– Ты это сделал, а, ублюдок! – воскликнул Аркур.

– О да, сделал, и смотри, как бы наш отец не услышал, что ты так нелестно отзываешься о нашей матери. – Ухмыляющийся Аркур хлопнул его по спине, и Бретт захохотал.

– Лучше сразу расскажи все людям, а то они с каждым днем волнуются все сильнее и сильнее. Ведь им никто и слова не сказал о том, кто собирается пристроить свою задницу в кресло лэрда, – посоветовал Аркур.

Бретт поднялся по ступеням, ведущим к дверям замка, а Аркур собрал во дворе столько людей, сколько смог. Бретт глянул на их лица и понял, как сильно они терзались в ожидании решения, кто станет их предводителем. Он знал, что многие боялись за свое положение в Гормферахе, потому что новые лэрды зачастую отдавали лучшие должности тем, кому благоволили. Были здесь и те, кто боялся, что новый может оказаться намного хуже прежнего лэрда. Бретт, разумеется, собирался пригласить в Гормферах кое-кого из своей родни, но при этом точно знал, что не будет смещать никого из местных. Им придется подождать и посмотреть, что из себя представляет их новый лэрд, потому что обещания и клятвы никогда никого не убеждали. Они не настолько хорошо его знают, чтобы понять – слово Бретта – это клятва, которой можно доверять.

Объявление о том, что он будет их новым лэрдом, было встречено потрясенным молчанием, и на какое-то мгновение Бретт испугался, что его ждет мятеж. Затем люди начали улыбаться, и вскоре все его уже поздравляли. Даже новость о том, что он останется Марри, не охладила их радости. Бретт подозревал, что преданность людей Гормфераха давно принадлежала не лэрдам, а земле, и что бы они о нем ни думали, было ясно, что Гормферах готов дать ему шанс. Бретт предположил, что в этом ему здорово помогла усердная работа Аркура. Все воины гарнизона быстро принесли ему присягу, и народ начал расходиться, многие торопясь разнести новость.

– Все прошло куда лучше, чем я ожидал, – сказал Бретт Аркуру, когда они с братом сели за большой стол в рабочем кабинете. – Но мне кажется, что отчасти за этот теплый прием я обязан тебе и той работе, которую ты успел тут провернуть. А где Ганн? – спросил Бретт, сообразив, что Аркур чувствует себя в этой комнате хозяином.

– Помогает, и его сын тоже, – ответил Аркур, наливая обоим по кружке эля. – Но сегодня они уехали на целый день, и еще у них прекрасный небольшой коттедж в деревне. Я позаботился об этом, потому что при сэре Джоне они жили чуть лучше, чем в сарае, несмотря на всю работу, что выполнял для него этот человек – работу, благодаря которой это место не погибло окончательно. Но мне лучше тоже вернуться к работе. Этот замок, Бретт, обещает стать превосходным. Да еще выяснилось, что Гормферах, по сути, первая линия обороны для всех трех владений.

– О, это разумно. – И безусловно, не может не радовать человека вроде Аркура. – Кто возглавляет гарнизон?

– Теперь Дункан, потому что прежние командиры мертвы. Все они были близки к сэру Джону и обо всем знали, но молчали. Они погибли вместе с ним в тот день, когда мы в последний раз спасали Катриону. Но даже если бы они выжили и вернулись, сомневаюсь, что за ними пошел бы кто-нибудь.

– Может, оно и к лучшему, потому что они стали бы источником проблем для любого, кто занял бы место лэрда. А уж мне они бы чинили очень большие неприятности, ведь именно я убил сэра Джона. – Бретт нахмурился. – Здешние люди об этом знают?

– О да. Подумал, что нехорошо скрывать правду. Но им вообще все равно. Они беспокоились только о том, кто займет его место. Ганн говорил, что ни сэр Джон, ни его отец не прислушивались к его осторожным намекам на то, что им нужно обзавестись законными наследниками или найти кузенов, к которым они благоволят, и не важно, насколько дальних. Ни тот, ни другой не хотели разыскивать кузенов, имеющих кровные узы с кланом, чье имя они носят. Ганн начал думать, что и того, и другого интересовало только то, что эта земля может им дать при жизни, и что их не заботило, что случится, когда их тут не будет.

– Очень жаль, потому что места тут отличные, и, думаю, люди тут живут хорошие.

– Так и есть.

Бретт посмотрел на брата.

– Скажи, ты останешься тут и присмотришь за владением, если я уговорю Катриону выйти за меня?

– Думаю, да. Мне бы и в голову не пришло, когда впервые сюда приехал, чтобы управлять Гормферахом, пока не подыщут нового лэрда, но оказалось, что мне нравится эта работа. Я поймал себя на том, что строю планы на будущее, придумываю, как можно улучшить то или это. И знаешь, мне не очень хочется в этом признаваться, но я как будто обосновался здесь.

– Так это же хорошо! Значит, пока ты не найдешь себе собственную землю и захочешь уехать, можешь управлять этим местом. Я намерен жить со своей женой. – Бретт нахмурился. – За ней пока никто другой не ухаживает, нет?

– Нет. – Аркур едва заметно улыбнулся. – Но мне кажется, тебе стоит отточить свое умение ухаживать до того, как ты отправишься туда. Я ее время от времени вижу, и она, похоже, вспоминает о тебе не особенно ласково.

– Этого я и боялся. Ну что ж, нужно как следует пообедать, поговорить немного с людьми, выспаться, а тогда уже ехать и попробовать посвататься. Скажи, Каллум и остальные вернулись домой? – спросил Бретт, вспомнив, что эта троица собирались присоединиться к Аркуру, когда выяснилось, что Моллисон не может сам решить, кто станет новым лэрдом Гормфераха.

– Вернулись, причем вскоре после того, как ты уехал от Моллисона. Каллум получил известие от своих родных и отправился домой, а Оуэн с Тамом поехали с ним. Остались двое парнишек Макфингалов. И мне кажется, они никуда и не уедут, потому что обосновались тут очень прочно.

– Вот и хорошо. Думаю, им хватит тут места для хорошей жизни и хватило ума, чтобы это понять.

– Так и есть, кроме того, они очень помогают в подготовке воинов. – Аркур поднял кружку. – А теперь я хочу выпить за нового лэрда и пожелать ему удачи в сватовстве к его леди.

Бретт чокнулся с Аркуром и уныло улыбнулся.

– Боюсь, удача мне понадобится.

– О да, еще как понадобится, – захохотал Аркур.

Бретт с трудом удержал порыв швырнуть свою кружку в голову Аркура. Он заслужил, чтобы над ним потешались. Совершил тяжелейшую ошибку, ничего не сказав, решив, что лучше открыть Катрионе свое сердце только после того, как получит то, что казалось ему тогда совершенно необходимым. Теперь оставалось лишь надеяться, что она его поймет.


Катриона, скрестив руки на груди, рассматривала небольшое строение, крытое соломой и предназначенное служить для гарнизона баней. Приятное на вид, построенное прочно, приткнувшееся возле высокой стены, оно хорошо вписывалось в общий вид двора, можно больше об этом не волноваться. Бретт был прав. Теперь ее гарнизон и вправду постоянно испытывал потребность содержать себя в чистоте, и во дворе постоянно было мокро и грязно, потому что они смывали с себя пот и грязь после тренировок. Это строение решит проблему; внутри есть колодец, очаг, ведра и ванны. Умный человек, выкопавший колодец прямо в коттедже, чтобы можно было набирать воду, не выходя наружу, сделал там и водосток, выводящий грязную воду за стены крепости. Еще неплохо бы построить какое-нибудь укрытие для тех вернувшихся, кто глухой ночью выходит из башни и спит под открытым небом, размышляла Катриона, чувствуя очередной укол жалости к воинам, на ком долгий плен оставил незаживающие раны.

Она толком ничем не могла им помочь и знала это. Да они и не примут ее помощь. Они вежливо, но решительно отвергли все ее попытки поговорить с ними о том, что их беспокоит. Катриона понимала, что они шарахаются от любого проявления сочувствия, потому что считают потребность в нем унизительной для мужчины. Но они могут разговаривать между собой, потому что пережили этот ужас вместе, и ей оставалось надеяться, что они помогут друг другу исцелиться.

Стоило ей снова посмотреть на предназначенный под баню коттедж (Катрионе казалось, что с целью проверить, нужно ли в нем еще что-нибудь сделать), как она опять начала думать о Бретте и чуть не выругалась вслух. Он никак не хотел покидать ее голову! Можно часами нагружать себя разными делами, но мысли о нем снова и снова возникали у нее в голове, а сердце сжималось от боли. А сны превратились в непрекращающуюся пытку, исполненные воспоминаниями о разделенной страсти. Катриона каждое утро подолгу пыталась утишить боль, вызванную этими снами. Чтобы исцелиться от сэра Бретта Марри, требовалось куда больше времени, чем она думала когда-то.

– Тебе не нравится? – спросила Джоан, стоявшая рядом с Катрионой и тоже рассматривавшая небольшое строение. – Мне кажется, это выглядит по-настоящему хорошо.

– Да, – согласилась Катриона. – И я думаю, эта баня послужит не только гарнизону. Ею могут пользоваться гости. Куда проще посылать мужчин мыться здесь, чем таскать воду в их спальни. Просто я только что вспомнила, кто сказал мне, что наши мужчины захотят содержать себя в чистоте намного сильнее, чем раньше.

– А. Сэр Бретт.

– Да, сэр Бретт со своей улыбочкой, помахавший мне рукой и оставивший за собой лишь клубы пыли. Этот мужчина то и дело приходит мне на ум, и это очень раздражает.

Джоан обняла Катриону за плечи.

– Такого мужчину трудно забыть.

– Так быть не должно, и я совершенно уверена, что он-то обо мне забыл давным-давно.

– Ты не можешь быть в этом уверена. Мне до сих пор кажется, что тот поцелуй означал куда большее, чем простое «прощай».

– Если так, должна же была от него прийти хоть одна весточка! Я еще могу поверить, что он не нашел, что сказать, когда все были готовы ехать и ждали только его, но ведь он ни словечка не прислал с тех пор. Мужчине вряд ли требуются три месяца, чтобы написать письмо или хотя бы короткую записку.

– Но он прислал ту фигурку котика Элисон.

– Ага, Элисон. И ни одного слова для меня.

Джоан поморщилась.

– Да, я тоже подумала, что это нехорошо. Не знаю, что и сказать. Несмотря на его упорное молчание, не могу поверить, что он не собирается возвращаться. Мне казалось, он тебе не только любовник, а что-то гораздо большее.