Глава 10

— Не будь врединой! — угрожающе щурится мужчина, протягивая вилку с наколотым на неё кусочком сёмги. — Съешь хотя бы кусочек. А то я подумаю, что ты меня отравить решила, — делает небольшую паузу, придвигаясь ближе, и добавляет притворно ласково. — Жень, ну поешь вместе со мной, а?

На его лице расплывается лукавая улыбка, наводя на мысль, что Рупасов беспокоится далеко не о том, чтобы заставить меня поесть, от чего я наотрез отказалась сразу после того, как накрыла на стол.

— Не хочу, — демонстративно отворачиваюсь в сторону.

Отодвигаюсь как можно дальше назад, но недостаточно, чтобы расстояние между нами оказывалось по-настоящему существенным, ведь кресла, в которых мы сидим, придвинуты друг к другу вплотную.

— Откажешь мне ещё раз, и придётся силу применять… Меня-то суд присяжных точно не оправдает в случае твоей голодной смерти, — задумчиво роняет Артём.

Вздыхаю напоказ удручённо в ответ, отрицательно качая головой. Его настойчивость начинает угнетать… И очень напоминает мамину опеку.

— Как знаешь, — довольно и с явным предвкушением протягивает мужчина, откладывая столовый прибор в сторону. — Я тебя предупреждал.

Он слегка приподнимается в кресле, чтобы ухватить меня за талию и перетащить к себе. Я только и успеваю охнуть, когда оказываюсь сидящей у него на коленях.

Встать и вернуться обратно также не удаётся. Одной рукой Рупасов обхватывает поперёк живота, не позволяя отодвинуться от него, а второй вновь берётся за вилку.

— Даже не думай! — восклицаю в возмущении.

Долго думать не надо, чтобы успеть оценить всю степень подставы грядущего будущего.

— Много думаешь у нас ты. Я не думаю. Делаю, что хочу… И сейчас я хочу покормить свою женщину… — невозмутимо проговаривает он в ответ. — Открой ротик, Жень.

— Размечтался! — хмыкаю, старательно скрывая напрашивающуюся улыбку.

Снова отворачиваюсь, вот только на этот раз преимущество на стороне Артёма. Он обхватывает пальцами за подбородок, возвращая моё лицо в прежнее положение, а затем берёт кусочек рыбы уже руками, бесцеремонно запихивая сёмгу мне в рот.

— Детский сад какой-то, — ворчу недовольно, вынужденно проглатывая еду.

Рупасов не отвечает, довольно ухмыляясь, а я в который раз пытаюсь отодвинуться и избавиться от чрезмерной близости мужчины.

— Если и дальше будешь так на мне ёрзать, то и правда есть не будем, — словно невзначай отпускает замечание Артём, подбирая с тарелки ещё один кусочек от стейка. — Открывай ротик, Жень.

Замираю, прекратив все свои жалкие попытки освобождения, только сейчас ощутив левым бедром так никуда и не девшиеся последствия возбуждения Рупасова.

Внутренний укол совести напоминает о том, сколько раз за последние сутки я оставила мужчину без разрядки… Послушно открываю рот, принимая новую порцию сёмги из его рук. И очень стараюсь не касаться губами его пальцев, пока темнеющий взгляд синих глаз пристально наблюдает за мной.

— А сам? — интересуюсь осторожно, стараясь не думать о том, насколько провокационной выглядит ситуация. — Вроде как голодный из нас двоих здесь был ты, а не я, — добавляю, потянувшись к вилке.

Подаю ему столовый прибор, рассчитывая, что он возьмёт его и уже прекратит кормить меня руками, но слабая надежда на прекращение двусмысленности между нами не оправдывается.

— Спасибо, — вежливо отзывается Артём.

Через секунду он жуёт поданную мною еду. Но к вилке он так и не прикасается руками. А до меня только сейчас доходит, что теперь мы явно поменялись ролями. И этой мысли вполне достаточно, чтобы воображение тут же принялось рисовать далеко не самые приличные картины. К тому же, продолжающая упираться в моё бедро эрекция также наводит на весьма определённые образы и желания… Вот не об этом думать надо! Но, похоже мой здравый смысл приказал долго жить ещё на границе города, когда я в него въезжала.

По пальцам проходится судорога. Роняю столовый прибор.

— Чёрт, — бормочу в досаде.

Болезненно морщусь, глядя на испачканную блузу.

— Надо бы застирать, а то так и останется, — отпускает замечание Рупасов.

Моё настроение портится окончательно. Расхаживать в нижнем белье здесь я точно не намерена… Точнее, соблазн слишком велик.

— Пойду принесу во что бы переодеться тебе пока, — дополняет Артём.

Он пересаживает меня обратно в соседнее кресло и уходит из кухни. Возвращается довольно скоро. В его руках внушительная коробка. Рупасов ставит её на край стола и открывает, молчаливым жестом призывая меня заглянуть внутрь. Честно говоря, я рассчитывала на какую-нибудь футболку, одна из которых сейчас на нём, поэтому заинтересованно заглядываю внутрь, следуя молчаливому велению. И так и застываю в немом изумлении.

— То есть переодеваться ты уже не хочешь? — с насмешкой проговаривает Артём.

Это и помогает выйти из оцепенения. Пальцы мелко подрагивают, когда тянусь к резной деревянной рамочке с фотографией, на которой запечатлён один из самых незабываемых моментов моей жизни. Я и Артём на катере его отца посреди бескрайней морской глади: оба мокрые, с взъерошенными волосами, улыбающиеся во весь рот… Обнимающие друг друга так жадно и крепко, будто это единственная возможность в нашей жизни.

— Ты сохранил всё это, — шепчу едва слышно.

Бросаю ещё один долгий взгляд на фото, а после добираюсь до того, что под ним.

Мои вещи. Те самые, которые я когда-то оставила на том катере: красный купальник и удлинённая майка-туника глубокого синего цвета c белым якорем, усыпанным серебристыми блёстками. А ещё красный жакет, который вечно валялся на заднем сиденье раритетного «FordMustang», когда-то принадлежащего Артёму.

— Как видишь, — равнодушно пожимает плечами мужчина.

Помимо вещей в коробке ещё куча мелочей, которые по небрежности я оставляла у него дома или ещё где-то, когда мы проводили время вместе. Много мелочей.

Слишком. Тех, о которых я давно забыла… Сердце предательски содрогается щемящим чувством нежности и почему-то благодарности.

— Спасибо, — бормочу немного смущённо.

Достаю из коробки майку, которая пусть и с огромной натяжкой, но может сойти за платье минимальной длины. Старательно избегаю смотреть на мужчину, хотя и так знаю, что сейчас на его лице более чем тёплая задумчивая улыбка. Слишком открытая, откровенная, чтобы я могла не чувствовать себя до невозможности неловко и не думать о том, насколько же сильно я ошибалась все эти годы.

— Всегда пожалуйста, Жень, — отзывается он тихонько.

Артём делает шаг мне навстречу, приблизившись со спины. Дыхание мужчины обжигает затылок, когда он склоняет ближе и перекидывает мои волосы через плечо. Поцелуй нежный, едва осязаемый, касается моей шеи. Сводящий с ума, пробуждающий по телу сладостную дрожь.

— Я уже говорил, как сильно скучал по тебе? — хрипло шепчет Артём.

Его тяжёлые ладони ложатся мне на талию, плавно опускаясь вниз. Сердце предаёт меня в ту же секунду, начиная биться просто оглушительно громко и слишком часто.

— Да… — малоразборчиво отзываюсь в ответ.

Прикрываю глаза, позволяя себе на мгновение раствориться в сладостной неге даримой мне ласки. Но всего лишь на мгновение. Потому что в следующее, позорно капитулирую, делая поспешный шаг в сторону. Ведь точно знаю — ещё немного и сама наброшусь на мужчину, не просто желая — требуя и вымаливая гораздо больше, чем он дал только что.

— Пойду, переоденусь, да и умыться надо, — оправдываюсь виновато.

Так и не взглянув на Артёма, ухожу из кухни. Благо, задерживать меня никто не собирается.

— Чистые полотенца в тумбочке под раковиной, — бросает мне вслед Артём.

Не отвечаю. Только киваю едва заметно. Внутренности снова выворачивает болезненным беспощадным пламенем, сжигающим способность держать себя в руках, поэтому, оказавшись в пределах туалетной комнаты, оснащённой душевой кабиной, не обременяю себя стеснением или прочей подобной чепухой. Просто избавляюсь от одежды как можно быстрей и забираюсь под прохладный водный поток. Так и стою под душем до тех пор, пока не чувствую, как ненужные мысли тают, а выдержка возвращается. Знаю, что последнее ненадолго, но, не имея того, чего хотелось бы, мы довольствуемся тем, что есть.

«Какого чёрта я вообще здесь делаю?» — задаюсь вопросом немного позже, переоблачаясь в одежду, которую носила ещё в школьные времена.

Всё, что было на мне прежде, надевать снова не хочется. Давно стоило сменить одежду. Конечно, учитывая обстоятельства, это не самое умное решение, но так и остаюсь в импровизированном платье минимальной длины, помимо которого и нет больше ничего.

«Может быть потому, что идти больше некуда?» — услужливо подсказывает подленькое подсознание ответ на заданный им же вопрос.

Смотрю на себя в зеркало, горько ухмыляясь.

«А может просто потому, что не хочется идти куда-либо ещё» — всплывает в моих мыслях не менее услужливое дополнение.

Вот только помимо этого, где-то на краю сознание зависает ещё кое-что, что не желает быть озвучено даже внутренне… Но ярко-розовая зубная щётка в мусорной корзине сбоку от раковины, которая попадается взгляду, всё равно вынуждает думать об этом. И пусть в подставке для зубной гигиены покоится всего одна — блекло-серого цвета, а та — другая вполне может сойти за старую, которую недавно заменили, вот только… Не может быть, чтобы Рупасов за все восемь лет не нашёл мне замену! Или может? Новые противоречия разъедают душу. Но и утолить своё любопытство не получается. Последующая минута обследования каждого сантиметра помещения не выдают чьего-либо слишком близкого к Артёму присутствия. Разве что крем для рук и увлажняющее мыло на полке… Так и то скорее всего в пользовании женщины, работающей здесь.