Никогда в жизни не видела столько безграничной боли в бездонном омуте синих глаз моего самого первого в жизни мужчины.

— То есть как? — до сих пор не верит мне Рупасов.

Тяжело вздыхаю, попутно отмечая что Матвей всё ещё занят водным аттракционом, а значит — точно не услышит дальнейшего.

— Если так принципиально, могу показать тебе свидетельство о рождении, — проговариваю твёрдо, глядя прямо в глаза мужчине, хотя на самом деле, больше всего на свете хочется смотреть куда угодно, но только не на то, как расходится на части его сердце. — Матвей родился в то время, когда у меня должна была пойти тринадцатая неделя беременности, соответственно, он никак не может быть твоим сыном. Не я его родила. Другая женщина… Она умерла при родах. В том же роддоме, где я была, когда… — запинаюсь, не в силах договорить.

Сколь бы решительности не было во мне, она растаяла в одно мгновение, стоило только подойти к теме о собственном ребёнке.

— Не ты родила? — повторяет за мной бестолково Артём.

Вопреки тону, в синих глазах эмоции мелькают с такой скоростью, что я и не успеваю распознать их все.

— Не я, — подтверждаю, кивая.

Вот теперь я вижу в нём то самое чувство, которое очень знакомо. Неприкрытую ярость, смешанную с ненавистью, целиком и полностью посвящённую мне.

Если бы она была способна убить… То я уже давно мертва.

— Другая, да? — вкрадчиво уточняет мужчина.

Он поднимается с места и мне приходится повторить за ним.

— Да, — киваю снова.

Делаю шаг ему навстречу, намереваясь взять его за руку, успокоить и объяснить почему всё так вышло, но Рупасов отшатывается, не позволяя сократить дистанцию между нами.

— Ты сделала аборт, чтобы воспитывать чужого ребёнка… — больше не спрашивает, а констатирует факт Артём. Он болезненно морщится, а его лицо буквально застывает на этом моменте. Мужчина всё ещё смотрит на меня, но в то же время будто бы и не видит. — Михалёва, ты еб*нутая… — заканчивает с отвращением.

Былая злость, вспыхнувшая в нём, на моих глазах превращается в презрение, смешанное с горьким сожалением. Да, эта эмоция не должна ранить так сильно, как предыдущая, но… Оказывается, для меня это не так. И если пару секунд назад я ещё собиралась прояснить ситуацию и даже попросить прощения, если придётся, то последнее напрочь отрубает любое желание сделать хоть ещё один шаг навстречу тому, кто посмел отозваться об отношении к Матвею в таком ключе. Ведь он — то единственное, что помогло мне восемь лет назад удержаться на краю и не сгинуть окончательно в беспросветной темноте, которая окружала тогда. И пусть я ещё совершенно точно об этом пожалею, но сейчас не интересуют последствия. Всё, что остаётся — бесконечная обида… В конце концов, ведь Артём обещал мне! Обещал! А сейчас сам нарушает своё слово! Могу поклясться чем угодно, что он готов дать задний ход и уже раскаивается о нашей договорённости!

— Не Михалёва, — отчеканиваю холодно. — Агеева — я. Уже давно. Не Михалёва. Понятно тебе?! — последнее выходит слишком громко.

Даже сын услышал…Матвей подозрительно прищуривает и выбирается из воды, направляясь в нашу сторону, в то время, как Рупасов поворачивается ко мне спиной.

— На улице вас подожду, — бросает он сухо. — Как будете готовы, отвезу вас к твоей матери, раз уж других вариантов всё равно нет.

Больше не давая и шанса сказать хоть что-то, он быстрыми размашистыми шагами направляется в сторону раздевалок, в то время как в моей душе воцаряется вязкая гнетущая пустота… Что ж, я сама к этому подвела.

Глава 23

Солнце близится к линии горизонта, озаряя небосвод алыми красками. На протяжении последней минуты я просто стою на крыльце и смотрю на эту картину, наивно надеясь впитать в себя хоть жалкую частичку этого света. Но в моей душе царит лишь кромешный мрак, который не разгонит ничто в этом мире.

Чашка чёрного горького кофе в руках греет ладони, но сердце не трогает это тепло.

Проклятый орган в моей грудной клетке продолжает стынуть. Бьётся до того медленно, почти не слышно, что иногда кажется, будто остановится вовсе… Конечно же, мне только кажется. И я вынуждена жить в этой темноте. Никуда не деться от неё. Не спастись. На этот раз я сама погрузила себя в неё. Намеренно. Осознанно.

Будто долбанная мазохистка, живущая ради того, чтобы чувствовать боль… Быть может, хотя бы она поможет мне чувствовать себя хоть немного живой, а не той, кто просто существует в этом мире, не чувствуя абсолютно ничего.

Сегодня, наконец, злоба, направленная на Артёма — истлела. И на себя я тоже больше не злюсь. В очередной раз ко мне просто пришло осознание того, что… Не судьба, в общем. Глупо было надеяться, что человек может измениться только потому, что сам в один миг своей собственной слабости поверил в это и заставил поверить тебя.

Не изменится. Никогда. В это надо было верить, а не в глупые несбыточные грёзы и мечты, которым не суждено сбыться.

Прошло три дня с тех пор, как Рупасов привёз меня и Матвея в дом моей матери. Так ни слова больше и не обронил с тех пор, как узнал, что мальчик — родной сын Романа Агеева и женщины, которую я лично не видела никогда в жизни.

Оставил меня у ворот и уехал…

— Жень, — вырывает из пелены мрачных раздумий голос Кости. — Ты готова?

Не слышала, как мужчина вышел на крыльцо, хотя обычно входные двери закрываются довольно шумно.

— Да, — отзываюсь безразлично.

И даже кажется, будто в моём голосе и правда присутствует уверенность. Вот только она такая же лживая, как и большая часть моей жизни.

— Если хочешь, я один съезжу, — дополняет Агеев-младший.

Натянуто улыбаюсь ему в ответ. Нам предстоит забрать мою машину из автосервиса Рупасова, куда Артём отправил её после того, как забрал меня с трассы и увёз в аэропорт. По-хорошему мне вообще стоило бы ехать за ней одной, вот только… Не могу. Чужая поддержка нужна как воздух. Вряд ли удастся изображать адекватность, если столкнусь с ним один на один, а унижаться ещё больше, чем уже есть — не в этой жизни. Больше не допущу подобного.

— Нет, я сама, — отзываюсь односложно.

Мужчина коротко кивает и хмурится, а я просто разворачиваюсь и иду к его машине, забирая недавно сваренный напиток с собой. Допиваю его по пути к СТО, куда мы приезжаем в ближайшие полчаса. Как только «LandCruiserPrado» припарковывается перед нужным зданием, я также без лишних разговоров иду внутрь, чтобы забрать ключи у дежурного механика, которого предупредила о своём прибытии по телефону ещё час назад. Вот только среди десяти ремонтных постов нет ни души. И что-то очень сильно подсказывает мне — не просто так.

Мысленно отвешивая несколько нецензурных фраз в адрес хозяина местного заведения, поднимаюсь наверх, намереваясь поскорее разобраться со всем, и так и замираю посреди коридора, потому что дверь директорского кабинета не закрыта, а разговор, исходящий оттуда, слышится даже с места, где я нахожусь.

— Ты просто идиот, понимаешь?! — восклицает Арсений.

Доносится звон бьющегося стекла и отборный мат, срывающийся с губ Рупасова-старшего, а после мрачное дополнение:

— Понимаю. Каждый раз, когда ведусь на неё, а потом всё вот так вот оборачивается — тогда и понимаю… — следует пауза, и я так и не вижу лиц разговаривающих, но даже так могу себе представить, как неприязненно морщится Артём. — Но это не твоё дело, мелкий. Вали откуда пришёл. И ключи от тачки обратно забери. Она же придёт уже скоро, вот сам ей и отдашь. Тошнит от одной мысли, что увижу её. Пусть возвращается откуда явилась. Ей там явно больше нравится, — последнее звучит в неприкрытой ухмылке.

Пусть моего имени так никто и не произнёс, но не обязательно быть ясновидящей, чтобы понять — разговор конкретно о моей персоне.

— Что, совсем-совсем не хочешь? Окончательно? — едко интересуется собеседник в ответ. — Или опять временно? Ты как собака на сене, знаешь? Типа сам не «ам», и другому не д… — договорить Арсению не удаётся.

На этот раз падает что-то потяжелее. Притом грохот стоит такой, что звук напрочь перекрывает последние слова бывшего одноклассника.

— Даже бл*дь не смей мне заикаться снова, понятно?! — наряду с новым ударом об пол чего-то, судя по звуку, деревянного, орёт в ответ Артём. — Или я тебя собственными руками придушу! — на секунду повисает пауза, но после следует не менее злобное и громкое. — Пошла она на х*р! Пошло на х*р вообще всё! — следует новый удар, на этот раз кулаком по столу, а после ещё более гневное. — Свободен!

Вздрагиваю. Да так и остаюсь стоять на месте. Даже когда Арсений выполняет веление старшего брата и покидает кабинет. Он хмурится и смотрит себе под ноги, гневно сжимая кулаки. Явно зол. К тому же — очень сильно. Никогда прежде не видела его таким, если честно… Погружён в свои мысли настолько, что не сразу замечает меня. Буквально натыкается через несколько шагов и только тогда понимает, что не один в коридоре.

— Эмм… Привет, Жень, — быстро справившись с удивлением, здоровается Рупасов-младший. — А я тебе как раз ключи от твоей машины несу, — разжимает кулак и протягивает пластиковый брелок от моего кроссовера, который я тут же быстренько забираю. — Ребята всё в лучшем виде сделали. Ни следа от аварии не осталось, — натянув жизнерадостную улыбку, добавляет он скороговоркой.

Хватает меня за локоть и тянет в направлении первого этажа. Поскольку встречаться с Артёмом во мне желания ничуть не больше, чем у него самого, послушно следую за Арсением, предварительно освободившись от его руки.

— А где все, кстати? — интересуюсь, оказавшись уже внизу.

Внутри СТО по-прежнему пусто. А ведь они работают в круглосуточном режиме.

— Это я попросил их… уйти ненадолго, — неохотно отзывается мужчина.