— Я не мальчик, — хрипло огрызаюсь я. — Я мужчина. Я не играю в игры. Я знаю, кто я, чего я хочу и что я готов сделать, чтобы получить желаемое. И я готов на все, чтобы заполучить тебя.


Она тяжело дышит и смотрит на меня с поджатыми губами и недоверчивым взглядом.


Я понижаю голос.


— Но ты должна взять на себя такие же обязательства, милая. Ты должна быть моей. Во всех отношениях. Во всех смыслах. Ты должна сделать прыжок веры…


— Веры! Ха!


— ...и пусть наши отношения станут такими, какими должны быть. Перестань бороться. Будь как будет.


Джули моргает. Ее губы приоткрываются. Сомнение в ее взгляде исчезает и сменяется глубоким замешательством. Может быть, даже страхом.


Джули, сглотнув, отворачивается. Когда она снова на меня смотрит, то кажется потерянной.


— Я боюсь, — тихо сообщает она.


— Я знаю.


— Я действительно хочу тебя. Я… — Она вновь отворачивается, а ее голос падает до шепота. — Я что-то к тебе чувствую.


Господи. Мое гребаное сердце.


Я чуть не стону вслух. И почти прижимаюсь губами к ее губам. Но вместо этого стою неподвижно и молча, ожидая. Давая ей время.


Пожалуй, это самое трудное, что я когда-либо делал.


Джули снова поднимает на меня взгляд и прикусывает губу.


— Но у меня даже нет никаких данных, чтобы справиться с этим. Я хочу доверять тебе, но не доверяю даже себе. Все слишком запуталось. Это так неправильно, что ты — это ты, а я — это я… да неправильно даже то, что мы стоим здесь и ведем этот разговор.


Лаская большим пальцем ее шелковистую кожу, я шепчу:


— Я знаю.


— А ты знаешь, что будет, если мой отец узнает о нас? Понимаешь, что это приведет к войне? Понимаешь, что многие умрут. Много людей с обеих сторон. Будет настоящая кровавая бойня.


— Да.


Ее голос повышается. Она начинает паниковать.


— И, вполне вероятно, пострадают и невинные люди. Я не могу отвечать за это. Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь. Я не…


— Послушай меня, — перебиваю я. Она замолкает, глядя широко раскрытыми глазами мне в лицо. — Я разберусь с твоим отцом.


Ее брови приподнимаются.


— «Разберешься» — это код для убийства?


— Нет.


— Тогда что? Пойдешь и просто мило побеседуешь с ним? Все уладите мирно? — Ее смех звучит немного истерично.


— Да, — тихо говорю я, глядя ей в глаза. — Пойду и поговорю с ним. Я попрошу у него твоей руки, и мы все уладим мирно.


Она долго смотрит на меня в полном изумлении. Затем обеими руками отталкивает меня и кричит:


— Ты совсем сошел с ума?


Учитывая все обстоятельства, реакция неплохая. Я ожидал, что к этому моменту я уже буду истекать кровью.


— Нет, — спокойно отвечаю я.


— Ты... ты шутишь? Или что, издеваешься надо мной?


— Нет.


Она начинает расхаживать по комнате с дикими глазами, обнимая себя дрожащими руками.


— Ты психически больной. Так? Вот и разгадка. Ты сбежал из больницы для душевнобольных и теперь выдаешь себя за печально известного преступника. Или нет… погоди! — Она со смехом откидывает голову. — Я попала в новое реалити-шоу, где главная героиня не знает, что ее снимают. Как в том фильме, где всю жизнь парня показывали по телевизору, но он не подозревал об этом!


— «Шоу Трумана».


— Точно! Я как Труман!


— Ты не Труман.


Она разворачивается и шагает в другую сторону.


— Или, может быть, все это галлюцинация. Может быть, я попала в серьезную автомобильную аварию и сейчас лежу где-нибудь в больнице, а мне все это снится. Может быть…


Все выходит из-под контроля. Я хватаю ее за обе руки и снова прижимаю к груди.


— Тебе это кажется сном?


И прижимаюсь к ее губам, чтобы подарить поцелуй, в котором, по ее мнению, она не нуждается, но я знаю лучше.


Джули мгновенно тает в моих объятиях, как и всегда. С легким стоном, она обвивает руками мою талию и обмякает в моих объятиях. Я зарываюсь пальцами в ее волосы и продолжаю целовать, пока нам обоим не начинает грозить нехватка кислорода.


Я вырываюсь и подстегиваю:


— Скажи, что ты любишь меня.


Ее веки поднимаются, и она смотрит на меня такими большими зрачками, что кажется, будто она под кайфом.


— Я вросла в тебя, между нами что-то странное, противоречивое и неоднозначное.  С этим не поспоришь, черт возьми.


— Недостаточно хорошо. — Я снова целую ее, крепче.


На этот раз она вырывается первой.


— Нет! Я не влюблена в тебя! Это было бы самой глупой вещью на свете!


Упрямая девчонка. Я снова целую ее и подвожу к кровати.


Толкнув ее на матрас, опускаюсь на колени и задираю ее платье на бедра. Склонившись, припадаю ртом к ее нежной, теплой коже в нескольких дюймах слева от трусиков. Сначала посасываю, потом осторожно прикусываю.


Она стонет. Проводит дрожащими руками по моим волосам. Проклинает меня.


Я скольжу большим пальцем вверх и вниз по теплому центру на ее трусиках.


— Где еще ты хочешь, чтобы я поцеловал, детка?


— Я ненавижу тебя. Ты знаешь, где.


— Ты не ненавидишь меня. Если только ты не заменяешь это слово другим, из шести букв.


Я глубоко вдыхаю. Черт, обожаю ее запах. Теплый, естественный и совершенно женский. Совершенно ее.


Мой твердый член дергается. Джули извивается, когда я оттягиваю ее трусики в сторону, обнажая ее красивую розовую киску, влажную и возбужденную.


Как только я начинаю дуть на ее маленький бугорок, Джули всхлипывает.


— Это означает «пожалуйста», детка?


Ее голова беспокойно двигается взад-вперед, и она раскачивает бедрами.


Это определенно гребаное «пожалуйста».


Очень нежно я ласкаю языком ее клитор. Она стонет, а ее тело выгибается над матрасом.


— Любишь это?


— Да.


— А что еще ты любишь?


Я кружу языком, чередуя с нежными посасываниями, а затем погружаю в нее палец. Моя награда — протяжный, низкий стон удовольствия.


— Трубкозуб, — сквозь стиснутые зубы шепчет она.


Вызов принят.


Я усиляю атаку на ее клитор, щелкая языком туда-сюда, и Джули вздрагивает. Мой член пульсирует, жаждет оказаться в этом сладком, влажном тепле, но я сдерживаю желание погрузиться в нее и начать таранить. Я продолжаю лизать и сосать, скользя в ней пальцем до момента, пока она не начинает прижиматься к моему лицу и дергать меня за волосы.


Мне нравится, как она на меня реагирует. Что она не скрывает в постели свои эмоции.


Если бы только я мог заставить ее сделать то же самое со своими чувствами, я был бы очень счастливым сукиным сыном.


Продолжая лизать ее киску, я расстегиваю ширинку на джинсах и достаю член из трусов. Он выскакивает, словно пружина, твердый и налитый.


Встав на колени, я держу член в одной руке, а ее клитор зажимаю двумя пальцами другой. Мое сердце бешенно стучит, когда я смотрю на эту картину.


— Покажи мне свои красивые сиськи, — командую я.


Ее глаза заволокло пеленой, щеки пылают, пока Джули возится с пуговицами на лифе платья. Распахнув его, она обнажает свою грудь передо мной и выгибает спину, предлагая себя.


На ней нет бра. Ее соски твердые, розовые, и им невозможно сопротивляться.


Я наклоняюсь и обхватываю один губами.


Она всхлипывает. Стонет. Вонзается пальцами в мускулы моих плеч. Я скольжу головкой члена по ее влажным складкам, пока Джули не начинает стонать и умолять о большем.


Тогда я поднимаюсь, сбрасываю туфли, срываю с себя одежду и стягиваю с нее платье. Сев на край постели, я притягиваю Джули на свои колени так, чтобы ее ноги сцепились за моей спиной. Целуя ее, направляю свой член внутрь ее скользкого тепла.

Она крепче обнимает мои плечи и стонет мне в рот.


И начинает жестко и быстро скакать.


Я дергаю Джули за волосы, и она откидывает голову. Пока Джули скачет на моем члене, я целую ее горло. Ее сиськи ударяются о мою грудь, и она издает эти короткие, женские звуки удовольствия, отчего я начинаю чувствовать себя каким-то диким животным.


Выдыхая мое имя, она крепче обхватывает меня руками и ногами, и я теряю контроль.


Я перекатываю Джули на спину и, кусаю в шею, кончая в нее так сильно, что вижу звезды.


Ее лоно ритмично сжимается вокруг моего члена. Джули вздрагивает и кричит подо мной. И я продолжаю наслаждаться. Волна за волной я иизливаюсь в нее, потеряв голову. Моя кожа влажная от пота. Каждый мускул в моем теле напряжен.


Потом мы снова целуемся. Глубокие, восхитительные поцелуи смешиваются с мягкими стонами, пока наши оргазмы угасают и переплетенные конечности расслабляются.


Когда я, наконец, открываю глаза и смотрю на нее, вижу, как она лежит подо мной с блаженным выражением лица, закрытыми глазами, порозвевшими щеками и небольшой, но довольной улыбкой.


Улыбка держится около двух секунд.


Затем ее глаза распахиваются, сама она сжимается и в ужасе, судорожно втягивая воздух, смотрит на меня.


Блядь.


— Прежде чем ты начнешь бросаться в меня оскорблениями, позволь мне заверить тебя, что я не планировал этого, — оправдываюсь я. — Я просто увлекся.


Так и есть, но она мне не верит. По выражению ее лица могу сказать, что она думает, будто я заманил ее в ловушку и там оттрахал.


— Наверное, сейчас не самое подходящее время напомнить тебе, что ты тоже увлеклась?


— Сейчас неподходящее время тебе вообще что-то говорить, гангстер. Тем более что-то подобное.