Мы уже ездили на наше любимое место, в его красном грузовичке, ходили в кино, но я старалась всеми силами отговорить парня тратить деньги. У него, кажется, никаких планов…но после школы нам надо поступать в университет, стипендии ни у него, ни у меня не предвидится. Так что кредит нам обеспечен на всю жизнь. Мой папа может оплатить, но маме парней тяжелее. Отправить сразу двоих, практически, невозможно. Я надеюсь, хотя бы у Чейза будет спортивная стипендия. Вообще, мне не хотелось бы расставаться ни с одним из них. Хотя бы потому, что они стали неотъемлемой частью меня. Мне кажется, надо найти вариант, чтобы мы могли все время находиться рядом. У меня закончились уроки, и теперь я сижу на скамье около школы и читаю газету, где подробно описаны университеты, в которые каждый из нас мог бы поступить. Никто не говорит про Йель или Гарвард. Университет, который находится в нашем городе, очень даже неплох. Есть тринадцать направлений, где каждый из нас мог бы себя показать. Я присматриваюсь к коммерции и менеджменту, Терренс хочет пойти в образование, а вот Хантер все ещё не может выбрать между инженерией и работой. Ему кажется, что без образования он так же сможет добиться всего, в чем я сомневаюсь. С Чейзом и так понятно – этот не оставит свой футбол ни за что, помимо этого, он уже выбрал юридический факультет. Обвожу красной пастой условия, при которых Хантер сможет точно поступить, и при этом заниматься тем, чем хочет. Кооперативная образовательная программа Co-op Университета Алабамы спасёт нас всех. То есть, студентам можно работать на полный рабочий день в течение года по специальности во время учёбы. Мы все сможем чередовать работу и учёбу по семестрам. Мне кажется, опыт значительно поможет в получении работы после окончания учёбы. Какой-то год кооператива, будет сделана отметка об этом в транскрипте. Но самое приятное, о чем я могу сообщить моему парню, ещё впереди.

Перелистываю страницу и нахожу небольшие домики для съёма, нам бы хватило три комнаты, чтобы спокойно жить вместе. Скидываться на ежемесячную оплату, при этом, каждый потихоньку будет погашать основной кредит на обучение. В одиночку ни один из них вообще не попадёт в учебный процесс. Я ещё не предлагала все эти сногсшибательные идеи, и смутно представляю, что, если парни найдут себе девушек, и кто-то из них будет самой настоящей занозой в нашем доме… Но надеюсь, смогу наладить с каждой из них контакт. Постараюсь, по крайней мере…

Ветер треплет мои волосы, спрятанные под вязаную шапку, а тело зябнет, кутаюсь в пуховик и натягиваю глубже шарф на лицо. Зима в буквальном смысле накрыла город. Сначала мерзкие дожди, затем сырость и ветер. Такое впечатление, что мы не успели снять летние платья и в мгновение ока очутились на севере. Грозные тучи плывут по небу, я наблюдаю за другими людьми и вижу, что я не одна такая, понадеялась на то, что выглянет солнышко. Я не могу назвать это морозом, градусов минус десять, но ветер слишком промозглый.

Машина снова осталась дома, причина всему отец. Я принципиально отказываюсь от его подачек, он настойчиво требует, чтобы я прекратила все отношения с Хантером. У меня была мысль уехать от него подальше, но Винни… Подруге будет некуда сбежать от своей пришибленной мамаши, да и мне надо сначала немного подзаработать.

Выдернуть парней из дома все равно, что подставить их маму. В общем, все как-то сразу навалилось, и теперь я разрываюсь между тем, что я обязана сделать, и что именно поставить на первое место для решения проблем. На очередной странице список районов, где есть доступное жилье для съёма. Все либо слишком дорого, либо излишне ужасно. Поэтому захожу в колонку работы, булочник, уборщица, продавец-кассир, консультант в видео салон… Заработная плата не очень высокая, так как для школьников не полный рабочий день, но уже что-то. Обвожу кругом ещё одно объявление, убираю варианты типа грузчика или доставщика. Когда Хантер устанет таскать тяжёлые предметы, вполне может пойти консультантом в магазин сотовых телефонов.

Проклятые тучи, гонимые ветром, принесли с собой моросящий противный дождь, и мне ничего не остаётся, как вернуться в школу, пишу сообщение в общем чате, что я пошла в столовую. Они все не в сети, прочтут, когда смогут. Можно и позвонить, но отрывать от дел я не привыкла. Отец всегда учил, что бывают моменты, когда желательно унять свою нервозность, взять себя в руки и просто переждать. На улице холодновато для ожидания, удерживаю равновесие на скользком обледеневшем асфальте, мелкими шагами иду в столовую. Ученики, несмотря на погодные условия, стоят на улице в школьной форме, парни в бомберах с красными носами, но пытаются произвести впечатление, что им все равно. Идиоты. Газету треплет ветром, надрывает страницы, сворачиваю её в трубку. Тяжёлая дверь столовой не хочет поддаваться, плюс ещё и ноги разъезжаются, резко дёргаю её на себя и, наконец, открываю. Не зря Леони просила одеться теплее и захватить перчатки. Но когда я слушала старших? Теперь онемевшие пальцы и ледяная пятая точка ищут место, где могут согреться. Так как нельзя подходить к стойке с едой в одежде, некоторое время отогреваюсь около батареи, ничего не снимая. Как воробушек, съёжившись, прячу нос в широкий шарф. Мимо огромных окон проходят ученики, парни заигрывают с девушками, и единственное, что омрачает этот вид, зелёное пальто Джеки.

– Иди мимо, – шепчу я, – дуй отсюда.

Но, конечно, фортуна не на моей стороне, громкая компания вваливается в столовую, принося новый виток холода, сжимаю в руке длинную трубку газеты, так, будто она станет моим спасением от этой бестолковой дуры. Ученики проходят мимо меня, кажется, никто не заметил нечто в безразмерном пуховике и широкой шапке вязки сотами. Они толпятся, как стадо, около стойки, набирают полные тарелки столовской еды и громко судачат о новой жертве. Не вижу ни одного футболиста в их компании. Мне кажется, что спорт наделяет людей какими-то особыми качествами, им некогда заниматься играми с мясом, гадить на всех углах. Только, видимо, не всем, оглядываюсь на дверь. Колокольчик на двери издаёт звон, сообщает о прибытии главного тупицы школы. Вот кому футбол выбил все мозги, он рассматривает толпу, мельком бросает взгляд на меня, проходя мимо. Кладу телефон перед собой, чтобы, если что, быстро принять вызов.

– Эй, Джеки, не её ли мы искали? Охрана занята, наша принцесса осталась совсем одна, – Ван Камп кладёт свою руку на стол, опирается локтями, наклонившись, выставив при этом свой зад.

– Иди куда шёл со своей подружкой, отстань от меня, – мой голос даже не дрогнул.

– Да ладно, ты оперилась, воспаряла духом и решила, что можешь открывать свою пасть, маленький опоссум? – он рявкает не своим голосом, выдёргивает газету из моих рук. – Не зря тебя опускали. Скажи по секрету, кто из них троих лучше? И как тебе ощущения потаскухи, вырезавшей своего ублюдка? – тихим голосом он произносит около моего уха и выпрямляется. – Вы все долбанутые, Чемберсы, вся семейка.

– Не трогай мою семью, – отвечаю ему через зубы, пытаюсь встать, но он толкает меня в плечо, я неуклюже заваливаюсь на стул.

– Ваш этот заговор, поставивший меня в неловкое положение, какие-то сплетни о моем употреблении спиртного от твоих выродков, знаешь, меня отстранили от игры. Мало того, что Чейз лезет во все щели, как чёртов таракан, а тут ещё такой поворот. Ты же умеешь хранить секреты? Когда меня пустят на поле, я сделаю так, что он больше не вернётся, – отворачиваюсь к окну, глубоко дышу, мне нельзя сейчас убегать. Нельзя показывать, насколько мне больно, я постояла за себя, получила в ответ. Мне больнее, ему обиднее. Пусть так и будет. Все это пустые слова, они хотят меня запугать.

– Кто это тут у нас? Обиженная шлюшка Кингов? Думала, вот я такая вся таинственная, и никто не узнает грязные секреты твоей семейки? Но знаешь, что хреново? – подходит Джеки, вытаскивает из кармана свой огромный смартфон, печатает на нем буквы и поворачивает ко мне. – Мы живём в продвинутое время, и чтобы правдивые сплетни разлетелись по городу, нужен один клик. Всего-то.

– И что тебе это даст? – снимаю шапку, волосы рассыпаются по моим плечам, испарена появилась на лбу не только от волнения, но и страха. Мне становится невыносимо жарко. Внимательно слежу, куда она пытается отправить…

– Ты свалишь из этого города, твой папаша потеряет работу, его будут трепать на каждом углу, и всем станет хорошо. Мальчики вновь заживут свободной жизнью, перестанут целовать твои пятки и кидаться на защиту. Только не думай, что мне нужен Хантер, они бесперспективные недоноски, которых ждёт будущее низших слоёв. Их дети будут побираться на помойках. Но вот только… – она заносит палец над экраном и издаёт довольный визг. – А знаешь, что, я тут узнала ещё одну деталь, которая будет полезной не только для нашего городка, но и для тебя. Папочка твой не пушистый зайчик.

– Ты больная? Не надо писать, тебе все равно никто не поверит. Хочешь со мной воевать, пожалуйста, клей свои стикеры, рисуй на шкафах, делай что хочешь. Не трогай мою семью, Джеки, – пытаюсь отнять у неё телефон, Ван Камп довольно больно снова меня толкает в плечо, Джеки отодвигается от стола и показывает мне отправленную запись. Я читаю последние строки. – Это не правда.

– Ещё какая, правда, ты забываешь о том, что здесь практически нет приезжих. Все свои. Зря, ты со мной связалась, – девушка берет парня под руку, оглядывается на окрик кого-то из администрации. – Да все нормально, мы просто поговорили немного.

Я не слушаю её, не могу, встаю с места и выбегаю в двойные двери. Мне необходимо быстрее добраться домой и услышать, что все хорошо, и все, что она говорит, выдумка. На ходу вытираю слезы, смешанные с крупинками острых снежинок, как некстати падающих с неба. Обсыпанная щёлочью дорога уже не кажется мне такой скользкой, все размыто я едва вижу, куда двигаться дальше против ветра. Уже не волнует отсутствие шапки, и что там ещё я сегодня планировала и где потеряла. Все, что стоит перед глазами, надпись, которую теперь разнесут по всему городу. Эта тупая группа, где собирают сплетни, потом муссируют среди всех жителей. Я виновата, вступила в разговор с ними. Надо было молчать и слушать, теперь даже не представляю, что будет. Не удивляюсь, если меня встретит отец. Но страшней всего, если он сейчас тоже читает эти слова… Предательские слезы обиды, стираю их курткой, металлической пуговицей больно задеваю веко. На глаза, онемевшие от холода, капает тёплая жидкость. Стираю её пальцами, не обращая внимания ни на что. Бог бережёт меня от машин и людей, которых я расталкиваю. Пешеходные переходы словно благоволят мне, постоянно показывают зелёный свет. Мимо мелькают витрины, лица, знаки, я не могу сосредоточиться на их обилии, все вливается в один цвет, красный.