Вот взять хотя бы сегодня: я встала полная сил, взялась за уроки, предотвратила неловкий разговор с отцом и чувствую себя отлично. А папа ушёл подавленный, потому что не получилось снова высказать мне свою позицию, которая, по его мнению, верна. Родитель, убеждающий, что не является источником давления, настойчиво требует разговор на отведённую и выбранную именно им тему. Я как-то раньше не особо замечала этого, но жизнь без него казалась намного легче, чем рядом с ним. Там я была сама себе хозяйка – захотелось, молча поваляться на диване или пообщаться в интернете, этим и занималась. А здесь я должна дать точный ответ, не Кинг ли это. И как тут не огрызнуться? Даже если и один из них? Что мне, заблокировать всех к чёртовой матери и сидеть, молча, глядя в стены?

В общем, все моё мировоззрение рухнуло в одночасье, и если я ещё верила в то, что не права по поводу отца, наш последний разговор до сих пор мигает красной лампой над моей головой. Снова беру в руки тетради, рассматриваю закорючки, выведенные мной на бумаге. Доведена до предела, последнее, что я записала и несколько раз обвела буквы. Доведена…

А что, если Анна Каренина была по-своему изгоем, муж, который исподволь давил на неё, управлял, как марионеткой, её жизнью? При этом только казался душкой? Хотела ли она быть повязанной по рукам и ногам детьми и бытом? Может, у неё были другие планы на жизнь, нежели эта клетка? Что, если общество подтолкнуло её на изменения в своей жизни, но при этом потом осудило? Все равно, что выпустить на волю птицу, предварительно зажечь одно её перо. Воздух сделает своё дело, и прежде, чем она долетит до облаков, сгорит на глазах у всех. Как я? Ведь теперь осуждения со стороны персонала отца, от них просто разит тем, как они меня ненавидят. Школьница залетела и быстренько решилась на аборт. А папа постарался сделать все, чтобы информация не запятнала его имя. И поэтому сам принялся за чистку своего ребёнка. Потом провёл беседу и быстро сплавил к своей сестре, прикрываясь тем, что я сама захотела. Сестра, которая, кстати, тоже была не в восторге от его поступка. Но, в отличие от него, не осуждая, а принимая положение дел как должное. У неё была своя жизнь, в планы которой я не входила. Так чем я лучше Карениной?

В дверь стучат, я захлопываю тетрадь и учебник, ещё сильнее закутываюсь в плед и ожидаю. Дверная ручка несмело отпускается, характерный звук щелчка, и в комнате появляется…

– Хантер? Чейз? – оба парня проходят и делают своим присутствием эту комнату крошечной.

– Решили зайти к тебе, проведать, – отвечает Чейз, садится напротив меня на стул.

– Ты же не против, что к тебе пришли гости? – Леони, оглядывает помещение, предполагая, куда они могут сесть. Маска на её лице двигается, когда она произносит слова: – Мальчики закройте окно, пожалуйста, в комнате слишком холодно для больной, – она указывает на меня. – А ты постарайся надеть маску, чтобы не заразить Чейза и Хантера. Вам принести чай? Может, вы хотите перекусить?

– Нет, спасибо, мы не голодны, – Хантер отвечает за двоих и усаживается на диван рядом со мной, пока Чейз закрывает окно.

Леони закрывает за собой дверь, я подбираю под себя ноги и прячу свою смешную пижаму.

– Почему не предупредили? – спрашиваю обоих парней.

– На работе был, опасался, что дома твой отец и не впустит. Позвал Чейза, он моё прикрытие, – объясняет Хантер, по-хозяйски берет мои ноги и укладывает себе на колени, заматывает пледом и внимательно смотрит на меня.

– Ты когда придёшь в школу? – Чейз немного нервничает, играет со своими шнурками на кроссовках, закинув лодыжку на колено.

– Не знаю, хотелось бы быстрее, – парни переглядываются, – что-то происходит? То, о чем я не должна знать? Или это подготовка? – Чейз поджимает губы, прячет от меня глаза. – Ладно вам, вы же мои вроде как друзья.

– Я не друг, – резко отвечает Хантер.

– А кто ты в таком случае? – он подаёт мне кружку с напитком, нагло улыбается. Одними губами произносит «парень». – Ой, да прекращай, мы уже говорили об этом.

– Ну, в твоих же интересах поверить в обратное, – произносит Чейз. – Либо готовься к худшему.

– Что это значит? Вы вроде архангелов, спешащих предупредить меня, и в некотором роде вынудить принять решение? – отдаю Хантеру кружку и книгу с тетрадью. Только после того, как привычно я это сделала, с удивлением смотрю на него.

– Я и говорю, ничего не изменилось, – он тянет меня за локон, выбившийся из маленького хвостика на макушке. – Поэтому я все ещё твой парень.

Я поднимаюсь с дивана, наглая рука тут же задирает мой плед, и Хантер начинает смеяться.

– Ты все ещё её носишь? Это мило, я купил тебе её на День Святого Валентина, – Чейз вздыхает и прикрывает глаза рукой. – Хотя ты и говорила, что низ выглядит, как бабушкины панталоны, но тебе очень понравились.

Я закатываю глаза, все-то ему надо знать.

– Все мои вещи постираны, пришлось надеть старую. И это не потому, что ты её подарил, – он ещё больше расплывается в наглой улыбке. – Так и есть. Она ничего не значит.

– Ага, а розовые слоны все ещё летают над твоим домой. Я их видел, – Хантер, кажется, уже забыл про своего брата, потому что соскакивает со своего места и заключает меня в объятия. – Я балдею от того, что ты её носишь. Поцелуй меня.

Я отворачиваюсь, но Хантер слишком бесстыжий, и отказ ему все равно, что согласие. Рукой он обхватывает мой затылок, смотрит в глаза. Я стараюсь не поддаться его чарам, пытаюсь вспомнить все плохое, что у меня было с ним, но как только его губы прикасаются к моим, я облегчённо выдыхаю. Эта сладость его твёрдых губ, язык, который прикасается к моему, знакомыми движениями он зарывается в мои волосы пальцами, в секунду справившись с резинкой на голове. Плед летит на пол, вторая его рука тут же притягивает меня за талию к себе, наши тела лучше находят точку соприкосновения, будто знают, что нам надо лучше нас самих. Я отчаянно цепляюсь за его шею, ерошу волосы …

– Кхм…Ребятки, я не любитель смотреть порно сцены со стороны. Хант, убери руку с её мягкой округлости и верни на затылок. И, пожалуйста, не издавайте эти жуткие стоны, – тихо говорит Чейз, пока я усиленно моргаю и пытаюсь восстановить дыхание.

– Завидуй молча, – Хантер снова целует меня, приоткрывает рот и языком проводит по моим губам. – Я так долго этого ждал, что хочу словить этот момент, и не важно, что ты портишь его нам своим присутствием, болван, – он обхватывает моё лицо руками, заглядывает в глаза. – Ещё одна попытка. Пожалуйста, прошу тебя.

Тяжело сглатываю, когда он надевает на меня плед, который упал на пол, поправляет пижаму, сбившуюся на теле, нечаянно касаясь моей возбуждённой груди. Я практически стону, потеряв его тепло рядом со мной, но Хантер тут же обнимает меня за плечи и ведёт назад к дивану. Теперь мы уже сидим рядом в обнимку, я прячу своё покрасневшее лицо ему в футболку.

– Ладно, я скажу, что происходит. И попытайся воспринимать это спокойно, мы тебя в обиду не дадим. Кроме того, если у вас с Хантером снова все серьёзно, много из того, что болтают, можно пресечь на корню, – Чейз немного повышает голос, чтобы привлечь моё внимание.

– Что болтают? – спрашиваю я его, сама не знаю, почему, но прижимаюсь к моему бывшему парню, пока он заплетает в косы тонкие нити на краях пледа.

– Кто-то слышал твой разговор с Терренсом, в школе полный хаос. Всякая чушь нацарапана на твоём шкафчике, иногда висят стикеры, ученики считают эту тему довольно интересной. Ты практически Меган Маркл нашей школы, которую не поливает грязью разве что ленивый. – Я хмурюсь, смотрю на Хантера, он наклоняется и целует меня в нос.

– Что именно они муссируют? Нашу с ним ссору? – мне кажется, я впала в какой-то транс, пока его глаза меня гипнотизируют. Парни молчат, значит, все намного хуже, чем они пытаются мне преподнести. – Хорошо, что именно написано на стикерах?

Хантер посылает недобрый взгляд Чейзу, предупреждает, чтобы он не сболтнул лишнего. Как и раньше, они делятся мыслями на расстоянии, как телепаты. Беру со стола свой телефон и захожу в группу нашей школы, пока болела, совсем забыла, что таковая существует. Первая же надпись меня обескураживает. «Шл*ха братьев Кинг». А дальше уже сплетни, высосанные из пальца, фотографии меня и Терренса, когда он пытался обнять, дурацкие отчёты со столовой, когда я обкидываюсь салфетками с Чейзом, и наш последний день в классе с Хантером.

– Да какого чёрта? – возмущаюсь я во весь голос. – Кто все это пишет?

Дальше записи становятся ещё хуже, люди, наши одноклассники репостят запись и устраивают опрос, от кого я была беременна. И последний вариант «от всех» набирает больше всего людей. Комментарии под постом ещё убийственней.

– Перестань нервничать. Это ерунда. Понимаешь, народ любит сплетни, кто-то запостил анонимно в школьной группе, и теперь все те, кто даже не знал тебя, пишут всякое. Но это все временно, – говорит Хантер, я встаю и начинаю ходить по комнате. – Уиллоу, это простой трёп.

– Да какой там. Самое обидное, что они знают мой секрет, и теперь каждый будет тыкать мне этим. Рано или поздно дойдёт до отца, и я даже не представляю, что с этим делать. Это Терренс сделал? Я хочу с ним поговорить, прямо сейчас, – открываю шкаф и беру свои вещи для выхода. Свитер тёмного цвета и джинсы с носками. Пролетаю мимо парней, хлопаю дверью и закрываюсь в туалете. Это чёрте что, зачем заниматься подобным? Почему людям интересны все эти сплетни, зачем мешать человека с дерьмом? Ведь у каждого свои скелеты в шкафу, я не долбанная жертва. Мне нужна передышка, сколько уже можно винить себя? Да, я сделала аборт. Но я не спала со всеми братьями. Как я теперь появлюсь в школе? Сдирать чёртовы стикеры, пока их снова не наклеят? Да к чёртовой матери все это. Быстро переодеваюсь и выхожу из ванной комнаты.

– Куда собралась? – Леони вытирает руки об фартук и выставляет их вперёд, не пуская меня двинуться с места.