— Знаю, — тихо бормочу я, наблюдая за его реакцией. — Я кажусь милой девушкой.


— Ты славная девушка. Честно говоря, я в шоке.


— А что, если я скажу тебе, что ворую только у плохих парней. а все, что я беру, идет на помощь менее удачливым?


— Я бы сказал, что эта история стара как мир.


— Как и история Моисея. Это не значит, что это неправда.


Он упирается локтями в стол, опускает голову на руки и стонет.


— Пожалуйста, перестань болтать.


Вот почему не стоит доверяться людям. Правда заставляет их нервничать.


— О, расслабься, Хэнк. Я просто шучу. Не о парне, который мне не должен нравиться, а обо всем остальном.


Когда мужчина смотрит на меня, я посылаю ему свою самую обаятельную улыбку. Он прищуривается, явно сомневаясь в моих словах.


— Значит, ты ничего у него не украла?


Я пренебрежительно отмахиваюсь.


— Разумеется, нет. Не неси чепухи.


— И он не опасен?


— Он бухгалтер.


— Тогда почему он тебе не должен нравиться?


— Потому что мой отец тоже бухгалтер. Я поклялась, что никогда не выйду замуж за бухгалтера. Все эти подсчеты способны свести девушку с ума.


Мы пялимся друг на друга. Я с невозмутимым лицом, Хэнк — словно у него мучительный запор.


Наконец он вздыхает.


— Ладно. Вот тебе мой совет. Прими все как должное. Понимаешь?


— Да.


— Жизнь коротка. Второй не будет. Целуй того, кого хочешь целовать, люби того, кого хочешь любить, а того, кто не уважает тебя, шли на хер. Твое сердце само приведет тебя туда, где твое место. Никогда не принимай решения, основанные на страхе. На самом деле, тебе стоит стремиться к тому, что тебя пугает, потому что именно там находится настоящая жизнь. В самых страшных местах. В грязных местах. В тех местах, где не так уж красиво. Погрузись и окунись во всю боль и красоту, которые только может предложить тебе жизнь, чтобы в конце у тебя не было никаких сожалений. Мы приходим в этот мир единожды. Получив чудесный дар жизни, следует по-настоящему, полностью прожить его.


Он замолкает и промаргивается.


— Вау. Жаль, что я этого не записал. Речь была великолепной.


— Я перепишу это для вас, — шепчу я. – Мне кажется, что слова отпечатались в моей душе.


— О боже. Ты плачешь.


— Нет, — сквозь рыдания всхлипываю я. Утерев слезящиеся глаза, добавляю: — Просто у меня месячные.


Покачав головой, Хэнк усмехается.


— Я рад, что мы поговорили в восемь утра в понедельник. Возьми сегодня отгул.


Я встаю, обходу стол и обнимаю мужчину за шею. Все еще сидя в кресле, он по-отечески похлопывает меня по спине.


Через мгновение он прочищает горло.

— Ладно. Это предел моих отцовских инстинктов, козявка. Если тебе понадобится дополнительная помощь, я отправлю тебя к Рут в отдел кадров, потому что в буквальном смысле не представляю, как обращаться с эмоциональными молодыми леди.


Я выпрямлюсь и с улыбкой смотрю на него сверху.


— Ты молодец, Хэнк Хаузер.


Он отмахивается.


— Перестань пытаться умаслить меня. Тебе еще пять месяцев не полагается повышение зарплаты.


Стук в дверь кабинета Хэнка заставляет нас обернуться.


В дверях стоит молодой человек — симпатичный латиноамериканец лет под тридцать в дорогом черном костюме и белой рубашке с расстегнутым воротом. Он принес внушительный букет темно-красных роз и плоскую черную бархатную коробочку, перевязанную черной лентой.


— Джули, — сурово говорит он, словно меня обвиняют в ужасном проступке.


Божечки. Что происходит?


— Она сегодня на больничном.


Он кривит губы и качает головой.


— Хорошая попытка. Собираетесь остаться здесь? — Он увказывает подбородком в сторону стола Хэнка.


Ошеломленный новым поворотом событий, Хэнк делает широкий жест рукой.


— Непременно, мистер…


— Диего. Просто Диего.


Диего явно не обычный посыльный. Помимо костюма, он обладает той же самоуверенностью и развязностью, которую я слишком хорошо знаю.


Что именно заставляет мужчин ходить так, будто у них в заднице миллион долларов наличными?


Диего кладет букет роз на стол, следом — черную коробку, затем поворачивается и направляется обратно к двери. Прежде чем выйти, он резко останавливается и смотрит на меня.


— Он не тот, за кого ты его принимаешь.


Мы пристально смотрим друг на друга. Я чувствую, как Хэнк озабоченно бросает на нас взгляды, не зная, стоит ли ему вмешаться или позволить этой странной маленькой драме разыграться.


Я хочу, чтобы все закончилось. С меня хватит этой чепухи типа «не кто, а что из себя представляет».


— Тогда скажи мне, кто он.


Диего впивается взглядом в Хэнка и вновь смотрит на меня.


— Он купил моей матери дом, — тихо говорит он. – Все выплатил. Отдал закладную. Никто в моей семье никогда не владел недвижимостью.


— Какая трогательная история, Диего. Мой отец тоже однажды купил кому-то недвижимость. Отдал закладную, перевез его и всю его семью. Через неделю дом сгорел со всеми обитателями. Угадайте, кто бросил спичку?


У Хэнка отвисает челюсть.


Глаза Диего вспыхивают.


— Полный пиздец, — выпаливает он.


— Так и есть. Плохие люди иногда ведут себя так, будто делают хорошие вещи, но это всего лишь игра. Понарошку. На твоем месте я бы посоветовал твоей матери найти другое жилье, прежде чем твой хозяин покажет свое истинное лицо и зажжет спичку.


Хэнк встает и широко разводит руки, словно проводит интервенцию.


— Ладно, ситуация становится странной. Диего, я думаю, вам пора уходить…


— Что они сделали? — настойчиво допытывается Диего. — Семья, которая сгорела в огне… Что они сделали, чтобы заслужить это?


— Оуф, — шиплю я. — Ты все еще думаешь, что дело в чести, да? Что вы вступили в клуб, братство, основанное на принципах, хотя на деле это предлог для жестоких козлов ломать жизни людей.


Мы смотрим друг на друга. Хэнк в смятении наблюдает за происходящим.


— Я тоже из плохих парней, — произносит Диего. — Мой работодатель не из их числа. Хотя вначале думал иначе. Но мое невежество не его вина.


Когда мое терпение иссякает, я спрашиваю:


— Что ты хочешь сказать?


Он смотрит на меня, его темные глаза блестят.


— Надеюсь, ты скоро все сама поймешь. Потому что он того стоит. Все, что он делает, важная работа.


У меня отвисает челюсть. Быть гангстером — это важная работа?


Диего поворачивается и выходит.


Через мгновение Хэнк произносит мое имя, подняв глаза от черной бархатной коробочки, которую держит в руках. Затем развязывает ленту и поднимает крышку, поворачивает коробку так, чтобы я видела, что внутри.


Это ожерелье. Бриллианты сверкают на черном бархате — три плотные цепочки собираются вокруг большого камня в центре, здорового, как яйцо малиновки, и черного, как чернила.


Чутье подсказывает мне, что это тоже бриллиант.


— Итак, у этого твоего бухгалтера не только верные подчиненные и необыкновенный вкус в ювелирных украшениях, но еще и романтическая натура, — сухо произносит Хэнк.


Он не потрудился дождаться моего ответа. Просто взял маленькую белую карточку, которая пришла с подарком, и прочитал вслух:


— «Так с поцелуем на устах я умираю».


Опять Шекспир. Это последняя строчка Ромео из пьесы, после того как он выпивает яд, чтобы присоединиться к своей любви в загробной жизни. Холодок дурного предчувствия пробегает по моей спине.


— Должно быть, поцелуй выдался славным, Джули, — не отрывая от меня взгляда, добавляет Хэнк.


Мой смех совершенно лишен веселья.


— Ага. По-настоящему убийственный.


ГЛАВА 18


Джули



Решив, что в моем нынешнем состоянии от меня не будет никакой пользы, Хэнк дает мне отгул, предложив съездить проветрить голову за городом.


Еще он рекомендует мне связаться с психотерапевтом как можно быстрее, вот только мне не нужны никакие разговоры. Мне нужно что-то сделать.


Только я понятия не имею, что.


Моей первой остановкой после ухода с работы становится банк. Я арендую банковскую ячейку и оставляю там ожерелье. Чуть позже, когда снова смогу мыслить здраво, закажу оценку стоимости. Сама я ничего не знаю о бриллиантах, разве что чем они больше и ярче, тем дороже. Следовательно, подарок Киллиана, вероятно, принесет при продаже неплохой куш.


Я еще не решила, как поступлю с деньгами: отдам на благотворительность или подожгу купюры и буду смотреть, как они горят.


Еще я останавливаюсь в круглосуточном магазине, чтобы купить воду в бутылках, и на заправке. Затем выезжаю на шоссе и еду без определенного пункт назначения. Я прибавляю скорость, радуясь, что в зеркале заднего вида не видно больших черных внедорожников.


В расслабленном состоянии я нахожусь ровно минуту, пока не замечаю пролетающий над головой самолет. Тут до меня доходит, что Киллиан мог следовать за мной не только по земле.


У этого человека, кажется, глаза повсюду, включая небо.


— Дурацкие спутники, — бормочу я, въезжая в паркинг торгового центра.


Я останавливаюсь посреди ряда машин, захожу внутрь и ищу таксофон. Отыскав один возле туалетов, вызываю такси. Когда подъезжает автомобиль, падаю на заднее сиденье и прошу водителя отвезти меня в какое-нибудь симпатичное местечко.


— «Манчестер у моря», — мгновенно отвечает он. — Прелестный пляж. Отличный вид. Все красивое. И всего сорок минут езды.