за неё. — Хочу загладить вину, нам ещё дома разбираться с дальнейшим будущим. Куда уж сильнее обострять и без того накаленные отношения? Жду разборок, и страшусь, как ничего и никогда.

— Мне всё равно до этой женщины, — нарушает молчание девчонка, но по тому, как звучит голос — она лукавит.

— Тогда в чём дело? — теряюсь в непонимании.

Арина вновь жалит взглядом, но упорно хранит безмолвие.

— Ты можешь прямо сказать? — повышаю тон. — Не люблю биться в закрытые двери и непрошибаемые стены. Диалога не выйдет, если будешь упрямиться и дуться.

И тут мелькает шальная мысль. Нелепая, яркая, но настолько, что ослепляет своей ясностью.

— Это из-за того, что я тебя оставил с этим гондоном?

Рина заметно нервничает.

— Из-за Милены и меня? — Решаю дожать.

Лицо Арины становится слезливым.

Как обухом по голове — сижу несколько секунд в прострации. Пока глаза не натыкаются на спидометр, где шкала нормального давно превышена.

— Тебя не касается моя личная жизнь…

— Я ненавижу Вас!

— Охуевательно! Я не напрашиваюсь на твою любовь! Она мне по хрену не всралась, — больше не слежу за базаром, потому что лгу безбожно. И так дерьмово мне давно не было. — Милена! Моя! Любовница! У нас с ней важные дела. И по работе и по личным вопросам. И чем мы с ней занимаемся, тебя не должно е*ть! Просто заруби это у себя на носу! У меня! Есть! Личная! Жизнь! Вне! Твоего! Мира! Если я хочу т*ся, я иду и т*сь. Хочу упиться — иду и упиваюсь. Ты мне никто! Я тебе никто! А просто обещал за тобой присмотреть! Вроде делаю… Остальное, мелкая, ты попутала. — От переизбытка чувств бью кулаками по баранке, а когда понимаю, что градус накала шкалит, ногу на силу отрываю от педали газа. Руль под пальцами скрипит, но я обязан взять себя в руки. Дыхание, дорога, свобода…

Сворачиваю на обочину. Сигарету в зубы и безмолвно ору.

Б*!!! Что же я творю?

Что нагородил?

Нет, правильно, наверное.

Но, с*, почему так больно и тошно?

Не то курю, не то жую сигарету.

В руке до сих пор портсигар кручу. Кручу, кручу, пока не замечаю в углу тёмное пятно. Словно ползущая с угла клякса.

Тру, тру, но это не грязь.

Само серебро потемнело.

Хрен с ним. Прячу в карман куртки.

Докуриваю, чуть усмиряю бурный поток кровь, мыслей и желания придушить мелкую, окурок в окно.

Молча врубаю передачу, газ…

И только минутами после решаюсь глянуть.

Арина сидит, руками обхватив ноги подтянутые к подбородку. Зарёванная, но упрямо смотрящая в боковое окно.

Ничего!

Бес не боится Ада. Для него это обычная среда обитания.

Бл*, только ещё никогда Ад не казался столь омерзительным.

За всю оставшуюся дорогу, Рина больше не проронила ни звука. Ни слова, ни жеста. Мы останавливались перекусить. Но она не ест, не пьёт.

Упрямая зараза. Хотел наорать, насилу втолкать хоть булочку. Хоть кофе… Но вряд ли это поможет.

Ей нужно успокоиться. Свыкнуться. Смириться.

Ничего. Больно… пока, зато потом пройдёт всё.

Притупится, полегчает… Всё нормально будет.

Лучше оборвать любую мысль, что у нас есть какой-то шанс быть вместе. Тем более, я уже не раз говорил, что всего лишь выполняю обязательства. Что у меня на неё нет притязаний. Никакого на хрен сексуального контакта!!!

Перед отвороткой в город делаю ещё одну остановку — покупаю кофе. Не подлизываюсь, но пробую примириться. Предлагаю Рине.

Даже не глядит на меня — смотрит в одну точку.

Ну и на хрен всё это!!!

Выкидываю в мусорку, газую…

Выгружаемся домой тоже в молчании.

В кабинке лифта мелкая ни разу не поднимает на меня глаза.

Домой заходим в гробовой тишине.

— Я хочу кушать! — брякаю глухо.

Мы раздеваемся, Арина, словно подневольная кукла, шагает на кухню. А мне будто ножом по сердцу ведут. Не нужна мне такая подобострастная хозяюшка!

— Можешь не готовить, я закажу, — отворачиваюсь, не желаю видеть девчонку. И желательно ВООБЩЕ и БОЛЬШЕ! — Ты что-то будешь?

Молчание хуже назойливого бренчания на одной струне — бьёт по нервам всё раздражительней. Нехотя кошусь на Рину. Продолжает механически двигаться. Не выдерживаю… В пару шагов оказываюсь в кухне. Разворачиваю мелкую и встряхиваю за плечи:

— Бл*, сколько можно дуться? — едва не плююсь желчью от гнева.

— Я не дуюсь, — безжизненно отзывается, но в глазах испуг. От сердца отходит… Чуть отпускает. Хоть говорить начала.

— Бойкот мне решила устроить? — глаза в глаза. — Что за война?

— Я не воюю. Не умею, — бесстрастно. — Всего лишь хочу выполнить СВОЁ обещание, — холодно и ровно. — Я обещала, пока мы вместе, готовить.

— Да по хрену мне на еду! Закажу!

— Мне не сложно. Руки уберите, — по-взрослому, да не просьбой. — Спасибо, — только выполняю, Арина воду включает. В кастрюлю набирает, и её на плиту…

— Ладно, — киваю зло. Пусть поиграет в кухарку. Может успокоится. Ревность отпустит — девчонка подумает и образумится. Она умная. Поймёт, что я прав. — Дело твоё, — ухожу в комнату.

Арина

Кусок в горло не лезет, поэтому даже себя не заставляю. Ухожу в комнату. Сижу, будто на обломках жизни. Смотрю в стену, вижу пустоту. По телу разливается холод одиночества.