Затем пишу Макс, что я все еще жива и что им с Фин нельзя возвращаться домой, пока не получат от меня сигнал. Если дьявол прав, и эти парни охотились за мной, а не за ним, то квартира небезопасна.


Через несколько минут я получаю смайлик с большим пальцем от Макс, но это не очень успокаивает мои нервы. Судя по тому, как мне везет, она, вероятно, думает, что «не ходи домой» — это код, означающий «у нас закончилась туалетная бумага».


Затем, с нарастающим чувством ужаса, я понимаю, что, если Киллиан знает этот номер телефона, возможно, он отслеживает мои сообщения. И что еще хуже, он мог следить за телефонами Макс и Фин... и использовать их, чтобы отслеживать геолокацию!


Если он может взломать спутник, чтобы найти нас, то манипулировать мобильным телефоном для него вообще проще простого.


Я посылаю Макс еще одно сообщение:



Новости: телефоны скомпрометированы. Уничтожьте как можно скорее. Переберитесь в свое тайное место. Уходите в затишье до тех пор, пока я не отправлю «все-чисто» код.



Макс требуется всего несколько секунд на ответ.



Пожалуйста, скажи мне, что ты больше не оскорбляла его!


Я повторяю:



ЗАТИШЬЕ ОЗНАЧАЕТ НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ!



Затем вынимаю сим-карту из телефона и растаптываю ее каблуком. Убираю обломки в карман, не желая рисковать, оставляя в мусоре что-то, что он мог бы как-то использовать. Зная его, он, вероятно, создаст устройство наблюдения из крошек моего сэндвича с тунцом.


Около часа я брожу по пентхаусу и капаюсь в его ящиках, но не нахожу ничего личного, ничего интересного. Если у него и есть семья, то нет ни одной их фотографии. В библиотеке огромная коллекция книг, но ни одной безделушки на полках. Здесь нет ни комнатного растения, ни журнала, ни смятого чека из магазина. Пыли и той нет. Как будто он живет в музее.


В конце концов меня одолевает усталость. Я заваливаюсь на диван в гостиной, надеясь, что он один из супер-педантичных чистюль увидит меня в одной из своих камер и разозлится, что я не сняла обувь.


Я не хочу, но почти сразу засыпаю.


А просыпаюсь в объятиях Киллиана. Он несет меня к лифту.


— Расслабься, милая, — бормочет он, когда я начинаю панически блеять. — Я отвезу тебя домой.


Я замираю, мои глаза расширяются.


— Домой? Правда?


— Правда.


Мы входим в лифт, и двери закрываются. Кабина начинает спускать нас вниз.


— Эм, — смотря на его профиль, бормочу я, — ты можешь опустить меня прямо сейчас.


— Могу. Но не хочу.


Я задумываюсь на мгновение, но решаю, что у меня есть другие, более важные вопросы.


— Мне безопасно возвращаться домой?


Он поворачивает голову и смотрит на меня томным взглядом.


— Не можешь смириться с мыслью, что будешь от меня вдали?


Я подавляю в себе желанием треснуть его по плечу.


— Пожалуйста, скажи мне, что происходит. Те люди, которые напали на нас…


— Все мертвы, — перебивает он, и его взгляд темнеет. — И теперь я знаю, кто их послал и почему. Этот человек тоже скоро умрет.


Она всматривается в мое лицо, заставляя меня дрожать. Миллион вопросов проносится у меня в голове, но больше всего меня интересует один.


— Кто их послал? — спрашиваю я.


— Враг твоего отца, — с леденящей мягкостью отвечает он.


Он знает, кто я. Мое сердце замирает в груди.


Я не могу перевести дыхание или отвести глаза от глубокого, темного взгляда Киллиана. Мы молча смотрим друг на друга, пока лифт плавно опускается, унося нас неизвестно куда.


— Отпусти меня, — прошу, стараясь сделать все, чтобы мой голос звучат ровно.


— Еще нет.


Он продолжает мною любоваться с той странной интенсивностью, отчего паника начинает подниматься вверх по моему горлу.


— Ты обещал, что никогда не причинишь мне вреда.


Он наклоняет голову. Мое дыхание немного выравнивается, потому что по какой-то безумной причине, я верю ему. В значительной степени. Но это все равно не имеет никакого смысла.


— Но... Даже теперь, когда ты знаешь, кто мой отец?


— Да. — Его тон спокоен. — Хотя нас с ним вряд ли можно назвать друзьями.


Здравствуй, преуменьшение века. Единственное, что мой отец ненавидит больше, чем переваренные макароны — это ирландскую мафию. Они враждовали, сколько я себя помню, и еще задолго до моего рождения.


— И ты же не собираешься использовать меня в своих интересах? Получить деньги, уступки, выставить свои условия?


— Ты говоришь так, будто это невозможно.


Я усмехаюсь.


— Если бы в руках моего отца оказалась твоя дочь, поверь, он выжал бы из этого все, что можно. И что нельзя.


Как только слова слетают с моих губ, я жалею об этом. Это прозвучало как вызов. Но Киллиан лишь продолжает на меня смотреть, не прерывая зрительного контакта.


— Я кое-что получу от этого, милая, — мурлычет он.


У меня пересыхает во рту. Вот дерьмо. Прощай большой палец на ноге.


— Что? — шепчу я


— Это.


Он не вдается в подробности, вводя меня в замешательство.


— Это... что «это»?


Его большие руки нежно сжимают меня.


— Этот момент. Это воспоминание. Время с тобой.


Я недоверчиво смотрю на него с открытым ртом.


Он говорит серьезно. Он действительно серьезен.


— Что ты за гангстер такой? — выпаливаю я.


Он поворачивает голову, отрывая от меня взгляд. Я чувствую себя так, словно только что вышла из тюрьмы.


— Только никому не говори, — вздыхает он. — Не могу допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что я романтик. Стоит акулам почувствовать запах крови, все полетит к ебеням.


Двери лифта раздвигаются, открывая вид на гараж. Шестеро мужчин в темных костюмах ожидают у заведенного внедорожника. Киллиан выходит из лифта и направляется к машине. Один из его головорезов в костюме открывает нам заднюю дверь.


Но Киллиан не садится.


Он осторожно ставит меня на ноги рядом с открытой дверью, выпрямляется и смотрит на меня.


— Было приятно познакомиться, мисс Моретти. — Его тон и выражение лица мрачные.


Я смотрю на него, чувствуя себя так, словно нахожусь в альтернативной вселенной, где все происходит наоборот.


— Я не понимаю, что сейчас происходит.


— Деклан собирается отвезти тебя домой.


— Но… — Я растерянно оглядываюсь по сторонам.


— Вот мой номер телефона. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне. Независимо от времени.


Он протягивает мне маленькую белую карточку. Я беру ее, моргая, как сова. Напечатан только номер. Ни имени, ни адреса, ни объяснения, почему я чувствую себя такой опустошенной.


Увидев выражение моего лица, взгляд Киллиана становится тлеющим. Он подходит ближе и наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо:


— Я буду ждать. когда ты будешь готова к поцелую, маленькая воришка.


Затем разворачивается и уходит, не оглядываясь.


ГЛАВА 11


Джули



Деклан высаживает меня перед моей квартирой. Я жду, когда внедорожник скроется из виду, чтобы вернуться на главную улицу и поймать такси.


Я добираюсь до отеля на рассвете. Зарегистрировавшись, отправляюсь в номер и оставляю голосовое сообщение для Фин и Макс на телефон, предназначенный только для экстренных случаев.


Затем, до смерти устав, падаю вниз лицом на огромную кровать и засыпаю. Я не вижу снов. Я не двигаюсь. Я проваливаюсь в приятное забвение.


Просыпаюсь, когда солнце садится в захватывающем золотом световом шоу над рекой Чарльз. Принимаю душ, заказываю бифштекс и бутылку красного вина в номер и снова одеваюсь в ту же одежду, в которой ворвалась на склад подгузников ирландского короля мафии, после чего мой мир перевернулся вверх тормашками.


Звенит отельный телефон. Я беру трубку и отвечаю именем, под которым зарегистрировалась.


— Китнисс Эвердин слушает.


— Это я.


Вздохнув с облегчением, я опускаюсь в кресло и делаю большой глоток вина.


— Макс… Слава Богу. Девочки, вы в порядке?


— У нас все хорошо. Как прошло свидание?


— Ха-ха.


— Я спрашиваю только потому, что твое сообщение показалось таким горячим и страстным. Мы решили, что ты с безумно красивым беспощадным гангстером добрались до следующей после петтинга стадии.


— Почему у меня ощущение, что ты ни капельники не беспокоилась, что прямо сейчас я могу быть мертва?


— Ты взяла трубку, глупышка. Ясно, что ты не мертва.


— Ты знаешь, о чем я. Он мог убить меня!


— Слушай, когда мужчина смотрит на женщину так, как Лиам Блэк смотрел на тебя, единственное, что ей грозит — это прокол легкого от его неистового стояка.


Боже правый, какое бездушие!


— Спасибо за твои молитвы, мать Тереза, — сухо бормочу я.


— Только чистая правда. Ты ему нравишься.


Я сердито глотаю вино.


Тем временем Макс смеется.


— Ага, так я и думала. Он не хочет причинять тебе боль, он хочет пошерудить с тобой своими гигантскими ногами под столом. Кстати, обратила внимание на размер его ступней? Я заметила в баре — они огромны. Если все его части тела такие же большие, то он, вероятно, может убить тебя своим стояком.


— Это не смешно, Макс. Он мог сделать со мной что-то плохое.


— Но не сделал. Ты в безопасности. Он не только сдержал свое слово, что не причинит тебе вреда, но и отпустил тебя... снова. — Она делает паузу. — Как ты думаешь, что это значит?