Я стояла у борта, собираясь выйти на лед. Скинула чехлы и, не глядя в сторону находящегося рядом Коршунова, протянула ему. Он молча забрал их и бросил на скамейку, стоявшую позади нас. Мы с Олегом снова не разговаривали. Он все так же, как и вчера, донес мою сумку до раздевалки и, скинув её на меня, ушел в сторону тренерской. Вновь столкнулись мы с ним только сейчас, перед самым выходом на лед. Мне не хотелось смотреть на него, но, видимо, сделать это все же придется, потому что…

— Здравствуй, Саша, — процедила сквозь зубы я. Горелов как ни в чем не бывало улыбался и, кажется, чувствовал себя на этом льду как рыба в воде. И не скажешь, что это его первый день в центре Коршунова.

— Ну что ты, решила свои проблемы? — Он подкатил ближе к борту и, не обращая внимания на Олега, улыбнулся широченной улыбкой, которая когда-то мне даже нравилась. Такая… с ровным рядом белоснежных зубов.

Я поймала себя на мысли, что парочки с радостью лишила бы его прямо сейчас. Аж кулаки зачесались. Но Яна хорошая девочка. Она не бьёт плохих мальчиков. Плохих мальчиков должен бить другой мальчик, который любит девочку. Но мальчик этот, девочку не любит и срать ему на отношения этого мальчика и стоящей рядом девочки.

— Может, встретимся вечером, потусим?

И вот тут видимое спокойствие Коршунова дало сбой. Он со свистом втянул в легкие воздух и сделал шаг к борту. Я подняла на него взгляд и удовлетворенно улыбнулась. Олег, хмурясь, смотрел на Горелова, вцепившись длинными пальцами в борт.

— Горелов, вечером у тебя дополнительная тренировка, — холодно произнес он. С лица Сашки мигом сползла улыбка. — Забыл?

— Нет, Олег Евгеньевич, не забыл, — потупив взор, сказал мой бывший.

— Мы договорились с тобой, Горелов… — вскинув брови, Олег красноречиво глянул на Сашку. Тот, кивнув, развернулся и поехал к Альке, отрабатывающей вращение на другой стороне катка под чутким руководством нашего второго тренера.

Я открыла дверцу борта, чуть проехалась, дабы почувствовать гладь льда, а после повернулась и подкатила к Олегу.

— Зря Вы взяли его, Олег Евгеньевич, — со знанием дела выговорила я.

— И почему же?

— Он хоть и талантливый, но ленивый.

— Ты тоже ленивая, но это не помешало мне взять тебя в группу, Яна.

Он говорил серьезно. Я уже научилась понимать, хотя бы примерно, когда Коршунов хочет меня подцепить словами, а когда просто вываливает правду. Скрипнула зубами, послала тренеру гневный взгляд и покатила в сторону от борта.

Внутри меня копилась злость. И ей нужен был выход. С каждым днем спокойствие давалось мне все с большим трудом. А прошло всего два дня, как я переехала к Олегу. Смешно. Теперь еще и этот… Я зыркнула в сторону обнимающего смеющуюся Альку за талию Сашки, и мне захотелось сделать что-то эдакое… гадкое. Подрезать этого говнюка или чего похуже… Я проехала мимо них, взгляд мой уперся в довольное лицо Горелова. А в следующее мгновение я врезалась в неожиданно появившийся борт и упала.

— Абрамова! — послышался громкий возглас Олега.

Сидя на пятой точке, я повернула голову в его сторону. Могла бы поклясться, что он сейчас готов выйти на каток и отшлепать меня. Или не отшлепать… Невесело ухмыльнувшись, я поднялась на ноги и покатила обратно к тренеру.

— Да, Олег Евгеньевич?

— Ты что вытворяешь? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Ты же знаешь, что мы с ним встречались! — прошипела я.

— А это тут причем?

— А при том! — всплеснула руками, а после положила их на борт рядом с ладонями Олега. — Когда я попросила у него помощи, он слился, а теперь ведет себя, как ни в чем не бывало. И ты еще… других свободных парников не нашлось для Ермаковой?

— Яна, ты не понимаешь…

— Да все я понимаю! — повысила голос я, но тут же осеклась и глянула по сторонам. Не хотела, чтобы нас слышали. — Все я понимаю, — уже спокойно продолжила я. — Понимаю, что он действительно талантлив, но ведь спортсмен помимо таланта еще чем-то должен обладать, правда же? Он оставил меня на улице, когда меня выперли из общаги. Даже не предложил помочь придумать что-нибудь, просто сказал — ты же справишься… И Альку он так же может кидануть. Ну или наоборот, вцепиться в неё так, что не отдерешь. Я не говорю о том, чтобы ты его не брал в группу, я просто…

Олег смотрел на меня самым моим нелюбимым из всех его взглядов — будто душу наизнанку мне выворачивал и видел насквозь. И молчал. А я не хотела больше говорить. Поняв, что не дождусь от него какой-либо реакции, сделала попытку отъехать, но вдруг он ухватил меня за руку и вернул мою ладонь на поверхность борта, а после накрыл своей. Его рука была прохладной, но мне стало жарко. Я выдохнула и взглянула на него с мольбой. Не знаю, чего я хотела услышать от него или увидеть в его глазах.


— Я все знаю, Яна. Горелов на испытательном сроке. Если он сделает хоть что-то не так, как мы договаривались, он вылетит из центра, а Альбине я найду другого партнера. Пока же ей необходимо обучиться парным элементам. Для этого подойдет даже твой Сашка.

— Он не мой, — надула губы.

— Я надеюсь. — Услышала я и улыбнулась против воли. Какой же он всё-таки!.. Его пальцы крепче сжали мои, и он произнес: — Иди тренироваться. И осторожнее с бортами. Бестолочь…

— Скотина Вы, Олег Евгеньевич! — нашлась я, не переставая улыбаться, оттолкнулась и возобновила тренировку.


Пока шла разминка, Олег находился за пределами катка, потом тоже выехал на лед. Засмотревшись на него, я снова чуть не врезалась в борт. Вовремя остановилась, уперевшись в поверхность руками и спиной почувствовала его недовольный взгляд. Он акцентировал внимание на Але с Гореловым, я же тренировалась под руководством Антона Валерьевича. Мы отрабатывали прыжки. Получались они у меня с переменным успехом. Коршунов требовал, чтобы на тренировке выполнялось десять из десяти, двадцать из двадцати. Стоило допустить хоть малейшую помарку даже на одном из них, и всё начиналось заново. Десять из десяти, двадцать из двадцати… Олег не позволял закончить, пока результат не становился стопроцентным. Сегодня я чувствовала себя намного лучше, чем вчера, и была полна решимости показать, чего стою на самом деле. Прыгнула десять лутцев подряд, потом десять ритбергеров. А потом… потом у меня получился этот адовый для меня каскад из лутца и ритбергера. Приземлив его, я не удержалась и радостно вскрикнула. Если он начнет получаться стабильно, и я смогу вставить его в программы, это увеличит мою техническую базу. А если еще и четверной… при мысли о тулупе, у меня по телу пробежали мурашки. Я никогда не думала, что могу быть способна даже на тройной аксель, не говоря уж о четверном… С Лапышевой мы как-то начинали учить аксель в три с половиной оборота, однако техника акселя у меня была нестандартная и на двойном-то иной раз у меня во время программ возникали проблемы, а уж тройной…

Я обернулась через плечо и поймала на себе взгляд Олега. Улыбнулась краешками губ и, вздохнув, снова стала заходить на прыжок. Если мой тренер говорит, что я могу освоить четверной, у меня нет причин ему не верить. Набрав ход, я скрутила тройной тулуп и, разведя руки в стороны, плавно выехала. Ну не просто же так Олег меня взял. Шлюха из меня так себе, а вот фигуристка все же получше будет, как бы он ни убеждал меня в обратном.


Как и обещал Олег, в перерыве мы отправились на финальную примерку моих костюмов. После удачно проведенной утренней тренировки настроение мое немного приподнялось, и когда мы вошли в ателье, я улыбалась, предвкушая, что наконец-то смогу прокатать свои программы при полном параде. Скоро контрольные прокаты сборной России, и я хотела показать на них все, на что была способна. А красивые костюмы давали дополнительный стимул не падать с прыжков. По крайней мере, мне.

Платье для короткой программы было приглушенно-зеленого цвета из ткани, схожей с атласом, но гораздо легче. Платья для фигуристов вообще должны быть максимально облегченными, практические невесомыми, чтобы ничто не мешало прыжкам, поэтому выбор ткани — дело деликатное и ответственное. Мастер справилась с этой нелегкой задачей великолепно.

- Красивое, — выйдя из примерочной, я уставилась на сидящего на диванчике напротив Олега.

Он оценивающе осмотрел меня, затем, встав, подошел и коснулся моего оголенного плеча. Вместо рукавов были лишь тоненькие лямки, выполняющие скорее декоративную, нежели функциональную роль. Само же платье держалось на телесной сетке, тщательно подобранной мастером к цвету моей кожи. Лиф был украшен цветочным орнаментом из страз. За мою карьеру платья у меня были разные: синие, жёлтые, удачные и не очень, но это, вне всяких сомнений, превосходило их все элегантностью и шиком.

— Красивое, — согласился он.

— Я подогнала его точно по фигуре Яны, — улыбнулась мастер.

Я хмыкнула. По моей фигуре платья только и подгонять.

— Мне кажется, отлично, — кивнул Олег, убрав с моего плеча руку.

Мысленно с ним согласившись, я снова скрылась за ширмой, чтобы примерить платье для произвольной. Оно было белым, украшенным кружевом, без блесток. И в нем я чувствовала себя принцессой. Произвольная программа этого сезона была у меня самой любимой из всех, что я когда-либо катала. Поставлена она была на композицию «Per Te». Я растворялась в этой песне, парила в ней. Мечтала, что с этой программой я займу первое место на чемпионате России и буду стоять на пьедестале именно в этом платье, с распущенными волосами и счастливой улыбкой на губах.

Осмотрев себя, я довольно улыбнулась собственному отражению и поспешила выйти, чтобы показаться Олегу.

— Смотри! — выскочила я из-за занавески и крутанулась. Но улыбка моя быстро погасла, ибо я поняла, что Олега в комнате нет.

— Он вышел, — сказала мастер. — Давай-ка пока посмотрим, всё ли в порядке.