— Будь собой, это всегда в тему.

— Тогда мы оба будем молчать, — прячет взгляд в своём блюде.

— Молчание — золото, — извлекаю умную фраза, зажевав яичницу остатками бутера.

— Иногда его слишком много, — мрачнеет Арина и встаёт из-за стола.

— Золота много не бывает, — допиваю остатки кофе, ещё раз отметив его приятный вкус.


— Простите, но мне пора… уходить, — омывая посуду, осмеливается посмотреть на меня через плечо.

— Понимаю. Спасибо… — тоже поднимаюсь. Равняюсь с девчонкой, ставлю в мойку свою посуду, но осторожно, чтобы не коснуться Ари. Ещё испугается, решит, что пристаю…

— Не думайте, что я вас гоню, — оправдывается смущённо, скосив на меня глаза, — но оставить вас не могу.

— Да я всё понимаю, — ничуть не обижен. Этого стоило ждать.

— Я быстро. Приму душ, оденусь… и буду готова!

— Хорошо. Я пока лекарство приму.

На том и расходимся.

* * *

Быстро глазами пробегаюсь по гостевой. Пилюли в рот, запиваю водой несколько штук угля… И спешно придумываю, что делать дальше, но от мыслей отвлекает звонок.

Не телефонный.

Прислушиваюсь.

Опять раздаётся громкий и мерзкий «дзынь».

— Арина, — зову девчонку. Слышит она или нет? Ждёт кого.

А может, свои?

Сердце ёкает и тотчас в груди неприятно холодит.

Звонок требует хозяев, да так настойчиво, что плетусь по коридору, попутно заглядывая в комнаты, какие попадаются, на предмет интересного, пока не оказываюсь в торговой лавке. ГГГШ 5M1NiAzu Иду через зал, уже видя через окно — мужчину и женщину. Одеты по-деловому, точнее офисному.

Крупная женщина в сером костюме с юбкой ниже колена под плащ и с сумкой. Чуть выше среднего роста. Грязно-русые волосы по плечи. Макияжа минимум, но он всё равно делу и телу не поможет. Грубовата и массивна.

Мужик — в чёрном брючном костюме, под строгую куртку и с портфелем.

Вровень с напарницей. Тёмные волосы аккуратно подстрижены, зачёс на сторону почти не скрывает залысины. Тонкие черты лица, очки…

Кровь из носа, парочка из органов опеки.


Сбежать что ли?

Не получится…

Они меня уже заметили.

Какие расторопные и глазастые…

Да, работа такая.


Нехотя отворяю дверь, изображая всем видом спокойствие.

Немая сцена. Они с удивлением таращатся на меня. Я ровно на них.

— Утро доброе, — скучающе и слегка удивлённо. Кто-то же должен первым отмереть.

— Здравствуйте, — учтива немолодая женщина.

— Здравствуйте, — формальное от мужика.

Тётка обменивается растерянным взглядом со своим напарником.

— Мы из отдела опеки и попечительства.

Как бы невзначай оборачиваюсь, хотя на деле реагирую на едва слышные шаги. Мимолетно вижу Арину с полотенцем на голове. Она, как испуганный заяц, лишь нос показывает, и тотчас обратно юркает — за стену, разделяющую зал и магазин.

Равнодушно уставляюсь на парочку. Я весь во внимании…

— Меня зовут Светлана Георгиевна Авдеева, — суёт перед глазами удостоверение личности. — А это, — шаблонный кивок на напарника, — Антон Степанович Ратников.

Мужик чуть дольше возится с документами. Видимо до последнего ждёт, что я отмахнусь. Но я непрошибаем — «без бумажки — ты букашка!»

Только в памяти фиксирую морду второго работника отдела и некоторые данные, чтобы потом пробить у Агапыча, вновь с деланным равнодушием смотрю то на тётку, то на мужика.

— Простите, а вы кто? — с чувством такта у работницы опеки явно тяжело, впрочем, как и со взглядом. Холодный, пронизывающий, колючий. Привыкла с людьми других слоев общаться, где такт и учтивость не воспринимают.

— Я, — чуть запинаюсь. Спешно размышляю, как более правильно представить. — Я — дядя Арины.

— Дядя? — вытаращивается Светлана как-то там… Авдеева.

— Угу, — кивок. — Дмитрий Романович Бессов. Временно за ней приглядываю.

— Опекун? — сощуривается Светлана.

— Если вам так будет угодно, — задумываюсь над сложностью подделать документы в ближайшее время. И понимаю, что это тяжко и накладно.

— Нам об этом никто ничего не говорил, — пробормотал Ратников, вновь обмениваясь с напарницей удивлённым взглядом.

— Проходите, — благосклонно распахиваю дверь шире и киваю в зал. Я должен показать себя хорошим и воспитанным хозяином. Пусть и временным… — Не разговаривать же нам на пороге, — выдавливаю благодушие.

Пара проходит в лавку, а я руку к боку прикладываю, пережидая боль. Закрыв дверь, торопливо шагаю за прилавок на тот случай, если рана начнёт кровоточить и чтобы глазастые работники отдела… этого не заметили.

— Исмаил Иосифович загремел в больницу, — начинаю непринуждённо, но без лишней угодливости и желания показаться милым. — Думаю, вы уже в курсе.

— Да-да, — задумчиво кивает Светлана. — Поэтому мы пришли к Арине.

— Зачем? — изображаю искреннее недоумение. — Исмаил позвонил, попросил меня пару недель присмотреть за племяшкой. Пока сам лечится.

Недоумение на лицах Авдеевой и Ратникова смягчается, но полностью не спадает:

— К сожалению, — без вины, но с завидным упрямством и явным намерением осадить, — нас никто не предупредил о вас.

— А я тут причём? — хмурюсь.

— В такой щекотливой и спорной ситуации было бы уместно, — колюче поясняет Светлана, уже не скрывая недружелюбия. Полагаю, в парочке, яйца именно у этой особы. — Не могли бы вы показать документы? — Авдеева пристально на меня смотрит, словно знает, что документов нет, и я их не покажу. — На опекунство или попечительство. Или нотариально заверенную копию, — выдавливает ядовитую улыбку.

Твою мать! Вот же приставучая стерва!

— Мы не официально договаривались, — поясняю спокойно.

— Тогда прошу нас извинить, — леденеет тон Светланы, — но вы Арине Родионовне Коган всего лишь дядя, хотя документов, это подтверждающих, как понимаю, у вас тоже нет? — а взгляд такой, что до кишок пробирает.

— Оставил в номере гостиницы, — тоже не пальцем сделан. А Авдеева не самый жуткий человек с кем мне приходилось иметь дело и негласно сражаться за альфа-принадлежность. — Как прилетел, сразу в гостиницу, а потом сюда… Сами понимаете… Забыл…

— Нет, — даже не пытается изображать симпатию. — Не понимаю, — продолжает меня сканировать Светлана и тут же строго: — Дмитрий Романович, вы же хорошо понимаете, что оставить девочку под вашим присмотром, без каких-либо на то документов, мы не в праве?

— Свои документы предоставлю, а Арина… Мы собираем документы на признание её дееспособной, но ей через месяц восемнадцать… проще дождаться…

— Арина работает?

— Это не ваше дело.

— Боюсь, — упрямей овцы Авдеева, — моё больше, чем ваше.

Меня начинает бесить эта баба. Тем, что хорошо знает права. Тем, что тычет мне этим.

— Зачем лезть в семью, где в неудобной ситуации осталась достаточно взрослая, разумная и воспитанная девушка? Так необходимо нагадить ей в душу?

— Вы сами сказали, всего месяц…

— За это время можно растоптать не одно хрупкое создание.

— Арина уже бывала в приюте. В этот раз мы подыщем ей временную семью. Патронаж набирает силу…

— Я же сказал, документы предоставлю.

— Ваши документы мне не так интересны, как те, что касаются Арины и её опекунов и попечителей.

— Тогда вам лучше обратиться непосредственно к Исмаилу Иосифовичу…

— Мы у него были, — пристреливает холодно Светлана. — Он даже о вас ничего не сказал.

— Шутите? — изображаю недоумение. — Были у человека, только что перенесшего сердечный приступ? — хаотично соображаю, как выкрутиться.

— Да, — непонимающе кивает Светлана, явно уставшая от нашей пустологии. — К чему вы клоните?

— Были у человека, который сейчас под препаратами, и едва языком ворочает? — цепляюсь за первое, пришедшее в голову.

Авдеева и Ратников вновь обмениваются взглядами.

— Если вы будете напирать, то я обращусь в суд с иском, что вы берёте показания у человека, находящегося не при светлой памяти и замутнённым рассудком, — не помню такого в своей практике, но уже ляпнул. Видя лёгкое замешательство, решаю дожать. — Давайте очную ставку сделаем. Встретимся в больнице. И визитку свою оставьте… на тот случай, если всё же мои документы придётся вам предоставить.

— Сами? — сомневается тётка. — Свои документы предоставите?

— Конечно, — ни секунды не медлю, чтобы не дать повода усомниться.

Светлана ковыряется в сумочке. Выуживает небольшую карточку и кладёт на стеклянную поверхность прилавка. Порываюсь взять, но работница отдела опеки и попечительства придерживает визитку пухлым пальчиком:

— Вам ведь известна уголовная ответственность за заведомо ложные сведения?

— Видимо, больше чем вам! — парирую сухо. — Мелкую не отдам. Пока Исмаил Иосифович болен, Арина будет со мной.

Слова вколачиваются в сознание, как большие гвозди в деревянную стену — не лгу. Почему-то именно этот случай. Эта девочка… Меня зацепила.

Видимо потому, что я сам когда-то оказывался в примерной ситуации. Только я был один. Заступников не находилось.

А люди, которые занимаются контролем разных семей не всегда заслуживают уважительного отношения и обращения.

Вот и сейчас — работники пекутся о судьбе уже достаточно взрослой девицы, хотя есть семьи с гораздо более сложной ситуацией, где реально требуется контроль органов надзора, где маленькие дети без должного внимания и ухода… Но именно туда «добрые» работники опеки и попечительства почему-то не любят захаживать.

Да и мысль, что Арину запрут в каком-то учреждении, или передадут в патронажную семью, мягко говоря, корежит.