Фин хватает меня за руку. И мы бежим.


Проталкиваясь сквозь поток тел, мы направляемся в сторону кухни, уворачиваясь от опрокинутых стульев и стараясь не поскользнуться на мокром кафельном полу. Оказавшись внутри, я отпускаю руку Фин, и мы расходимся в разные стороны.


Она поворачивает налево к комнате отдыха для сотрудников. Я же бегу к запасному выходу. Мы встретимся позже на квартире после того, как все отправят «все чисто» код на специальной голосовой почте.


Если одна из нас не оставит сообщение, две другие не вернутся в квартиру.


Никогда.


Холодный вечерний воздух снаружи обжигает мои разгоряченные щеки. Я на парковке за рестораном. Переполненные вонючие мусорные баки окружают меня со всех сторон.


Не оглядываясь, добираюсь до улицы так быстро, как только могу. Оказавшись там, резко поворачиваю направо и бегу к оживленному бульвару с четырьмя полосами движения.


Позади себя я не слышу топота шагов. В ушах только дикий грохот моего сердцебиения и мое тяжелое, паническое дыхание.


Дойдя до угла бульвара, я оглядываюсь через плечо, но там никого нет.


Он не преследует меня.


Я сбежала.


Глотая воздух, я замедляю шаг, но продолжаю идти на яркие огни здания впереди. Это старомодный кинотеатр с крошечной кассой у тротуара и позолоченным шатром в стиле ар-деко. Небольшая компания толпится перед входом, ожидая, когда откроются двери.


Как подарок Вселенной, у тротуара останавливается такси.


Я снова перехожу на бег.


Сбив молодую пару, которая как раз собиралась открыть заднюю дверцу такси, я ныряю внутрь, захлопываю дверцу и опускаюсь на сиденье, выискивая в окне любой признак опасности.


— Бикон Хилл, пожалуйста, — переведя дыхание, говорю водителю.


— Маунт-Вернон-стрит, пятьдесят девять, если не ошибаюсь? — уточняет голос с ирландским акцентом.


Кровь застывает у меня в жилах.


Я поворачиваю голову и вижу, что он сидит на сиденье рядом со мной и улыбается, как накачанная тестостероном версия Чеширского кота.


Вулкан.


Он же Лиам Блэк.


Он же самый крупный, самый крутой, самый безжалостный гангстер по обе стороны Атлантики.


Человек, у которого я украла целый грузовик подгузников.


Вот дерьмо.


ГЛАВА 4


Джули



Когда я просто сижу и таращусь на него в ужасе, он говорит:


— Живешь в шикарном районе. — Его улыбка становится шире. Свет от театрального шатра мерцает на его кипельно-белых зубах. — Полагаю, старая поговорка «грабежи – дело невыгодное» неверна.


Такси отъезжает от тротуара и вливается в поток машин. Мне удается оторвать язык от неба и выпрямиться в кресле. Затем я одариваю его взглядом, демонстрирующим презрение, но, вероятно, выходит это не очень, если учесть, какое количество частей моего тела находятся на грани полного отказа.


— Тебе лучше знать, — язвлю я.


— Ого, дерзим, — хихикает он. — А я все гадал, как же ты себя поведешь. Большинство людей в твоей ситуации выбирают отрицание. Затем начинается торг. — Он делает паузу, и его улыбка исчезает. — Потом слезы.


— Ты не вытянешь из меня слез. И если ты думаешь, что запугиваешь меня, то рекомендую подумать еще раз.


Он выгибает брови.


— У тебя недавно была травма головы? Потому что это единственная логическая причина, по которой тебе не страшно. Судя по всему, тебе известно, кто я, учитывая твой с подружками драматический побег из ресторана.


Он ждет, наблюдая за мной своими, словно лазер, глазами со скупой самодовольной улыбкой, излучая опасность и мужественность в равных дозах.


Ненавижу.


Я прожила жизнь среди подобных людей и ненавижу их всех.


— У меня нет травмы головы, — отвечаю, выдержав его взгляд. — И я точно знаю, кто ты. И хочу предупредить, что независимо от того, что ты со мной сделаешь, как сильно будешь меня мучить или как долго будешь это делать, я тебе ничего не скажу.


На его лице появляется странное выражение. Отвращение или разочарование, не могу сказать точно. Но потом такси подпрыгивает на ухабе, и этот взгляд исчезает, как будто его никогда и не было.


— Так жаждешь встречи с создателем? — мурлычет он, сверкая темными глазами.


— Не терпится расстаться с тобой, — огрызаюсь я в ответ. — Так что поторопись и пристрели меня, или задуши, или что там у тебя на уме, чтобы мы уже могли покончить с этим.


Странный взгляд возвращается.


У водителя теперь тоже странный вид: он испуганно поглядывает на заднее сиденье, где я требую, чтобы другой пассажир меня убил.


— Откуда такая враждебность? — спрашивает Лиам, как будто ему действительно интересно. — В конце концов, я здесь жертва.


Резкий смех вырывается из моей груди.


— Жертва? Ты такая же жертва, как я — орангутанг.


Он осматривает меня с ног до головы, его острый как бритва взгляд скользит по моему телу.


— Интересно, где ты прячешь свой хвост? — с ирландским акцентом протягивает он.


Я изумленно на него таращусь. Он играет со мной. Он смеется надо мной. Он собирается убить меня, но решил сначала немного позабавиться.


Какая наглость!


— У орангутангов нет хвостов, — говорю я сквозь стиснутые зубы.


— Я думал, у всех обезьян есть хвосты.


— Они не обезьяны. Они приматы. — Поскольку я скоро умру, я решаю добавить в наш диалог немного острот. — Как и ты.


— Примат? С этим я справлюсь. Меня называли и похуже.


Он не выглядит обиженным. Напротив, он, кажется, наслаждается происходящим. А улыбка у него как у психопата.


Какое-то время мы едем молча, глядя друг на друга, пока я не начинаю уставать.


— Скажи мне хотя бы, как ты собираешься это сделать, — требую я.


Его взгляд опускается на мой рот, и он облизывает губы.


— Что «это»? — повторяет он хриплым голосом. Его взгляд снова поднимается, и я встречаюсь с его полыхающим взглядом. — Что сделать?


— Убить меня.


Таксист резко поворачивает, отчего я прижимаюсь к двери. Лиам же продолжает невозмутимо сидеть на своем месте, глядя на меня с обжигающей интенсивностью тысячи солнц.


— Мне любопытно… — начинает он.


— Хочешь вступить в половую связь с другим мужчиной? Ты молодец. Мужчины должны признать, что они би-любопытны. В этом нет ничего постыдного.


Желваки на его челюсти дергаются. Его взгляд снова опускается на мой рот.


— О, я кристально чист в своих сексуальных предпочтениях, маленькая воровка, — убийственно мягким голосом произносит он.


Его темные ресницы приподнимаются, и теперь он испепеляет меня своим взглядом.


— Я бы устроил тебе демонстрацию, если бы уже не знал, как тебе это понравится.


Я отказываюсь разрывать зрительный контакт с этим высокомерным ублюдком, хотя почти уверена, что если я каким-то образом выберусь из этого такси живой, то получу посттравматическое расстройство.


Лиам Блэк — это настолько сильный удар по нервной системе, что следующие несколько лет придется прибегнуть к психотерапии, чтобы расслабиться.


— Не льсти себе, — отмахиваюсь я.


— Ни в коем случае. И перестань играть с ножом в кармане. Замах им меня только разозлит.


Я долго смотрю вперед, раздумывая, стоит ли все же наброситься на него, как я планировала.


Лиам плотно сжимает губы. Подозреваю для того, чтобы не рассмеяться.


— Как я уже говорил до того, как меня так грубо прервали, мне любопытно: зачем отдавать то, что ты у меня украла?


— У тебя я ничего не крала. Я украла со склада.


— Склад принадлежит мне.


— Нет, склад принадлежит подставной корпорации.


— Я владелец подставной корпорации.


— Одной из многих, — сухо замечаю я.


— Да. Слишком многих, чтобы уследить. Честно говоря, я даже не знал о фабрике, пока ты не провернула этот трюк.


— Всем занимаются твои приспешники, да? Ищут способы отмыть свои грязные деньги?


— Что-то вроде этого.


— Ну, если тебе интересно, у тебя их девяносто шесть.


— Фабрик подгузников?


— Подставных корпораций.


Он делает паузу, изучая выражение моего лица. В его собственном читается растущий интерес и, полагаю, могло бы быть проблеском уважения, если бы я не знала лучше.


— Ты изучала меня, маленькая воришка?


— Что-то вроде этого.


Не обращая внимания на то, как я бросила ему в ответ его же собственные слова, он говорит:


— Зачем?


— Как правило, я изучаю информацию перед работой.


Он таращится на меня с той же свирепой сосредоточенностью, какую я чувствовала в ресторане. Его внимание подобно физическому воздействию. Электрические разряды проносятся по моим нервным окончаниям.


— Что еще ты выяснила обо мне в своих исследованиях?


Мой характер — вспыльчивый даже при самых благоприятных обстоятельствах — дает о себе знать.


— Я могу рассказать, чего не обнаружила.


— Что именно?


— Что ты такой раздражающе болтливый. Ты собираешься убивать меня или как? У меня есть дела поважнее, чем болтовня с такими, как ты.


О, боже, как же хорошо наблюдать как выражение изумления пересекает его злые, точеные черты… Это сладко, сладко, сладко.


Бьюсь об заклад, он не помнит, когда в последний раз кто-то проявлял к нему неуважение.


Особенно девушка.


Один балл в пользу женщин.


Мое чувство удовлетворения резко обрывается, когда он хватает меня за обе руки и затаскивает к себе на колени.