— Говорят, жених пригласил…

— И Инесса позволила?

— Ну может она не знала…

Я хмыкнула и взяла очередной бокал шампанского. От напряжения последних двух дней я совершенно не пьянела — такая особенность организма.

Может кто-то и думал, что напряжение это связана со свадьбой, но я понимала, что происходит

Две девушки, думая, что я не слышу, продолжили обсуждать мое поведение и внешность. Да пожалуйста. Я знала, как выгляжу.

Облегающее как перчатка золотистое платье в пол с глубокими вырезами на груди и спине только подчеркивало большую грудь, тонкую талию и округлые бедра. Если бы не спортзал, они вполне могли бы превратиться в пышные, но я не зря три раза в неделю потела на тренажерах — ноги оставались стройными, а задница подтянутой.

Длинные блестящие волосы. Эффектный макияж. Полные губы.

Я научилась преподносить себя и знала, что на меня многие облизывались.

Меня это не трогало.

Заводить новые отношения в ближайшее время не планировала и слава «пережует и выплюнет» этому способствовала. Я даже запретила Инессе с Димой кричать на всех углах о том, какая я на самом деле хорошая. Во-первых, это было не совсем так, но пара не зря нашла друг друга. Они были оба добры до безумия. В том числе ко мне. И я понимала, что готова растерзать любого, кто их за эту доброту попробует обидеть. Не из благородных побуждений — просто в них мне виделась последняя надежда человечества. Большинство встреченных на моем жизненном пути людей были полными мудаками, а эти двое давали хоть какую-то возможность поверить, что есть и другие варианты.

Во-вторых, я считала, что тем, кто верит сплетням и домыслам, рядом со мной не место. Даже в качестве собеседников. Прошли те времена, когда я заглядывала всем в рот и старалась произвести впечатление. Сейчас я заливала эти рты щелочью — и то только тогда, когда считала, что это стоит моего внимания.

Ну и в — третьих, мое поведение вызывало болезненный, но крайне осторожный интерес со стороны мужчин. Они молча облизывались… и не подходили. Оптимальный вариант. Я даже подумывала заделаться лесбиянкой — или, во всяком случае, пустить слух об этом. Но потом отказалась от этой мысли. Мало ли чьих ушей достигнет — и если это помешает процедуре, будет плохо.

Издали отсалютовала смеющимся молодоженам и отрицательно покачала головой в ответ на приглашающий взмах рукой. Нет, подходить к толпе их родственников — половину я, естественно, знала, и эта половина меня точно терпеть не могла — я не буду.

Димка родился в этом городе и уехал покорять Москву в возрасте двадцати пяти лет. Не покорил, а вернулся со мной. Его мамаша постоянно повторяла, что я сломала мальчику жизнь и заткнулась только тогда, когда я помогла ему открыть свое дело и даже преуспеть в нем. Точнее, когда не помешала этому — так они восприняли. Мы не переубеждали — по моему настоянию. Я тогда уже начала понимать, что этот брак из общества инвалидов — я без любви, он без надежды — превратился в тюрьму для обоих. Как было на самом деле, знаем только мы с Димой. И сколько сил и ночей я вложила в то предприятие, рассчитывая финансовые схемы, помогая в открытии и первого офиса, и филиалов. Но, как итог, — хотя, в основном, конечно, благодаря своему трудолюбию и упорству — к тридцати Серенин был весьма обеспечен и мог позволить себе устроить свою вторую свадьбу в самом крутом отеле.

Я усмехнулась, вспоминая, как расписывались мы, и посмотрела на часы.

Пожалуй, долг родине я отдала. Все меня заметили, некоторые даже были рады видеть, значит, пора уходить. С Инессы станется швырнуть в меня букетом. Она и раньше проявляла чрезмерное внимание к личной жизни окружающих, а получив предложение о замужестве стала вовсе невыносимой. Хотела сделать окружающих счастливыми — как и она сама.

К тому же, я терпеть не могла пустые пьянки, в которые превращались даже шикарные мероприятия, после того как официальная часть заканчивалась и поедание тщательно приготовленных блюд тоже. Может кому и кажется, что именно тогда наступала самая веселая часть вечера, но мне веселиться было не с кем.

Посмотрела на новоиспеченных мужа с женой и прощально взмахнула рукой. Димка дернулся, но я снова отрицательно покачала головой. Да, понимала, он привык быть ответственным за меня. Он кормился от этой ответственности много лет, но в этом давно не было необходимости.

Дальше я сама.

Чувствуя облегчение, двинулась к выходу.

Ресторан располагался на верхнем этаже, так что спускаться пришлось в лифте, набитом опьяневшими гостями. Вряд ли они уезжали так рано, скорее всего, просто хотели «проветриться», будто балкона им мало.

Я проигнорировала косые взгляды и спокойно вышла последняя, стараясь идти медленней, чтобы пропустить всю компанию вперед.

И потому не сразу его увидела.

Далеко не сразу.

Сначала и вовсе почувствовала. Воздух вокруг меня вдруг сгустился, и я начала двигаться медленней, будто попала под воду и теперь с трудом перемещалась в пространстве. Туфли почему-то запнулись одна об другую, я подняла голову и увидела Михаила, только что прошедшего отельную вертушку.

И совсем остановилась.

Однажды зимой, я прыгнула в прорубь после бани.

Тело моментально свело судорогой, дыхание перехватило, а кожа полыхнула, чтобы тут же заледенеть.

Мои ощущения сейчас были похожи.

И очень не похожи на те, что я испытывала в прошлом. Тогда я погружалась в горячий сахарный сироп, когда видела уже тогда известного и очень богатого Веринского. Щеки загорались, в животе начинали порхать бабочки, а кончики пальцев жгло от желания прикоснуться к совершенному, как мне казалось, мужчине.

И дерьмовому, как оказалось, ублюдку.

Он уставился на меня и я на мгновение вдруг подумала, что ведь может не узнать. Прошло достаточно времени, а я изменилась. Фигура стала женственной и, в то же время более подтянутой; вечные кеды и джинсы и деловые, прямо скроенные костюмы сменило роскошное платье. Я теперь красила в цвет топленого шоколада свои волнистые русые волосы, да и лицо стало менее округлым. Тем более, если подчеркнуть макияжем скулы и разрез глаз.

Да и почему вообще он должен был меня помнить?

Это для меня он был воздухом. Жизнью. Счастьем, что хочется выпить залпом и до дна, а не цедить по капле, боясь, что оно скоро кончится.

Как, собственно, и произошло.

А для него я оказалась лишь проходным элементом. Очередной влюбленной дурочкой.

Все мои размышления заняли секунду. А потом я заметила шок в глазах мужчины, тут же сменившийся отстраненным выражением.

Надо же, узнал.

Но решил сделать вид, будто меня никогда и не было в его жизни.

Да была ли я? Это мне казалось, что была. А он лишь позволял присутствовать где-то на задворках. И выставил за дверь, когда надоела. Без денег. Без будущего.

А самое страшное, без возможности испытать женское счастье.

Будто в ответ на эти мысли в животе запульсировало застарелой болью. Фантомной, как говорил мой психотерапевт.

Я в итоге послала этого психотерапевта, хотя сейчас понимаю, что он мне помог. Иначе совсем бы измучила себя, уничтожила ненавистью и чувством вины. И окружающим бы досталось еще больше — я тогда цепляла в зону действия цунами всех, с кем соприкасалась. Отравляла своими всплесками. Мне казалось, что даже Анатолий Павлович, тот самый врач, пил успокоительное после меня.

Хотя, вроде бы, история, каких тысячи.

Но у всех ведь разный порог боли. Мой оказался крайне низким. Нулевым.

И в прошлом граница, могущая завести меня в кошмарное никуда, почти отсутствовала — как между странами Шенгена. Но теперь вокруг нее ощерились злобные псы и повисла колючая проволока, по которой я пустила ток.

Поэтому я улыбнулась Михаилу уголком рта, кивнула в знак узнавания и твердым шагом прошла мимо него, не позволив вдохнуть даже ноту парфюма, который раньше так любила слизывать с разгоряченной кожи, и вышла из отеля.

Не думать.

Не говорить.

Не вспоминать.

ГЛАВА 2

Пять лет назад.

— Ого, и откуда ты взялась такая?

Прищурив глаза, на меня смотрел очень симпатичный и модно лохматый блондин. Еще и улыбался во все зубы.

Я вспыхнула, подавила в себе желание одернуть неудобную юбку и потупилась.

И чего уставился? Я, между прочим, девушка серьезная, пришла на собеседование, а он ехидничает.

Программист какой-то, наверное, только им, как правило, разрешалось ходить в джинсах и футболках в крупных компаниях. Ну, мне так казалось.

Блондин все нависал надо мной, а я мельком глянула на часы.

Назначенное время собеседования давно прошло, а меня все не вызывали. И помощница из приемной куда-то делась. Хоть она мне и показалась довольно неприятной и недоумевающей — вроде, неужели я назначала время вот этому — но она была, по крайней мере, единственным человеком, которого я знала в компании — и который знал обо мне.

Именно помощница позвонила мне вчера. И строгим голосом задала миллион разных вопросов, а потом уточнила, смогу ли я подтвердить все квалификации, которые указала в резюме, размещенном на самом крупном сайте по поиску работы.

И когда я, заикаясь, проблеяла, что все по-честному, пригласила сегодня прийти на собеседование, потому что ее боссу требуется новый секретарь.

Секретарь. Даже не помощник.

Перепечатывать документы, варить кофе, носить вещи в химчистку.

Я отучилась в вузе на экономическом, постоянно практикуясь и подрабатывая в разных компаниях. Заработала репутацию, красный диплом и довольно таки обширные знакомства. И была уверена, что устроюсь на прекрасную работу в своем родном городе.