- Я бы не смогла быть с ним, - жесткий самоконтроль отключился, и губы будто зажили своей жизнью, выплескивая наружу все скопившееся. – Можешь верить или нет, но я не хочу быть ни с кем, кроме тебя... Уже много лет не хочу.

Я закрыла лицо руками. Слез не было, только вина за то, что больше не могу скрываться.

- Такая дура... – вырвалось вместе со смешком, больше похожим на всхлип. - Боже, какая же дура. Я ведь влюбилась в тебя еще на беговой дорожке в Сочи. Ты пошутил, что за спасение должен на мне жениться, а я уже тогда готова была ответить "да". Представляешь? С первого взгляда, как в глупых любовных романах...

Моего плеча коснулось мужское плечо. Привалившись спиной к стене, Руслан сел рядом, но я все еще не могла убрать ладони с лица и посмотреть на него.

- А потом у вас завязался роман со Светой. Она была так счастлива. Расхваливала тебя, обещала познакомить... А я не знала, как быть. Совсем! Растерялась. Все, на что хватило ума – сесть на самолет и сбежать. От тебя, от нее, от себя. Словно преступница.

Как же сильно хотелось плакать! Ну и пусть при Руслане, пусть некрасиво. Глаза болели от невыплаканных слез, но я все не могла остановиться.

- Когда она погибла, стало так пусто и больно... еще больнее, чем до этого. – Сильные мужские руки обхватили меня за талию и, пересадив на любимые колени, крепко обняли. – Ты, наверное, не поверишь, но я мечтала поменяться с ней местами. Уйти вместо нее... Оставить вас счастливыми, любящими, а самой исчезнуть. Если бы Всевышний заключал сделки, вымолила бы ее жизнь за свою, не задумываясь.

Руслан прижал мою буйную голову к своей груди и как маленькую стал меня укачивать.

- Ненормальная, да? – я прижалась губами к колючей щеке, как наркоман вдыхая аромат.

- Ты замечательная. Добрая, красивая, умная. - Тихий шепот в висок и горячее дыхание заставили вздрогнуть. - Не знаю только, я тебе зачем?

- Чтобы был рядом, - взяла правую руку Руслана и переплела наши пальцы. Мои, белые, тонкие и его, узловатые, длинные, с обручальным кольцом на безымянном пальце. – Чтобы любил, как любил ее...

Тело, обнимавшее меня, превратилось в камень. Пальцы замерли и даже дыхание, казалось, остановилось.

- У нас все так плохо? – боясь, пересиливая себя, но я все же подняла голову.

Серые глаза смотрели на меня в упор. Уставшие, с красными прожилками от работы и недосыпания в уголках и бесконечно глубокие. Они умели говорить о многом: о волнении, о ярости, о желании, но больше жизни мне нужно было, чтобы сейчас они сказали о любви.

- Жанна...

С глухим грудным стоном Руслан зарылся носом в мою макушку. Только стон. Без ответа. И одуряющая, лишающая желаний и воли пауза.

- Прошу, дай мне время, - когда я уже и не надеялась ничего услышать, он все же заговорил. - Еще немного. Пожалуйста.

Ни да, ни нет. Еще недавно я была бы рада и такому, а сейчас...

Очередное многоточие с полной неизвестностью в конце.

***

Я думала, во мне столько любви, что хватит и на меня, и на нас двоих. Господи, кому я вру? Я не просто думала - я строила планы, боялась, но рисовала наше счастливое будущее. Я, Руслан, может быть кто-то еще с его глазами, запахом и выворачивающей мою душу наизнанку улыбкой.

Так хотелось этого... Только в своих фантазиях я не учла время - все те дни и годы, что любила и ждала... одна, без взаимности и надежды.

Дико звучит, но, похоже, даже у чувств есть свой срок амортизации. Они изнашиваются, как тормозные колодки, свечи зажигания или ремни ГРМ. А когда заменить нечем, когда нет заботливых рук, которые присмотрят, исправят - двигаться дальше невозможно.

Для меня это "невозможно" случилось сейчас. Ни преследователь, ни усталость, ни бесконечные недомолвки, а одно единственное "время"... Именно это проклятое слово после откровенного признания запустило странную цепную реакцию.

Раз, и без предупреждения машина остановилась. "Дальше каждый топает на своих двоих в свою собственную сторону", - поставил в известность внутренний кондуктор.

Сложное изменение. Непостижимое разумом. Я смотрела на Руслана, видела, как ему тяжело, и ощущала, как внутри, там, где еще недавно было мое наполненное хранилище любви, гуляет ветер.

- Хорошо, - не зная, куда деть ставшие вдруг ненужными руки, я зарылась пальцами в волосы. - Все хорошо.

Будто ожидавший совсем другого ответа, Руслан осунулся. Уголки губ опустились, но сил обнять его, убедить, что все и правда прекрасно, у меня не оказалось.

В полной тишине остались лишь взгляды.

"Отпусти меня!"

"Не могу".

"Мне тяжело рядом. Мне больно".

"Мы справимся, как справлялись и раньше".

"Уже невозможно как раньше... Пожалуйста!"

"Я сделаю, все что захочешь".

"Хочу, чтобы ты любил меня".

"Прости".

Это был тупик. Его остановка, мое бессилие – одно наложилось на другое, и в нашей любовной пьесе случился неожиданный антракт. Настоящий, как в театрах. Только вместо занавеса закрылись глаза. Вместо шквала аплодисментов послышался недовольный "гав" Руса. Вместо театрального - звонка звонок в дверь.

Один.

Громкий.

Сигнал о том, что кто-то уже ждет у порога.

Глава 25.

Руслан.

Однажды один из моих тренеров, большой фанат сноуборда, рассказал, как в горах без всяких взрывов и землетрясений сходит лавина. Когда равновесие между поверхностным и внутренними слоями снега становится хрупким, когда белоснежная пушистая шапка уже накопила критическую массу, для катастрофы достаточно одного лыжника или небольшого снегопада.

Мелочь, но именно она запускает необратимый процесс, разрушающий все на своем пути. В человеческой жизни иногда случается так же. Еще утром ничто не предвещало беды, а уже вечером снежный ком сорвался с вершины горы и, стремительно набирая массу, ринулся вниз.

Некоторые события я даже не успевал осознавать полностью: в одно мгновение Жанна признается, что любит меня уже несколько лет, в другое на пороге появляется Ильин и требует открыть коньяк за поимку Вересова, а в третье Жанна с псом на поводке и чемоданом машет мне рукой.

Не могло столько всего произойти за столь короткое время! Не могли все пазлы сложиться сами в один момент. Но именно так и случилось!

***

Если бы я только мог догадаться, что произойдет после звонка в дверь! Если бы существовал хоть один шанс изменить ход событий... Но на моих коленях, сдерживая слезы, сидела любящая женщина, на душе скребли кошки, а в голове царил кавардак.

Дверь я открыл, только когда звонок сменился настойчивым стуком.

- Прошу прощения, что прервал ваш романтический вечер, но у меня новости! - улыбаясь на все тридцать два, за порогом стоял Ильин.

Лыбиться как Пашка желания не возникло, потому я отошел вглубь квартиры и коротко спросил:

- Привет. Что?

Последовавший ответ поверг в ступор и меня, и Жанну и, кажется, самого Ильина.

- Час назад под подъездом дома Жанны мы взяли Вересова, - улыбка исчезла, и Пашка заговорил уже серьезно: - Мои практиканты как обычно после смены заехали проверить, не пришла ли очередная посылка, а он сидел на лавочке.

- Просто так сидел? - Жанна пришла в себя первой.

- Да, - сняв бейсболку, Пашка почесал затылок. - Сложив ручки.

- И никаких коробок, никакого подвоха? – тут же утонил я.

- Ничего, - Ильин развел руками. - Сейчас его допрашивает следователь, но мы подозреваем, что после аварии Константина Лувашова он отчаялся и стал искать прямую встречу со своей жер... С Жанной.

Новость пыльным мешком ударила по моей сегодня не слишком хорошо соображающей голове. Вначале долбанная встреча в ресторане, потом признание Жанны, а теперь еще неожиданный финал расследования - внутренние предохранители уже дымились, предвещая сдвиг по фазе.

- Так я не понял, - Пашка скинул кроссовки, - коньяк мне наливать будут или нет?

***

После откровения Жанны это была вторая сцена, которая прочно врезалась в память, обнулив все, что было до. Сцена номер "три" произошла всего через каких-то полчаса.

Стараниями Пашки бутылка хорошего коньяка опустела наполовину. Представление, по какой причине Вересов вдруг так просто позволил себя взять, не появилось. А в гостиной послышался грохот пластиковых колесиков по паркету.

Что мог значить этот грохот, я понял далеко не сразу. Чемодан, Рус на поводке и обутая Орлова категорически не желали выстраиваться в какую-либо логическую цепочку. Однако Жанна очень быстро положила конец непониманию.

- Раз мне больше не угрожает никакая опасность, то смысла задерживаться здесь нет, - вынув из сумочки запасные ключи от квартиры, она растерянно протянула их мне.

- Жанн, не дури, - я потер глаза. Усталость валила с ног, и серое вещество отказывалось трудиться.

- Такси уже ждет, - не дождавшись, когда у нее заберут ключи, Жанна сама положила их на тумбочку у входа. – Если задержусь, придется заказывать заново.

Случайный свидетель нашего расставания, Ильин выглянул из кухни и с видом преступника, застуканного с поличным, задним ходом посеменил обратно.

- Да твою ж мать, Жанна! – чувствуя, что вот-вот исполню обещание отшлепать ее по заднице, я двинулся к Орловой. – Какая нахрен квартира? Никуда ты не уйдешь!

Резко выставив перед собой огромный чемодан, Жанна закинула на плечо ремешок сумочки.

- Ты просил время. Теперь оно у тебя есть. А мне очень нужно побыть одной.

Руки так и чесались взвались эту дуреху на плечо и запереть от нее же самой где-нибудь в спальне. Захочет домой – отвезу сам! Завтра! Предварительно сделав все, чтобы изменила решение. А сейчас – нет.

- Жанна, давай ты сейчас успокоишься и не будешь делать глупости, - сказал я как можно более примирительным тоном.