Никогда не забуду тот день, когда они поженились. Я была ещё ребёнком, но уже тогда моё сердце разрывалось от боли. Нет, разумеется, никакого физического влечения, как сейчас, не было. Тогда я любила его светлой детской любовью.

Сейчас же, всё ещё хуже.

Я схожу с ума.

Я плавлюсь, таю, увядаю от этого болезненного притяжения.

Как будто сердце изранено острым кинжалом и кровоточит, умирает… Так больно видеть его и ещё больнее находиться вдали от него.

Сегодня я загадаю желание, как делаю это каждый год. Я закрою глаза и представлю нас вместе, как он держит меня за руку, как прикасается к моему лицу своими сильными руками и… Продолжу жить дальше. Потому что моя мечта несбыточна.

Одна.

Иногда мне кажется, что я состарюсь одинокой. Не могу без любви. Не интересны мажористые кривляки, которых мне подсовывает мама.

Лишь он один в моём сердце навек.

Злой, опасный, бешеный.

Мне бы держаться от него подальше. Бежать, не оглядываясь…

Но лишь один его взгляд убил и разум, и инстинкт самосохранения.

И лететь мне на этот огонь, пока крылья не сгорят дотла.

И не будет конца этим мучениям.

Никогда.

Звонок от Руслана. Улыбнулась. Он всегда звонит ровно в десять. С годами это стало традицией.

— Привет, — ответила и закрыла глаза, приготовившись услышать его голос, грубоватый, с хрипотцой, но в то же время такой тёплый, родной.

До дрожи…

— С днём рождения, Ксюша, — голос уставший.

Невольно сжимаю руку в кулак. Он снова кутил до утра. Развлекался со своими безотказными бабами. Ненавижу их. И его ненавижу за эту боль.

— Спасибо. Ты не спал?

— А ты опять паришься о моём здоровье?

— Да. Ты ведь обещал, что никогда меня не бросишь, помнишь?

Он устало вздыхает.

— Помню. Я не бросал тебя никогда. И не брошу. К чему этот разговор, Ксюш? Я ведь рядом всегда.

— Прости…

— Давай так. Я посплю сейчас, ты сходишь на пары, а потом отвезу тебя в одно замечательное место. Как на это смотришь?

Снова говорит со мной, как с маленькой. Опять этот успокаивающий, нравоучительный тон. Ненавижу его.

— Ладно.

Только на пары сегодня я не пойду. Сегодня я стала взрослой. Сегодня я буду гулять.

* * *

— Смотри, как тебе этот джемпер? — Марик помахал перед лицом Ксюши какой-то разноцветной тряпкой, похожей, скорее, на детскую кляксу, чем на одежду.

— Ты в нём как попугай будешь, — хохотнула и скрылась в примерочной.

— Ой, много ты понимаешь в моде, серая мышка. Такую красоту в джинсы и толстовки прячешь. Должен хоть кто-то выглядеть по человечески, — друг покрутился перед зеркалом и, удовлетворённо кивнув, резко перевёл разговор в другое русло. — А что тебе осетин твой подарил?

Девушка отдернула шторку и вышла в волшебном голубом платье. Немножко скромным, немножко приталенным, немножко коротеньким. Всего понемножку, что Марка не устраивало категорически.

— Красиво, да?

— Милая моя, это что вообще такое? Ты, конечно, похожа в нём на нимфу и все дела, но… Оно тебе не идет. В соблазнении твоего грозного бандита точно роли не сыграет. Тебе нужно что-нибудь агрессивное и дерзкое, — прищурился, приложил указательный палец к губам и бросился к вешалкам с нарядами. — Вот! Вот отличный вариант! — схватил что-то похожее на его «чудный» джемпер и притащил Ксюше.

Девушка усмехнулась и покачала головой. Хорошо иметь друга-гея. Плохо только, если у него нет вкуса.

— Марик, я ждала совершеннолетия не для того, чтобы стать проституткой, а этот… Кхм… Наряд, похож именно на…

— Нет! Нет! И ещё раз нет! Ничего не хочу слышать! Это идеальное платье! Вот скажи мне, как твой осетин разглядит в тебе женщину, если ты одеваешься, как ребёнок, а?

По больному резанул. Ксюша даже поморщилась от боли, что терзает юное сердечко уже много лет.

— Сволочь ты, Марк! — рванула шторку примерочной и стала сдирать с себя платье.

Вылетела из магазина пулей и направилась к выходу из торгового центра.

— Ксюш, ну, Ксюш! Прости, прости, зайка! Я не хотел, слышишь? — друг бежал за ней, пытаясь схватить за руку.

— Как ты можешь?! Ты же знаешь, как мне больно! Знаешь, как я с ума схожу по нему! — остановилась и зарыдала, привлекая внимание прохожих.

Марк заключил девушку в объятия и вздохнул.

— Знаю, зайка. Прости. С дуру ляпнул… Давай вернёмся в магазин, купим то самое одеяние невинной нимфы и пойдём накидаемся в клубешнике твоего Руслана? А?

— Накидаемся? — шмыгнула носом, но плакать перестала.

— А что? Тебе сегодня можно всё!

И то верно. Ей можно всё теперь. Она теперь взрослая. Жаль, что для Руса она так и остаётся маленькой девчушкой.

А он всегда будет рядом, как напоминание о том, что она неправильная девочка. Сумасшедшая.

ГЛАВА 2

Проснулся уже под вечер. Весь помятый и затраханный, словно не я всю ночь баб драл, а они меня.

Посмотрел в зеркало и ужаснулся. Ну и харя, блядь. Как мелкой показаться? А показаться надо. Днюха всё-таки. Я и так динамил её недели две. Не то, чтобы мне внапряг с ней видеться, но бля… Сложно всё.

Девчонка-то уже не та, что десять лет назад. Выросла. Красавицей стала. Но от ее блажи, что в голову себе втемяшила, я хренею. И, честно говоря, не знаю, что с этим делать. Как объяснить молодой девчонке, что не для такого как я она.

Глупая. Наивная. Думает, не замечаю её грустных взглядов и вздохов.

Но и оставить её не могу. Она одна. Её матери давным давно насрать на своих детей, а я не смогу жить, зная, что какой-то грёбаный ублюдок, вроде меня, может позариться на эту девочку.

После душа выпил кофе и, наконец, почувствовав себя человеком, решил набрать Ксюху. Но как только нашёл телефон позвонил управляющий клуба.

— Быстро говори, у меня дела, — вот не хотел ему отвечать.

Мысленно уже с мелкой был.

— Руслан Давидович, тут у нас чрезвычайное происшествие…

— Рожай реще! — рявкнул теряя терпение, а зря — сегодня оно мне понадобится.

Нельзя срываться ни в коем случае. Только не тогда, когда рядом Ксюха.

— Ваша… Ксюша здесь, — по голосу управляющего можно было предположить, что он сейчас от страха концы отдаст.

— В клубе? — уточнил зачем-то, хотя и так ясно.

— Да.

— Ладно, скажи ей пусть меня дождется. А что за происшествие?

— А вы приезжайте… Сами посмотрите.

Да, наверное, всё же стоило купить по пути в клуб транквилизаторов. Лошадиную дозу. Чтобы не сорваться и не грохнуть эту маленькую идиотку!

Ксюша, одетая в слишком короткое и почти прозрачное платье, висела на каком-то малолетнем, но очень похотливом мудаке, что уже возложил ей на задницу свои грабли. А Педик, то есть, Марик (так вроде зовут подружку), стоял с двумя бокалами какого-то синего бухла. Вот, значит, кто накачал нашу именинницу. Интересно, если всечь пидарасу — это будет считаться избиением бабы?

Оторвал мелкую от укуренного дружка, что уже вознамерился ей присунуть и потащил наверх. Ксюша не упиралась и даже Марик свалил в туман. Видимо, выражение моего лица не располагало к общению.

— Ты чё, попутала, Ксюш? Совсем охуела?! — тряхнул её так, что чуть голова не отвалилась.

— Не «чё», а «что», — пьяно хихикнула, припоминая мне моё же выражение.

— Очень остроумно, блядь! Что за цирк ты устроила тут? С хера ли нажралась, как грузчик? На меня смотри! — приподнял её лицо и внутри всё похолодело от вида красного пятна на её белой шейке. — Это что, я не понял? Засос? Засос, ёб твою мать?!

Округлила глаза и, кажется, даже протрезвела.

— Какой ещё засос? — прошептала и дёрнулась в моих руках.

— То есть, ты даже не в курсе, что тебя зажимал какой-то уродец?! — бешенству не было предела.

Что в голове у этой дуры?! Неужели ебанутая мамаша так влияет на неё?!

Нужно было забрать Ксюшу у Марины ещё тогда, когда отправил суку в свободное плавание. И даже была сгоряча такая мысль. Но не смог. Пожалел.

— У меня день рождения! Имею право! — очухалась.

— Ах, право ты имеешь? Сейчас… — отпустил её и начал расстегивать ремень. — Сейчас я тебе покажу твоё право.

* * *

Ксюша попятилась и бросилась бежать, но, конечно же, не успела сделать и двух шагов, как огромная ручища разъяренного осетина схватила её, а уже в следующий момент девушка оказалась лежащей на коленях Руслана.

— Вот, блядь, твоё право! — задрал подол и без того короткого платья, и занёс руку с ремнём для удара.

— Не надо! — завизжала, засучила ногами, пытаясь прикрыть обнажённую попу, но Руслан лишь крепче прижал её к себе.

И тем не менее, удара не последовало, что, несомненно, хорошо, ибо даёт надежду избежать наказания.

Ксюше было ужасно стыдно. До невозможности. Как назло, Марик, чтоб ему пусто было, уговорил её надеть стринги, мотивируя тем, что под такое платье надевать «бабулины панталоны» позорно. Уж лучше бы она в них была, в панталонах.

Сейчас же сияла своей белоснежной попкой, лёжа в такой унизительной позе, а где-то над ней притих Рус. Почему не ударил и о чём думает?

Завозилась, пытаясь подняться, но рука мужчины легла ей на затылок и надавила вниз.

— Это что за хуйня, Ксюш? — спросил уже спокойно, но спокойствие это обманчивое.

А что, собственно, не так?..

Тут же вспомнила, что не так давно сделала на пояснице тату… Точно такую же, как у Руса на груди. По понятным причинам, у себя на груди не могла воспроизвести сию красоту, а потому спрятала там, где никто не увидит.