Влад вернулся в кресло, снова подавшись вперед. Ему необходимо было быть как можно ближе к Маше. Чувствовать её запах. Быть рядом.

На всякий случай…

— Дальше началась зачистка. Если бы твой дед не поднял бучу, всё бы обошлось, Маш. В каком плане обошлось… Никто бы их не тронул. Твоих бабушку и дедушку. Но они начали угрожать. Шантажировать. Всё понеслось по накатанной.

— Они погибли в аварии. Значит…подстроена?

— Да.

— Ты так уверенно говоришь об этом…

— Потому что знаю.

— Влад…

— Я к смерти твоих родных не имею никакого отношения.

— Стой… Пожалуйста, стой. А почему ты говоришь, что должен маме? Был.

— Особенная, я не прощаю нанесенных мне оскорблений. Я пригласил Веру, не смог её защитить. «Друзья» решили повеселиться за мой счет.

***

Сначала Маша до конца не поняла, о чем он.

Тому было несколько причин.

Во-первых, она до сих пор ещё не отошла от своего выпада. Для чего было поднимать платье и позволять себя шлепать? Чтобы ещё больше погрузиться в пучину темноты? Глупо. На самом деле.

Маше не подходила роль жертвы. Никак. Допустила, а для чего? Чтобы потом сказать — ах ты негодяй, ты унизил, тронул меня. По попе отпорол. Да наверняка более взрослые женщины его шлепки расценили бы, как прелюдию к сексу.

Господи, о чем она думает…

Во-вторых, Владу Багровскому не просто удалось удивить её. Он шокировал. Она и надеяться не смела, что когда-то услышит историю мамы. Тем более, от него.

Дальше — больше.

Мама несколько раз говорила, что Багровский ей должен. Услышав, что произошло в ту роковую ночь, Маша всё равно не сразу поняла. Он же получается маму не трогал.

Но смотрел.

Опьяненный не по своей воле.

И не мог помочь.

Тринадцатилетний мальчик.

В голове Маши одновременно взорвалось несколько петард. В висках застучало, в горле встал проклятый ком, во рту, несмотря на то что попила, снова образовалась сухость. Выжженная Сахара. Воображение, всегда щедрое с ней, подкидывало одну картинку за другой, вызывая тошноту и холод по спине. Она никак не могла собрать мысли вместе. Сконцентрироваться. Машу не отпускало чувство, что она упускает что-то важное.

Она посмотрела на Влада. Тот смотрел на неё. Спокойный. Уравновешенный. Холодным бы она его сейчас не назвала.

— Они…живы? — тихо, не размыкая губ, спросила Мария.

Она не могла не задать вопрос.

Она не уточняла, кто именно.

И так понятно.

— Нет.

Ответил просто, словно говорил об обыденном.

По законам человечности и уголовного кодекса она должна бы его осудить. Должна бы испытать отвращение. Полное отторжение.

Ничего подобного.

Абсолютно.

Наоборот, она почувствовала некое удовлетворение. Злое, агрессивное. Наказать…Сделать так же больно…Поломать.

Какой бы не была её мама в прошлом — бедовой, куражной — она не заслужила то, что с ней сделали. А бабушка с дедушкой? Их же зачистили! Потому что они хотели добиться справедливости от родителей тех уродов.

Машу так и подмывало спросить, как Влад мстил.

Он именно мстил. Его она отлично понимала. Даже больше, чем хотела! Потому что понимать Влада Багровского страшно.

Если понимаешь человека, значит, принимаешь. Появляется нечто общее, связующее.

Маша не хотела иметь ничего общего с Владом.

Или она уже опоздала? На двадцать один год?

Девушка устало провела рукой по волосам.

Мужчина за ней наблюдал. Считывал её эмоции.

— Спасибо, — наконец проговорила она.

— Я приезжал к вам, Маша. Тебе было около трех. Может, чуть больше. Ты играла в песочнице.

Маша шумно вздохнула и плотнее подтянула ноги к груди.

Его взгляд приказывал. Правду говорят, что порой слова и не нужны, достаточно одного взгляда — и понимаешь человека без лишних слов.

— Нет.

Влад нахмурился.

— Что «нет»? Не понял.

— Меня не били. Никогда. Мама даже по попе меня не ударила ни разу.

— В отличие от некоторых?

— Да.

Место ударов горело. Было не то что больно, терпимо. И очень обидно. Всё-таки Маша, эксцентрично задирая подол, не ожидала, что настолько провалится. Чем руководствовался Багровский, не сложно догадаться.

— Но били маму, — она отвела взгляд, не в силах смотреть на Влада. — Я не помню подробностей. Мне, наверное, как раз и было около трех… К маме же приезжал не только ты.

Маша видела, как напрягся Влад. Как его плечи окаменели, как глаза затянулись льдом. Ей стало не по себе. Повеяло могильным холодом, другой ассоциации у Маши не возникло.

— Предполагаемо, — тянуче проговорил он, чуть заметно прищурившись. — Отсюда кошмары, да? Подсознательное запомнило увиденное?

— Думаю, да.

— А к психологу почему не обратишься?

— Ты сейчас шутишь, Влад?

— Абсолютно серьезен.

Маша покачала головой и обхватила колени руками. Иногда мужчины поражали её своей простотой.

— Влад, моя мама мало изменилась со времен твоего общения с ней. Я думаю, что насилие и мое рождение ещё больше усугубило некоторые её качества. Те… — Маша замолчала, не в состоянии не то, что говорить, даже думать о ублюдках, что испоганили маме жизнь, — кто покалечил её, расшатали по самое не балуй её внутренний маятник. Но! Она была и остается очень хорошей матерью. Кто бы что про неё не говорил.

— Вы часто переезжали.

Это не было вопросом.

— Да. Она не хотела оставаться на одном месте. Обычно наш переезд связывался с какой-то неприглядной любовной историей мамы. Она умеет встревать в передряги.

— Сложно поверить, что она хорошая мать.

— Хорошая, — спокойно ответила Маша, осознавая, что не хочет даже голоса повышать.

Их разговор перешел в другую фазу общения. Даже странно. Маша, знакомясь с Багровским и будучи наслышана про его личность и криминальное прошлое семьи, относилась к нему крайне настороженно. Не добавляло ему плюсов и её личное восприятие мужчины. Не считая Сергея… Маша мысленно поперхнулась, вспомнив предателя. Про него она точно сейчас думать не будет! Только его не хватало. Да даже и Сергей! И что? Откровенность с собой была принципиальная черта Маши. Сергей по сравнению с Владом — никчемная тень мужчины. Не в плане того, что кто может и какими возможностями обладает, а в плане реакции Маши на них.

Маша снова посмотрела на Влада. Неправильно она на него реагировала. Бежать ей от него надо. Со всех ног.

Он в ней пробуждал то, чего она порой стеснялась, насмотревшись на пьяные слезы матери.

«Сломанная я, Машуль, понимаешь? Сломанная. Мне секса надо. И много. Нимфоманка я чертова…»

Откровение между ними тоже было. Маша бы без секундного колебания назвала маму лучшей подругой. Они много беседовали, о сексе тоже.

Единственное табу — прошлое Веры. И результат его — Маша. Родить в пятнадцать лет, оставить ребенка, не отказаться от него — дорогого стоит. Маша и представить не могла, с чем сталкивалась Вера. Как выживала с маленьким ребенком на руках. Сама недалеко от ребенка уйдя.

И тут Машу полоснула новая мысль.

Получается, её отцом был кто-то из насильников.

Нет-нет-нет…

Не думать!

Нет у неё отца!

И не было никогда.

Есть только мама. Больная. Несчастная. Боец, что никогда не сдавалась, находя отдушину в череде мужчин и алкоголе. При этом Вера не скатывалась в алкогольную зависимость, умела вовремя остановиться. Потому что у неё была Маша.

— Значит, я ошибся.

Негромкий голос Влада вытащил её из мыслей, вернул к действительности. К их тяжелому разговору.

— Да. Влад…ещё раз спасибо, что рассказал.

— Ты тоже откровенна. Я удивлен.

Маша грустно улыбнулась и покачала головой.

— Ты лукавишь. Ни за что не поверю, что ты начал рассказ, не рассчитывая получить от меня откровений в ответ.

— Рассчитывал.

Ещё одна характерная черта Багровского — всегда четко отвечать на поставленный вопрос. Он честен с ней. Это подкупало.

И это тоже плохо.

Маша не хотела видеть в нем никаких положительных черт.

— Особенная.

Как же ей не нравится, когда он её так называет! Да ещё и с легким придыханием.

— Что, Влад?

Ей хотелось домой. Не в квартиру Влада, а туда, где тепло и уютно. Где нет посторонних.

Хотя собственного дома у них с мамой никогда и не было. Всегда жили в съемном жилье.

— Ты говоришь, что устала. Я тоже это вижу. Предлагаю небольшое перемирие. У меня есть загородный комплекс. Поехали со мной туда на пару — тройку дней. Стой, не спеши вскакивать и гордо заявлять «нет». Я не буду на тебя давить. Мне самому не помешает немного развеяться. У меня апартаменты, места хватит обоим. Соглашайся. Развеемся немного. А комплексе и тир есть, да и вообще много чего интересного.

Предложение прозвучало заманчиво.

В другой ситуации Маша бы однозначно ответила отказом. Никаких поездок с мужчинами за город. Чревато последствиями.

Но она и так уже под присмотром Багровского. Живет в его квартире. Куда хуже… Свежий воздух и отсутствие шума ей пойдет на пользу. Наберется сил.

— Я поеду…Но учти, Багровский, если ты ещё раз поднимешь на меня руку, я тебя убью.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

— Договорились.

глава 13

Влад за Машей не смог заехать. Позвонил, предупредил, но сразу уточнил, что по её прибытию, он уже будет в комплексе и встретит её.

Маша не знала радоваться или печалиться.

Всё двояко.

Зато обрадовалась мама, когда узнала, где проведет последующие дни дочь.