— Не думал, что всё будет так… Скоро. Ты разочаровала меня, — в показательной брезгливости Рома смотрит на мои пальцы, сжимающие чужую одежду.

Судорожно сглатываю под этим тяжёлым взглядом, опустив голову.

Если мне суждено снова и снова падать, пропадая в беспроглядной пропасти, конца и края которой нет — именно сейчас мне хотелось бы провалиться туда, желательно безвозвратно!

— Я не изменяла тебе, — зачем-то оправдываюсь тихонько, тут же поправляя себя. — То есть… Секса не было.

Так и продолжаю смотреть вниз, не в силах смотреть на того, кто когда-то собрал мою душу по кусочкам и вернул желание жить. Ведь именно в этот момент я так отчётливо ощущаю, что предаю его, как никогда и никого в жизни не предавала.

Оказывается, плевать человеку в душу можно и неосознанно. Именно это происходит сейчас. Иначе, Агеев бы не повёл себя так, будто пренебрегает всем на свете, и не отгораживался бы от меня, откупаясь односложными фразами.

— Что так? — снисходительно приподнимает бровь в изумлении муж. — Уж прости, дорогая, но верится с трудом. Хотя… Это всё равно мало что меняет.

Тут он абсолютно прав. Даже несмотря на то, что пару часов назад именно моей инициативой было держать дистанцию от Рупасова, пока не разберусь с будущим разводом. Если уж «вонзить в спину нож» близкому человеку, так пусть хотя бы он будет не отравленным.

— Целых семь с половиной лет ты делала вид, что этой части твоего прошлого не существует, но прошло всего пару часов с тех пор, как ты приехала в город, и тут же оказалась там, где и духу твоего быть не должно. Чего я не понимаю, Жень? — продолжает Агеев, раз уж не отвечаю ему.

Взгляд серых глаз до сих пор сканирует и изучает, хотя внешне выражение лица, как и всей позы мужчины, выглядит вполне беспристрастным.

Ненавижу эту его способность быть ледяной глыбой, которая способна топить корабли одним своим существованием… Думая о последнем, не сразу разбираю всей сути сказанного им.

— Вы следили за мной? — выдыхаю в удивлении.

Раз уж он говорит о временном промежутке, измеряя его «часами», а не днями, значит, другого варианта и быть не может.

— Не думаешь же ты, что я оставлю тебя без присмотра, когда где-то поблизости бегает маньяк, в том числе и по твою душу? — отзывается в полнейшей меланхолии мужчина. — Костя — не единственный, кого я отправил сюда. Правда о них тебе знать вообще-то не положено, поэтому дальнейших разъяснений ты от меня не получишь до поры до времени. Уж прости, дорогая, — салютует мне и залпом допивает оставшееся. — Пока ты их не знаешь и не видишь, так гораздо больше проку.

Рома ставит стакан на пол, в то время как предел моего удивления продолжает расти.

— Какой ещё маньяк? — озвучиваю своё недоумение.

Сердце начинает биться чаще, отдаваясь в сознании пульсирующим шумом.

— Знал бы я — какой, он бы не таскался так свободно по всему округу, оставляя после себя изуродованные трупы молодых девушек, — напоказ лениво ухмыляется мужчина.

Поскольку точно знаю, что самовольно большего он не скажет…

— И с чего ты взял, что и по мою душу? — спрашиваю мрачно. — Убийство Анжелы — это конечно паршивое обстоятельство, но на серийное преследование с моим участием точно не тянет.

В голове не желает усваиваться абсолютно ничего из сказанного им за последние минуты. К тому же, не о том я собиралась вести обсуждение со своим благоверным.

— Есть некоторые основания полагать, — безразлично пожимает плечами Агеев.

И снова замолкает, вновь внимательно разглядывая меня с ног до головы, будто мы с ним и не знакомы все эти годы. Теперь я отчетливо вижу в серых глазах отстранённость. И осознание этого почему-то причиняет боль. Пусть я и знала, что муж не будет в восторге, от моих походов к другому… Легче не становится.

— О так называемых основаниях мне знать тоже не положено, так ведь? — произношу больше в риторическом ключе, ведь и сама знаю, что ответ будет положительным.

Рома только подтверждает мои домыслы, небрежно хмыкнув.

— Всё, что тебе пока необходимо знать, ты уже знаешь. Остальное ни к чему. Лучше расскажи мне что такого тебе поведал твой бывший, что ты сразу же повелась как малолетка, — возвращается он к прежней теме разговора.

И пусть в данный момент мне бы совершенно точно не хотелось отвечать на подобное высказывание, вот только я же сама пообещала Артёму, что поговорю с мужем… Да и мои вопросы к нему никуда не делись, а сейчас самое подходящее время задать их.

— Он… — начала, а вот что дальше сказать, понятия не имею.

Все мысли, с которыми собиралась прежде, словно испарились, оставляя после себя лишь пустоту, которая сейчас буквально выжигает меня изнутри. Может быть, в первую очередь потому, что Рома прав. Я ведь три дня назад и видеть Рупасова не желала… Ладно, если уж быть честной с самой собой — желала ещё как, но лишь издалека, а не в такой близи, когда рассудок плавится и испаряется, оставляя за собой только завет на необдуманные поступки и череду глупейших ошибок, о которых абсолютно достоверно придётся сожалеть потом долгое время.

— Если тебе так интересно, я обязательно расскажу, — переиначиваю собственное высказывание. — Но не раньше, чем ты объяснишь мне, с какой радости скрывал от меня ваше неоднократное обоюдное общение. А ещё… — поднимаю взгляд, смотря на мужа в упор, ведь следующее будет гораздо большей наглостью, чем то, что могла бы себе позволить, — расскажешь мне, что за делишки у вас совместные. Что у тебя на него?

Последнее — чистой воды импровизация, основанная на догадках и домыслах. Просто я и представить себе не могу иной причины, почему бы Артёму ограничивать себя в своих желаниях, если таковые на самом деле существуют не только порывом минутной слабости или прихоти. Но, зная мужа и его способы решения некоторых ситуаций… Уверена почти на сто процентов, что не ошибаюсь. Вот и то, что плечи мужчины заметно напрягаются, говорит о том же самом.

— Сто одиннадцатая по УК, — слегка прищурившись, отзывается Рома, пусть и не сразу.

А во мне моментально вспыхивает противоречие. Раз Агеев и правда способен «надавить» на Рупасова, значит Артём действительно был искренен со мной… Вот только всплывшая в памяти информация о содержимом статьи, квалифицирующей умышленное причинение тяжких телесных повреждений, не очень вписывается в пределы моего радостного облегчения.

— Конкретней, Ром, — уточняю небрежно.

Ведь эта информация тоже важна… Вдруг всё не так, как гласят сухие строчки кодекса? Да и неплохо было бы определить какие конкретно абзацы данной статьи применяемы конкретно к моему самому первому мужчине.

— Заявление восьмилетней давности и медицинское освидетельствование потерпевшего… потерпевшей, — охотно откликается федеральный судья с тенью лёгкой усмешки. — В общем, вполне достаточно, чтоб даже сейчас возбудить уголовное дело со всеми вытекающими, учитывая до сих пор не истёкший срок давности.

Кажется, последствия принятия разного алкоголя и отсутствия еды на сегодняшний день, решают дать о себе знать именно сейчас. А может информация оказывается гораздо жёстче, чем могла бы себе представить. В любом случае, приступ тошноты подавляю с огромным трудом, шумно сглатывая, в то время как перед глазами темнеет, а желудок выворачивает в болезненном спазме.

— Должен же я был оградить своё семейное благополучие, — как ни в чём не бывало дополняет Агеев. — А тут такой удобный вариант подвернулся. Не смог себе отказать.

К тому же, на тот момент всем нам троим это было удобно. Ты же сама не хотела, чтобы он к тебе приближался, вот я и позаботился об этом. По-своему.

В серых глазах мелькает настороженность. Рома явно ждёт моей реакции… Большей, чем то, как я сейчас бестолково пялюсь на него, пытаясь усвоить сказанное.

— Условие? — спрашиваю, не слыша собственного голоса.

Оно определённо должно быть. Всегда есть. Тем более, на данный момент почему-то Рупасова сделка больше не останавливает… Неплохо было бы знать причину. То ли, чтобы соблюдать установленное, а может наоборот — нарушить, вопреки всему, если придётся.

— Пока ты сама к нему не придёшь, — муж вновь возвращает себе маску ледяной отстранённости и равнодушия.

И только едва заметно подрагивающие уголки губ дают понять о том, что Роме доподлинно известно — я сама приехала на пристань, туда, где был Рупасов, а значит сидящий передо мной вынужденно терпит нынешнее стечение обстоятельств. Тот факт, что об этом позаботился кое-кто ещё, уже не столь значим.

— Ты всё отдашь. Мне. До последнего клочка бумаги, — отвожу от него взгляд и поднимаюсь со скамьи, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не упасть по пути. — И сделаешь так, чтобы об этом больше никто не вспомнил. Совсем. Ни при каких обстоятельствах. Ты и не такое можешь.

Разворачиваюсь в сторону дома, намереваясь уже попасть внутрь, а после и в свою спальню, чтобы прилечь ненадолго. Стоило бы конечно остаться и продолжить столь занимательную беседу, ведь так и не сказала главного, но самочувствие не желает улучшаться на пустом месте, а мне вскоре ещё предстоит идти в гости к Светлане Владимировне. Последнее я точно не пропущу.

— С чего бы это вдруг? — доносится флегматично мне в спину.

Ну вот, удобнее момента и не придумаешь. Словно сама судьба подталкивает объясниться именно сегодня, как было мною обещано!

— Потому что я ухожу от тебя… чтобы к нему вернуться, — проговариваю тихо и останавливаюсь, так и не дойдя до крыльца. — Развод, Ром, — дополняю, немного громче. — Ты дашь мне развод. И не будешь препятствовать моей самостоятельной жизни. С ним.

Надеюсь, мой голос звучит достаточно ровно и убедительно, потому что выставлять ультиматум такому, как Роман Агеев… Уж лучше прикопать себя где-нибудь на окраине города — так будешь чувствовать себя гораздо счастливее.