— Так сделай… — произношу прежде, чем понимаю, что получается вслух.

Мужчина замирает, а после немного отстраняется, глядя с неверием. С пару секунд просто стоит и смотрит. Новые вспышки молний, перечёркивающих тёмное небо, вместе с очередными раскатами грома, только добавляют его образу мрачности.

— Х*ра с два ты избавишься от меня, — злорадно ухмыляется Рупасов.

Отшатывается назад. Больше не прикасается. И мне бы радоваться, вот только холод, опутавший тело, мгновенно пробирается в душу. Но я не спешу исправить эту неправильность. Обхватываю себя обеими руками за плечи в надежде, что и этого будет достаточно, чтобы хоть как-то согреться. Конечно же, не помогает.

— Я не собиралась… избавляться от тебя, — ненадолго умолкаю, отмеряя себе немного времени для формулировки более правдоподобного оправдания. — Я за сыном поехала, — добавляю виновато. — В аэропорт. Его Ромины родители скоро привезут.

Самолёт должен приземлиться уже скоро, но я ещё вполне могу догнать необходимое время в пути, если уеду в ближайшие полчаса. Ещё бы вот только удалось… Мужчина подозрительно прищуривается, с хрустом сжимая кулаки.

— То есть, потом ты собиралась вернуться обратно? — вкрадчиво уточняет он.

Ничего не говорю. Молча отвожу взгляд в сторону, наблюдая за тем, как крупные капли дождя разбиваются об асфальт. Но Артём и сам знает правильный ответ.

— Лучше бы ты и дальше молчала, — дополняет в презрении.

На его губах мелькает жестокая улыбка. Мужчина сокращает расстояние между нами и кладёт обе ладони на мои бёдра, вжимая пальцы с такой силой, что мне снова больно. Должно быть, потом обязательно останутся синяки. Но внешне я не подаю вида, будто бы это и правда значимо. Возвращаю взгляд к лицу Рупасова, пытаясь найти там хоть что-нибудь, что поможет мне достучаться до него. Но там нет ничего, кроме жгучей ярости, прошивающей его насквозь — задевающей и меня.

— Чего ты хочешь, Артём? — бормочу жалким полушёпотом.

На самом деле, мне есть что спросить ещё. Например, каким образом мужчина вообще нашёл меня и узнал, что я уехала, или то, куда делся Костя, ведь деверя до сих пор нет. Совсем не трудно догадаться с чьей подачи так происходит.

— Неужели до сих пор не понятно? — прищуривается, а в синих глазах вспыхивает странное пламя непонятного мне происхождения. — Тебя хочу! Всю от и до! Может быть тогда эта грёбаная хрень — вот здесь, — он отнимает от моего бедра руку и прислоняет сжатую в кулак ладонь к своей груди, — наконец-то сгинет и отпустит меня. Иначе я просто сдохну… Понимаешь?

Если всё то, что он говорил прежде, заставляло моё сердце болезненно сжиматься в неуёмной агонии безысходности, то теперь… Удивительно, как оно только бьётся до сих пор, а не остановилось. И пусть во взгляде синих глаз так и пылают непреклонный гнев и бесконечная ненависть, посвящённые мне… Но теперь я отчётливо вижу и другое. Не только боль, нет. Отчаянную, смертельную необходимость всего того, что живёт и в моей душе. Неправильное, гнетущее чувство, не приносящее никому из нас ничего хорошего и светлого. Но оно необходимо нам как кислород. Иначе и правда, задохнёмся и умрём. Оба.

— Да, — отвечаю вопреки всему тому, о чём уговаривала саму себя буквально несколько часов назад. — Понимаю, — и тут же компенсирую собственную слабость, добавляя сухо. — Но, как я уже говорила тебе прежде, это ровным счётом ничего не меняет. Тем более теперь, когда ты и сам в скором времени обзаведёшься семьёй.

Последнее я проговариваю по большей части для того, чтобы услышать о том, что он не женится на Ане. Но Артём не поправляет меня. Он вообще делает вид, будто и не слышал ничего о будущей свадьбе. И лишь голодное безудержное пламя ярости, разгорающееся с новой силой, даёт мне понять — я всё-таки задела его… Жаль, не тем образом, как бы мне того хотелось.

— Да, Жень, — хмыкает злорадно Рупасов. — Для тебя, — специально выделяет он, — и правда ничего не меняет… Да только мне пох*р!

Обе его ладони вновь сжимают мои бёдра. Но не задерживаются там надолго.

Мужчина опускает руки ниже и бесцеремонно забирается под юбку, задирая ту до поясницы. Вскрикиваю от неожиданности и пытаюсь вернуть тяжёлый мокрый материал в исходное состояние, но, конечно же, мне не позволено. Артём во второй раз фиксирует мои запястья, на этот раз над головой.

— И ты дашь мне абсолютно всё, что я захочу. Заплатишь за каждую долбанную секунду, которую мне пришлось пережить из-за тебя, — произносит он даже не предупреждением, а безоговорочным приговором. — И за разбитую тачку тоже расплатишься… Прямо сейчас.

Решимости ему не занимать. Я точно знаю — она у него не на пустом месте. Понятия не имею о чём он конкретно говорит, но знаю абсолютно достоверно — и правда заплачу. Ровно столько, сколько он захочет. Невзирая на мои собственные желания.

— Артём, я… — пытаюсь найти в нём хоть каплю благоразумия.

Но тут же умолкаю, так и не договорив. Рупасов вновь вторгается в моё личное пространство. То ли целует, то ли просто кусает. До того нещадно грубо и жадно, будто обезумел. В какой-то мере так и есть. Потому что я отчетливо чувствую солоноватый привкус собственной крови на наших губах. Вот только это нисколько его не останавливает. Мои руки всё ещё в чужой власти, а вторая ладонь мужчины гладит внутреннюю сторону бедра. Причём настолько ласково и осторожно, на контрасте с силой, соединяющей наши дыхания, что я моментально теряюсь на границе этой нежности и жестокости, которые он дарит мне одновременно.

Закрываю глаза, потихоньку растворяясь в этом не иначе как наслаждении. Не успеваю самой себе удивляться — насколько мне нравится подобное. Никогда бы не подумала, но… Невольный стон удовольствия срывается с уст сам собой. Он тут же поглощён новым грубым поцелуем, больше напоминающим безусловное наказание… Видимо реакция моего тела на прикосновения и близость Артёма — это уже диагноз.

— Помнишь я тебе обещал, что трахну тебя так, что твои крики вся округа слышать будет? — задаёт вопрос, но не ждёт ответа. — На этот раз я сдержу обещание…

Можешь начинать прямо сейчас, Жень!

Не позволяя опомниться, Рупасов подхватывает одной рукой под ягодицы, приподнимает выше и тут же прижимает собой к машине. И мне бы остановить его, оттолкнуть, но… предательский орган в моей грудной клетке жаждет продолжения даже больше, чем моё тело, которое уже давно плавится в предвкушении ближайшего будущего. Не знаю сколько времени проходит, пока я погружаюсь в эту пучину беспросветного наваждения, но в итоге мои руки каким-то образом больше не над головой в плену чужой воли — свободны. А я сама до боли в суставах цепляюсь за широкие сильные плечи, впиваясь в них ногтями так, словно они — мой спасательный маяк в этом бескрайнем океане захлестнувшего дурмана.

— Ох… — вырывается из меня.

Уже ничего не замечаю вокруг. Существуют лишь губы, ласкающие меня на грани дикой неуёмной жажды, и руки, обжигающие своими прикосновениями. И только когда перестаю ощущать льющийся сверху водный поток, понимаю, что мы на заднем сиденье «MitsubishiPajero», а я сижу сверху на мужчине, обхватив его полусогнутыми коленями.

— Чёрт, — сквозь зубы ругается Артём и приподнимает над собой.

Считанные секунды и жёсткое вторжение мужской плоти наполняет меня. Наверное, если бы я не была настолько возбуждённой, и правда кричала бы от такого грубого вторжения. Но на деле я могу лишь стонать в безудержном желании заполучить ещё… как можно глубже и резче. Меня просто выворачивает в этом желании. Всё остальное больше не имеет значения. Да и не существует вовсе.

— Уже не хочешь уходить, правда же? — шепчет в дополнение.

Он замирает и точно ждёт ответ. Но я просто не способна на него. Рассудок давно не властен над телом. Нет ни одной связной мысли. И всё, что я могу — прогнуться в спине, откидываясь немного назад в попытке усилить ощущения, пока широкие немного шероховатые ладони крепко удерживают в одном положении, не позволяя воссоздать вожделенное движение внутри меня снова.

— Да, Жень? — намного громче и требовательнее добавляет Рупасов.

Ничего не остаётся, как собрать остатки своей жалкой воли и повторить за ним.

— Да-а… — единственное, на что меня хватает.

Череда быстрых жёстких толчков во мне становится наградой. Они сталкивают нас обоих в очередную пропасть, чтобы было возможно не просто упасть, но и воспарить над ней… Но грань, через которую так необходимо переступить, так и не настаёт.

Как только внутренние мышцы начинают сокращаться в предоргазменных судорогах, Артём резко выходит, а после и вовсе ссаживает с себя. Разочарованный стон вырывается из меня непроизвольно, наряду с отчаянием во взгляде, направленном на мужчину.

— Не так быстро, — ухмыляется он.

Поднимает меня на ноги, чтобы тут же опустить на сиденье лицом к спинке и поставить на колени. Мгновение. Я больше не одна. Он вторгается в моё тело вновь.

Также бесцеремонно и грубо. Но оттого не менее сладко и желанно.

— Я ещё не выполнил своего обещания, — добавляет Рупасов.

Не запоминаю сказанного. В считанные секунды кровь разгоняется по венам с неимоверной скоростью, а пульс отдаётся в голове глухим набатом. Я вновь почти на краю. Хватает всего пары проникновение до самого основания мужской плоти и…

Снова я не получаю желаемое. Артём повторно отстраняется и покидает моё тело. Я слышу его тяжёлое прерывистое дыхание, чувствую, как близок к пику завершения он сам… И не понимаю почему мы никак не можем получить столь нужное.

— Пожалуйста, — срывается очередная мольба с моих уст.

Сейчас и не на такое способна. Только бы он не останавливался больше.

— Ты так хорошо просишь, — отзывается мужчина. — Давай, Жень, попроси меня ещё!

Кончиками пальцев неспешно и предельно ласково он касается промежности, размазывая мою влагу между ног. Но не проникает внутрь. А я почти хнычу как капризная девчонка от той боли, которая скручивает низ живота и в то же время выворачивает меня всю от неутолённого желания.