— Ты все еще не доверяешь мне.


Я издаю бульканье, которое должно было стать смехом, но вышел визг маленького животного, которого душат.


— Не доверяю? Прости, ты только что упомянул доверие?


— Именно, — серьезно отвечает он.


Я изумленно смотрю на него.


— Конечно, я тебе не доверяю! Ты... ты!


— Так нечестно, девочка, — перебивает водитель со своего места. — Вы только что познакомились.


— Деклан, — сквозь стиснутые зубы произносит Лиам.


— Окей. Извиняюсь. — Замолчав, Деклан снова переводит взгляд на дорогу.


Лиам ободряюще улыбается мне.


— В наши дни так трудно найти хорошего помощника.


Я перевожу взгляд с одного на другого, ошеломленная всей этой ситуацией. У меня галлюцинации? Может быть, тот хипстер-бармен что-то подсыпал мне в стакан?


Пока я размышляю над этим, Лиам наклоняется и обнимает своей огромной горячей ладонью мое горло.


Я сжимаю его запястье обеими руками, еле дыша и съежившись на сиденье.


— Я не собираюсь тебя обижать, — глядя мне в глаза, шепчет он.


— Дерьмовый способ доказать это, — с паникой в голосе визжу я.


— Я не пытаюсь задушить тебя, милая.


Вероятно, так и есть — давление его руки на мое горло слабое, но все же.


— Тогда какого черта ты творишь?


Он водит большим пальцем по пульсирующей вене на моей шее.


— Щупаю твой пульс.


С колотящимся сердцем я смотрю на него.


— И зачем?


— Потому что хочу выяснить, насколько быстрым он станет, когда я поцелую тебя.


Я замираю.


— Не смей!


— Почему бы и нет? — Он выгибает одну темную бровь.


— Я не хочу.


Он наклоняется ближе, его взгляд впивается в мое лицо, тепло его тела и терпкий запах его кожи окружают меня.


— Если бы ты говорила правду, маленькая воришка, я бы выполнил твою просьбу.


— Я не готова к этому, — выпаливаю я.


Он мгновенно замирает. Его темные глаза изучают мое лицо. Затем его полные губы медленно растягиваются в улыбке.


— Тогда, полагаю, мне придется подождать.


Он жадно изучает мой рот, прежде чем отпустить меня.


Я остаюсь в том же положении с широко распахнутыми глазами, вжимаясь в дверь и пытаясь убедить себя в нескольких важных фактах.


Во-первых, я должна бояться. Потому что, во-вторых, он с вероятностью в пятьдесят процентов свернет мне шею. И, в-третьих, я действительно не хотела, чтобы он меня целовал.


Особенно я не хотела, чтобы он меня целовал. Потому что если бы хотела, то могла ли я считать себя здравомыслящим человеком?


— Спасибо за откровенность, — поправляя галстук, говорит Лиам. — Чтобы у нас получилось, мы должны быть честны друг с другом.


Я с неверием хихикаю.


— У нас? Нет никакого «у нас»!


Он поворачивает голову и прожигает меня взглядом.


— Есть, милая, — говорит он хриплым голосом.


Если бы мое тело только что не расплавилось, я бы сказала высокомерному придурку спрыгнуть с моста.


Гнев придает мне сил, и я выпрямляюсь.


— Не могу поверить, что должна это говорить, но я не встречаюсь с гангстерами. Гангстер.


Глядя на мой рот, он облизывает губы.


— А кто говорит о свиданиях?


Святой гуакамоле. Он не собирается упрощать мне задачу.


— И не сплю с ними, понятно? — с пылающими щеками бормочу я.


Его глаза, Боже милостивый, становятся темнее.


— Я не говорил и о сне, девочка. После проведенного со мной времени ты надолго забудешь о том, что такое сон.


Мне кажется, что мое сердце застряло где-то в горле, потому как мне невероятно трудно произнести нужные слова.


— Я не хочу проводить с тобой время.


Желваки на его челюсти напрягаются. Он качает головой, как будто разочарован во мне.


— Не хочу!


— Хочешь. Ты очарована мной. Ты просто не можете понять, почему.


От раздражения мне хочется кричать.


— Только больная на голову может «очароваться» тобой!


— Тогда ты больная на голову. — Он пожимает плечами, как будто ему все равно. — Но так даже интереснее.


Вот же одержимый. Он думает, что я интересная?


— Я у тебя украла.


— Я знаю. Именно это делает тебя интересной. — Его тон переходит от беззаботного к жаждущему. — Это и твой красивый, умный гребаный рот.


Мы пристально смотрим друг на друга. Адреналин потрескивает в моих венах, горячий, темный и опасный.


Подобный ему.


Мне приходит в голову, что, возможно, это было неизбежно. Я росла в окружении опасных людей. Один из них меня воспитывал. Вероятно, какая-то часть моего мозга настроена на то, чтобы быть привлекать зло, подобное Лиаму Блэку.


Очень плохо, что он так невероятно красив. Легко испытывать отвращение к человеку, чье лицо так же уродливо, как и его душа, но когда зло прячется за великолепной упаковкой, сопротивляться ему не так-то легко.


До того, как дьявола вышибли из рая, он был самым прекрасным ангелом.


— О чем ты думаешь? — требует Лиам.


— Что ты — дьявол.


— Я превратился из обезьяны в дьявола? Довольно неплохой рост.


Из своего ограниченного опыта общения с ним я знаю, что мы могли бы вечно ходить вокруг да около, поэтому я перехожу к делу.


— Куда ты меня везешь?


— Домой.


Тошнота в животе подсказывает, что Лиам говорит не о моей квартире. Я в ужасе.


— Что бы ни слетело с твоих губ сейчас, пожалуйста, не позволяй этому быть ложью, — низким шепотом просит он.


Это «пожалуйста» резко останавливает меня. Он не похож на человека, который даже знает это слово, не говоря уже о том, чтобы его использовать.


— Окей. Никакой лжи. С этим я соглашусь. Итак, вот тебе несколько истин: я запуталась. Я очень устала. Я беспокоюсь о своих друзьях. Я выпила несколько рюмок, и мне кажется, что мой мозг работает не так, как надо. Ты мне не нравишься, но я не могу честно сказать, что ты мне противен, хотя мне бы очень этого хотелось. Из-за этого я немного разочарована в себе.


Он так пристально наблюдает за мной, что мне приходится глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, прежде чем продолжить:


— Что еще? Хм. Я рада, что ты еще не убил меня…


— Клянусь могилой моей матери, я никогда не причиню тебе вреда. — Его голос жесткий и уверенный. Темные глаза сверкают, как драгоценные камни. В выражении его лица есть что-то такое, что как мне кажется, умоляет меня признать, что он говорит мне правду.


— Хорошо, — к своему удивлению шепчу я.


Похоже, он тоже удивлен.


— Ты мне веришь?


— Да.


Изучив мгновение мое лицо, он выдыхает.


— Спасибо.


Не знаю почему, но мои слова, судя по всему, для него очень много значат.


— А как насчет моих друзей?


— Они в безопасности. Даю тебе слово.


Он смотрит на меня так, словно за моей спиной солнце, которое слепит глаза. Когда тобой с непоколебимой настойчивостью любуется такой великолепный, такой сильный и такой абсолютно мужественный мужчина, это дезориентирует.


Это также, несомненно, захватывает.


Вот только я должна его ненавидеть. Я действительно ненавижу его.


Наверно.


— Насчет того, что ты везешь меня домой.


— Что насчет этого?


— Если я скажу, что не хочу ехать с тобой, аннулирует ли это все, что ты обещал мне ранее?


— Нет.


— Отлично. Я не хочу ехать с тобой домой.


С минуту он молча смотрит на меня. Потом улыбается.


— Может, ты прекратишь это делать? — раздраженно требую я.


— Ничего не могу поделать, милая. Твое лицо может прочитать даже слепой.


— Пожалуйста, послушай меня! Я. Не. Хочу. Идти. Домой. С. Тобой.


— Похоже на правду. Мы поедем туда.


Этот человек может заставить святого пойти на убийство.


— Я не хочу ввязываться в семантическую войну, ясно? Я хочу сказать, что это не очень хорошая идея.


— А я думаю, это лучшая идея, которая приходила мне в голову за последние десять лет.


— Нет! Мне следует оказаться подальше от тебя! Мне нужно переварить это безумие! Я не поеду к тебе домой!


— Это не дом. Это пентхаус. В небоскребе. Вид оттуда просто невероятный. И тебе не нужно ничего переваривать, кроме того факта, что это происходит. Ты поедешь ко мне, осмотришься, мы выпьем вина, немного поговорим, привыкнешь ко мне, а потом мы сделаем то, что оба хотели сделать с момента нашей встречи.


Я вглядываюсь в его лицо. Он пристально смотрит на меня, вызывая на ссору.


По крайней мере, я не единственная на грани сердечного приступа. Несмотря на все его внешнее спокойствие, пульс на его шее бьется так же сильно, как и мое сердце.


— Все это очень ненормально. Ты ведь это знаешь, правда?


— Я никогда не жил нормальной жизнью. И не собираюсь начинать. Вот в чем суть: я хочу тебя. Ты хочешь меня. Конец истории.


— Надеюсь, ты больше не выкинешь меня из машины, но я обязана тебе сказать, что у тебя совершенно отсутствует представление о романтике.


— Тебе не романтика нужна, — шепчет он.

По выражению его лица становиться очевидно, что он жаждет развить свою мысль. Чего я не потерплю.


— Оставим все как есть, спасибо.


— Ты этого не хочешь. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что, по-моему, тебе нужно. А потом ты захочешь, чтобы я тебе это показал.