— В смысле?


Его глаза прожигают меня насквозь.


— Что, если бы я дал тебе слово, что никогда не причиню тебе вреда, и это останется в силе, несмотря ни на что.


Я его совсем не понимаю, и это меня расстраивает. Мой отец мог бы дать слово, что с ним ты в безопасности, а через пять секунд развернуться и выстрелить в спину.


Я не преувеличиваю. Сама видела, как такое происходило.


Именно так поступают мафиози. Они — лжецы.


— Я поверила тебе, когда ты сказал, что не причинишь мне вреда, Ли… Киллиан, но ты не можешь обещать, что так будет несмотря ни на что.


— Могу, милая, могу.


Грозовые тучи сгущаются над его головой, но я чувствую себя безрассудной.


— Даже, если я попытаюсь убить тебя?


— Даже если и так, — он отвечает быстро и недвусмысленно. Мы смотрим друг на друга, пока он не добавляет: — Ты здесь только потому, что для тебя нет более безопасного места.


Я не могу удержаться от смеха.


— Группа людей в спецодежде и с оружием военного образца только что пыталась убить тебя. Не похоже, что находится с тобой в принципе безопасно.


Он выдерживает паузу, его взгляд темен и непроницаем. Потом тихо говорит:


— Я не уверен, что им был нужен я, Джулия.


ГЛАВА 9


Киллиан



Краска сошла с ее лица, губы приоткрылись, а костяшки пальцев на бокале побелели.


Я наблюдаю за всем этим и понимаю, что у этой дерзкой молодой воровки со светящимися карими глазами, которые передают эмоции, как у звезды немого кино, есть скелеты в шкафу, которые не уступают моим.


Возможно, их даже больше.


Сглотнув, она облизывает губы и прочищает горло.


— Почему ты так думаешь? — спрашивает она. Ее голос дрожит. Впервые с тех пор, как мы встретились, она выглядит уязвимой.


От этого меня накрывает такой волной желания защитить ее, что мне нужно время, чтобы успокоиться, прежде чем ответить.


— Один из них меня не узнал.


— Почему ты так решил?


— Он думал, что я твой телохранитель.


Прежде чем истечь кровью из пулевого отверстия, которое я проделал в его шее, он проклял меня за то, что я защищал «девчонку».


Самое интересное, что матерился он по-сербски. Врагов в Сербии у меня не имелось. Я добросовестно веду списки.


Еще интереснее то, как притихла и побледнела Джулия, глядя на меня широко распахнутыми немигающими глазами.


— Если ты признаешься, кто ты, я смогу помочь.


— Я никакая не важная персона, — последовал ее немедленный ответ.


В прошлом я говорил подобные слова, и тоже лгал.


— Если ты такая не важная, зачем тебе фальшивое имя?


— Увы, Киллиан, но Джулия — мое настоящее имя.


Ее глаза вспыхивают, а тон вызывающий. Каждый раз, стоит ей взглянуть на меня с этим огнем в глазах и пренебрежением, я хочу завалить ее на пол, прижать и зацеловать до такой степени, что она начнет умолять меня целовать ее везде.


— А Джеймсон? Твоя настоящая фамилия? — Она сжимает губы и испепеляет меня взглядом. — Так я и думал.


Она резко встает, ставит стакан с виски на столешницу и вытирает ладони о джинсы.


— Я ухожу, — объявляет она, поворачивается и быстро направляется к дверям лифта с напряженной спиной и плечами.


Я позволяю ей походить, решив налить себе еще выпить.


Через несколько минут она возвращается. Кипя от злости.


— Лифт заперт.


— Да.


— Разблокируй его.


— Нет.


— Я хочу, чтобы ты меня отпустил. — Она повышает голос. — Сейчас же.


Я изучаю ее. В ее голосе слышится резкость, а в глазах — паника. Как будто она думает, что я...


Когда до меня доходит, я чувствую себя полным идиотом, потому что не понял этого раньше.


Она боится похищения.


Не изнасилования, как мне показалось после ее сумасшествия в такси. Хотя, скорее всего, это тоже есть. Но в основном ее беспокойство вращается вокруг того, что ее берут в плен и удерживают против воли.


Страх стать заложником — довольно специфический вид страха, чьи корни растут из определенного воспитания. И, возможно, определенного обучения.


Я вспоминаю ее слова.


«Все наши отцы — плохие люди. Очень плохие люди. Из тех, кому все равно, кому придется причинить боль, чтобы получить желаемое».


Тогда я представил наркоторговцев или еще каких-нибудь заурядных уголовников. Может быть, даже бездушных генеральных директоров-миллиардеров. Но в сочетании с едким презрением в ее голосе каждый раз, когда она называет меня гангстером, неестественным спокойствием, которое она проявляла во время автомобильной погони и перестрелки, и паранойей по поводу того, что она стала жертвой похищения (и, честно говоря, всего остального), я думаю, что моя маленькая воришка — отпрыск кого-то хуже.


Наблюдая за выражением моего лица, она спрашивает:


— Что?


— Джулия, — раздумываю я вслух. — Это же итальянское имя?


— Нет. Английское.


— Нет, если его дарят девушке, родившейся в итальянской семье.


Ее лицо бледнеет, как будто ей дали пощечину.


Бинго.


Что-то на моем лице заставляет ее сделать шаг назад.


— Я не причиню тебе вреда. Нет никакой необходимости пытаться убежать.


— Пожалуйста, отпусти меня, — сдавленным голосом просит она.


— Джулия, мне все равно, кто твой отец.


Она застывает на месте, словно окаменев. Венка на ее шее начинает биться сильнее.


— Я не буду удерживать тебя против твоей воли, — говорю я тихим и безобидным тоном. — Клянусь тебе. Но мне нужно выяснить, кто именно стоял за этим нападением, и разобраться с ним… или с ними. Тогда ты сможешь уйти. Ради твоей безопасности, как и ради моей. Договорились?


Она сглатывает. Ее руки дрожат. Я борюсь с желанием подойти к ней и заключить в объятия, указав вместо этого на коридор за кухней.


— Там есть комната для гостей. Ты можешь пойти туда. Я не буду тебе мешать. — Когда она не двигается, я добавляю: — Дверь запирается изнутри. Рама усилена сталью. Никто не может войти, если ты не впустишь.


— Там есть камеры?


 — Нет. — Она облизывает губы, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь решить, верить мне или нет. — А еще в тумбочке лежит пистолет. Он заряжен. Судя по тому, как ты держала винтовку, полагаю, ты знакома с огнестрельным оружием.


Она прищуривается и смотрит на меня, наверняка жалея, что сейчас у нее нет пистолета.


Затем расправляет плечи и делает глубокий вдох.


— Как ты думаешь, сколько времени тебе понадобится, чтобы узнать все, нужно?


— Максимум несколько часов.


Она моргает. Надеюсь, я ее впечатлил.


— Как мне… как вот так просто... расслабиться на некоторое время, пока не закончишь?


Я склоняю голову набок, наблюдая, как она пытается сохранить самообладание и побороть желание броситься к входной двери. Вот только здесь нет входной двери, о чем она уже хорошо знает.


Я делаю к ней несколько шагов. Когда она испуганно пятится, я останавливаюсь и поднимаю руку, чувствуя укол боли.


— Пожалуйста. Доверься мне.


Ее смех тихий и сухой.


— Ты хоть понимаешь, как безумно звучит от тебя эта просьба?


— Я спас тебе жизнь.


— Ох, точно. — Она выглядит смущенной на мгновение, затем смотрит вниз на свои ноги. — Прости. И... спасибо тебе.


Блядь, она очаровательна.


— Всегда пожалуйста. В любое время.


Она поднимает взгляд и кривит губы. Какое-то время она изучает меня из-под опущенных ресниц, потом вздыхает и вскидывает руки.


— О, черт возьми. Хорошо. Я останусь здесь на несколько часов. Я не хочу верить, что ты сдержишь свое слово, но я верю. В основном. Вопреки здравому смыслу.


Затем Джулия упирает руки в бока и посылает мне свой фирменный взгляд.


— Так что не облажайся, ладно?


— Я скорее умру, чем разочарую тебя, — торжественно обещаю я.


Это была попытка пошутить, но, удивительно, я именно это и имел в виду.


Она закатывает глаза.


— Будем надеяться, что в этом не будет необходимости.


Затем разворачивается на месте и идет через кухню к гостевой комнате дальше по коридору.


Я слышу, как хлопает дверь, и улыбаюсь.


Потом достаю из ящика пластиковый пакет на молнии, засовываю в него руку, беру ею стакан с виски, выливаю содержимое в раковину и, насвистывая, направляюсь в свой кабинет, чтобы выяснить, кто же на самом деле моя прекрасная воровка.


* * *



— Ты меня разыгрываешь.


— Нет.


— Иди ты, Киллиан. Хватит шутить!


— Вовсе нет, Деклан. Я говорю тебе правду.


— Да ладно?


— Ага. Отпечатки пальцев не лгут.


На другом конце провода на мгновение воцаряется тишина, затем я слышу низкий смешок.


— Вау, просто вау. Каковы шансы?


— Примерно семь миллиардов к одному.


— Господи Иисусе. Дочь Антонио Моретти? — Снова смешок. — Настоящий пиздец.


— Ты признал это вслух? — сухо замечаю я.


— И каков же твой следующий шаг?


— Хороший вопрос.


Я смотрю отчет ФБР на экране компьютера. Шок только недавно притупился до более управляемого изумления.


Не каждый день я обнаруживаю, что самая интересная и привлекательная женщина, которую я когда-либо встречал — это не кто иная, как единственный ребенок главы печально известной нью-йоркской итальянской преступной семьи.