- И это единственное, что тебя сейчас заботит? – прищурив глаза, не спеша делает шаг в мою сторону.

Мельком замечаю на его светлой футболке и руках алые разводы. Демид? От мысли, что на руках Марка может быть кровь его брата, мне становится не по себе. Осторожно, чтобы не привлекать внимание, двигаюсь к краю кровати. Тревога подает красный сигнал мозгу, что пока Марк в таком состоянии, от него лучше держаться подальше.

 – Что ТЫ делаешь в этом отеле?! В номере моего брата? – язвительно рычит он и делает еще пару шагов.

Я же, спустив ноги на пол, поднимаюсь и спиной начинаю двигаться к стене, стараясь увеличить расстояние между нами. Отступая назад, с ужасом наблюдая за разгневанным мужчиной. Мышцы на его руках напряжены, дыхание частое и тяжелое, он скользит озверевшим взглядом по моему телу, облаченному лишь в рубашку Демида, которая сейчас кажется чертовски короткой. Мне неуютно находится под этим пристальным, сканирующим взглядом, поэтому я машинально хватаюсь руками за подол рубашки, и нервно тяну края вниз, стараясь прикрыть ноги.

- Что ТЫ делаешь в его постели?! – кричит он, указывая пальцем сначала на кровать, секунду назад которую я покинула, а потом на меня, - в его гребаной рубашке?!

Он как обезумевший зверь, готовый броситься на меня в любую секунду и разорвать в клочья. Это не просто пугает меня, а заставляет тело буквально цепенеть от ужаса.

- Марк, ничего не было! Я все… - не успеваю озвучить свое жалкое оправдание, как он в два шага молниеносно настигает меня и, прижав своим телом к стене, закрывает рот ладонью.

- Замолчи, дрянь, больше ни единого слова! Ни одного! Слышишь?! - разгневанно цедит сквозь зубы. - Право голоса ты потеряла сразу же, как только переступила порог этого номера! Я не собираюсь выслушивать это дерьмо! Все, что мне было нужно, я увидел своими собственными глазами. И не надо лгать! Не поверю!

Пытаюсь кричать, чтобы все объяснить, но получается только невнятное мычание. На что Марк сильнее сжимает ладонь, и я буквально на секунду зажмуриваю глаза от боли. В этой ловушке нет ни единого шанса заставить его выслушать меня. Слезы пеленой застилают глаза, и его лицо теряет очертание, размывается. Я почти не вижу его, но чувствую его горячее дыхание и жар тела, источающего гнев.

- У меня есть только один вопрос, который не давал мне покоя в течение последних часов, пока я летел сюда. Поэтому будь добра, поведай мне: почему ты решила лечь под моего брата? – убрав руку, отступает назад. - Отвечай, я сказал!

Я боюсь посмотреть ему в глаза. Поток слез стекает по щекам и подбородку. Я хочу все рассказать, но не знаю, с чего начать. Не уверена, что он услышит меня и какой-либо ответ заставит его мне поверить.

- Я сказал: отвечай, сука! Почему ОН!? – его крик эхом разлетается по комнате и, вздрогнув, я все же поднимаю голову и ловлю его бешеный взгляд.

- Марк! Между мной и твоим братом ничего не было. - Вкладываю в ответ всю уверенность, которую смогла наскрести в этой безысходности. Страх тисками сжимает горло, но я молю бога, чтобы мой голос не дрожал предательски, а звучал убедительно. – Ты все неправильно понял! Дай мне все об…

Удар по лицу был настолько неожиданным и сильным, что на мгновение в глазах потемнело. Вспышка боли, охватившая челюсть, сопровождалась оглушающим звоном в ушах, и я не слышала, что еще он кричал. Не удержавшись на ногах и падая, пытаюсь зацепиться руками за тумбу, стоящую на моем пути. За долю секунды дрожащие пальцы соскальзывают, и я махом сметаю фарфоровую настольную лампу, которая, упав на пол, вдребезги разбивается. А затем и я сама приземляюсь ладонями на осколки. Сжимаю зубы, чтобы сдержать крик, и, морщась от порезов, тяжело дышу. Щека болезненно ноет, а во рту проступает кровь - я ощущаю её металлический вкус на языке.

- Неверный ответ! - присев возле моей головы, холодно цедит мужчина.

Господи, за что? Лежа на полу, пытаюсь прийти в себя после удара. Никак не могу понять, почему он не хочет выслушать. Как мы вообще оказались в этой одновременно глупой и ужасной ситуации?

Липкий, обездвиживающий страх наполнил вены, мышцы, каждый нерв, посылая сигналы опасности по всему телу. Я должна бежать. Как можно скорее и быстрее, иначе он просто убьёт меня. Пытаюсь приподнять голову, чтобы отыскать взглядом безопасное место и отползти от Марка, но не успеваю. Собрав мои волосы в кулак, он резко тянет их на себя, заставляя запрокинуть голову и посмотреть ему в лицо.

- Я спросил, бл*дь, почему именно мой брат? Тебе нужны были деньги? Сколько он тебе дал? – ядовито выплевывает Марк, отчего на его шее вздулись вены, а на скулах заходили желваки. Ещё секунда - и он свернет мне шею.

- Не говори так, - скулю сквозь боль. От вида крови, которой запачкан белоснежный ковер, меня начинает тошнить. Пугает перекошенное от ярости лицо Марка, но еще больше я боюсь того, что может последовать дальше. Одному Богу известно, что у него на уме. Понимаю, что говорить что-либо сейчас бессмысленно. Он чертовски пьян и невероятно озлоблен.

Ему не нужны объяснения, он не поверит ни единому моему слову.

Ему не нужны доказательства моей невиновности – все выводы он уже сделал сам.

- Я бы дал больше! - Кажется, мое молчание еще сильнее разгоняет в нем кровь и раздражает. -  Сколько угодно, только бы ты оставалась в моей постели, дрянь! – зло прокричав в лицо, яростно тянет волосы еще сильнее.

И в этот раз я не смогла стерпеть боль и закричала, что есть силы. Кровь, наполнившая мой рот, хлынула вместе с рыданиями. Я не могу больше терпеть эту раздирающую душу и тело пытку, слышать оскорбления, которыми он бьёт сильнее кнута. Каждое его грязное слово в мой адрес, ничем не обоснованное обвинение делали нестерпимо больно, заставляя всё тело внутри биться в агонии, а сердце разбиваться на мелкие осколки. Я понимаю, что того мужчины, с кем я провела незабываемые ночь и утро в Москве, кому открылась и поверила, что никогда не причинит мне боли, и кому отдала часть своего сердца – больше нет. Я не узнаю, этого безжалостного монстра, готового разорвать меня и который упивается моими слезами и мучениями. Казалось, он не просто наслаждается, наблюдая, как я корчусь от боли, давлюсь рыданиями, видит кровь, стекающую по моему подбородку и руке, а как сумасшедший, с каким-то извращенным упоением и ядовитой улыбкой на лице смакует представшую перед ним картину.

- Я ни в чем не виновата! Клянусь! Отпусти меня! – морщась от боли, прохрипела так громко, как только смогла, пытаясь удержать рвущиеся из груди всхлипы. Быть может, я надеюсь, что меня хоть кто-то услышит и поможет остановить порыв ярости Марка. Но как же я ошибалась.

 Очередная волна паники накатывает, когда, продолжая осыпать меня оскорблениями, он резко поднимается на ноги. Я пытаюсь прикрыть голову рукой, в попытке облегчить последствия его очередного удара, если тот последует. Но Марк резко хватает меня за волосы и тянет за собой:

- Давай! Заставь меня поверить, что действительно хотела остаться со мной в Москве! Что не играла, а извивалась и стонала подо мной в ту ночь, думая только обо мне, а не о моем гребанном братце! Скажи, что не трахалась с ним за моей же спиной! – продолжает кричать и тащить меня по полу.

Я же, скуля от боли, пытаюсь вырваться из хватки, царапая его руку. Но все бесполезно, мое сопротивление еще больше распаляет его и заставляет звереть.

- Давай, сука! Скажи, что я ошибаюсь! – резко остановившись, дергает за волосы сильнее, заставляя подняться на ноги.

- Прошу, не трогай меня! -  сквозь рыдания, умоляю его, стараясь удержаться на дрожащих ногах.

Только он не слышит меня. Стоя за моей спиной, резко разворачивает мое лицо:

- Давай! – шипит сквозь сжатые зубы, - докажи мне, что все это - гребаный страшный сон, и ты, сука, не врёшь мне! – резко толкает к стене, прижимая своим телом.

Столкновение со стеной отдаётся тупой, сковывающей болью в области груди и отдается во всем теле тысячей болезненных уколов. Распахнув глаза, открываю рот, чтобы закричать, но не могу произнести ни слова. Пытаюсь восстановить дыхание, мелкими глотками хватая небольшие порции воздуха.

- Только я, блядь, не поверю ни единому твоему сучьему слову, - с презрением выплевывает мужчина.

Его железная хватка не дает спуску – ни пошевелиться, ни вздохнуть без острой боли не могу. Скованная ужасом, стою у стены стараясь удержаться на ногах и не двигаться.

- Строила все это время из себя неприступную, гордую суку, а по факту оказалась лживой шлюхой, – со всей силы снова впечатывает меня в стену, отчего я ударяюсь виском о твердую поверхность и вскрикиваю, что есть силы. – А он просто использовал тебя, чтобы в очередной раз отобрать у меня то, что принадлежит только мне!

Головокружение и тошнота накатывают волнами снова и снова. Превозмогая боль в висках, рыдаю и молю его остановиться, но ему плевать. В эту минуту я хочу провалиться в темноту, только бы перестать чувствовать боль, слышать еще крики и видеть свирепое от ненависти лицо. Но все это было только началом ада, через который мне предстояло пройти.

- Ну а раз так, то и поступать я с тобой буду, как со шлюхой, – чувствую на затылке его горячее дыхание, смешанное с запахом алкоголя.

С остервенением он срывает рубашку с моих плеч и оторвав от стены, резким толчком в спину толкает на кровать.  Приземлившись, зарываюсь в простынях лицом и шиплю от резкой боли, простреливающей шею и отдающейся в пояснице. Повернувшись на бок, пытаюсь освободить руки от рубашки, и мне это не сразу, но удается. Сфокусировав взгляд на Марке, замечаю, как он торопливо расстегивает бляшку ремня и с озверевшим, довольным выражением лица следит за мной. Он возбуждён.

- Не делай этого, Марк, прошу, - понимая, что он задумал, еле слышным хриплым голосом прошу его остановиться.