Для него я — Лейла. Девушка, которая дарит ему шапки и иногда целует его папу. Но когда несколько недель назад Ники назвал меня мамой (или это было всего лишь похожее слово), я не на шутку перепугалась. Тот вечер был очень тяжелым. И я плакала, вспоминая обо всем, что случилось с Хэдли. Никто не знает, где она сейчас. Я плакала, думая о том дне, когда Ники узнает, что я не его мама. Что я просто девушка, с которой отец изменял его маме. Интересно, возненавидит ли он меня. Меня по-прежнему мучает этот вопрос, хотя Томас уверил, что все наладится. Но вдруг нет — тогда я не знаю, что делать. Сомневаюсь, что смогу пережить ненависть Ники.

Тихо закрыв за собой дверь, я выхожу из комнаты и вижу, что Томас ждет меня в спальне. Иногда мне кажется, что у него в комнате вместо стен книги. Ему бы подошло. Томас без рубашки лежит на кровати и читает.

— Как он?

— Спит.

— Хорошо, — бормочет он.

Мое сердце счастливо сжимается, поскольку я понимаю, что Томас мне доверяет, когда речь заходит о Ники. А ведь он еще не до конца оправился от того несчастного случая. В сердце Томаса по-прежнему живет страх потерять сына. Но он потихоньку приходит в норму. И от мысли, что Томас мне доверяет, на моих глаза снова появляются слезы. Как будто ему не нужно перепроверять, все ли в порядке с Ники. Как будто я настоящая мама для его сына.

Но это не так. Для Ники я никогда ею не стану.

Все, что только может произойти в будущем, кажется сейчас таким близким. Меня разрывает от мыслей, будто что-нибудь вот-вот пойдет не так. Вдруг моя простая маленькая жизнь окажется разорванной в клочья?

Умывшись, я надеваю футболку Томаса. Мне сейчас не хочется секса. Нужно, чтобы он просто был рядом. Прижавшись лицом к его шее, я обнимаю его всем телом. Томас хорошо понимает мои желания. Закрыв книгу, он целует меня в лоб.

— Я люблю тебя, — говорит он.

— Я тоже тебя люблю, — оставив поцелуй в центре его груди, отвечаю я.

— Все будет в порядке. Я с тобой.

Кивнув, я закрываю глаза. А когда погружаюсь в сон, понимаю, что существует нечто, чего о взаимной любви я раньше не знала: вот этот странный страх и боль в груди. Потому что все так прекрасно и идеально. И так похоже на сон.

Потому что у меня есть все, о чем я когда-либо мечтала.

***

Утром меня будит какой-то звук и ощущение огромной тяжести в груди. Охнув, я встречаюсь взглядом с голубыми глазами.

— Ники, — говорю я.

— Лейла! — сидя на мне верхом, с широкой улыбкой восклицает Ники. — Просыпайся! Скорее просыпайся!

— Ч-что случилось? — хриплым голосом спрашиваю я.

Ники радостно хихикает и начинает прыгать по кровати, снова и снова требуя, чтобы я проснулась. Сдавшись, я сажусь в кровати.

— Ну ладно, ладно, я проснулась. В чем дело?

— Папа сказал, «сюрприз», — не выговаривая звук «р», говорит Ники, а потом со смехом падает на постель.

Его выходки такие смешные.

— Какой еще сюрприз?

Ники ничего не отвечает, раздавая мне воздушные поцелуи. Я хватаю его в охапку, и он визжит еще громче. Ники кричит мое имя снова и снова, пока я не отпускаю его и не сажаю на кровать. Склонившись к нему, я прищуриваюсь. Он делает то же самое. Отлично, с утра пораньше у нас соревнование, кто кого переглядит. Ники снова хохочет.

— Господи, да что происходит? — бормочу я себе под нос, после чего кричу: — Томас!

— Томас! — кричит и Ники. Вот же попугайчик.

— Па-па! — нараспев зову я, и, конечно же, малыш повторяет за мной. — Ты меня не переиграешь, малыш, — говорю я Ники, который в ответ на это хлопает в ладоши.

Собравшись еще раз позвать Томаса, я наконец замечаю, во что одет Ники. На нем белая рубашка и синие джинсы.

Что… В чем дело?

Почему он так одет?

Со своими голубыми глазами и черными кудрями Ники выглядит миниатюрной копией мужчины, которого я люблю. Мое безумное сердце начинается биться все быстрее и сильнее.

Мы влипли, — говорит оно.

Мы любим его так сильно.

Можно подумать, я и так этого не знала. Можно подумать, что я днями напролет не думала о будущем. И как будто не переживала по этому поводу буквально вчера вечером.

Резко обернувшись к двери, я вижу стоящего там Томаса, одетого так же, как и Ники.

О боже.

Они вдвоем прикончат меня. Вот и объяснение царящему внутри хаосу: я умираю. Именно так смерть и ощущается. Все бушует и накрывает с головой. Ощущение, будто мое сердце воздушный шарик, вот-вот готовый лопнуть.

— Привет, детка, — с сексуальной ухмылкой говорит Томас и входит в спальню.

— В чем дело?

Он наклоняется и оставляет у меня на губах невинный поцелуй. Невинный? До чего приятное заблуждение.

— Что ты делаешь? — вытаращив глаза, интересуюсь я. — И почему Ники так одет?

— Кажется, наряд ему понравился.

Я поворачиваюсь к малышу. Он не обращает на нас внимания и играет часами своего папы, бормоча что-то себе под нос. Снова повернувшись к Томасу, я обнаруживаю, что он не сводит с меня глаз. Их взгляд не пылает, как обычно, а приятно греет. За последние несколько месяцев он стал мне знакомым и означает, что Томас может быть милым и заботливым. Хотя он никогда в этом не признается и скажет, будто я все это выдумала.

Но нет, этот взгляд настоящий. Почему Томас так на меня смотрит? Мое сердце трепещет в нетерпении. Знаю, что-то грядет. Что-то очень и очень важное.

Господи…

Я ахаю.

— О боже, ты что, делаешь мне предложение? — резко выпрямившись, спрашиваю я. — Делаешь предложение, да? Господи боже мой… Кажется… — прижав ладонь к своей груди, начинаю я, — кажется, у меня сейчас будет сердечный приступ.

Томас садится на край кровати и кладет теплую руку поверх моей ладони.

— Лейла. Успокойся. Расслабься, слышишь?

— Т-ты…

— Нет. Пока что нет, — он мотает головой, а потом ворчит: — Кстати, спасибо, что украла отличную идею.

— Ты меня напугал, — с усилием сглотнув, говорю я.

Сжав челюсть, он отпускает мою руку.

— Я тебя пугаю? Я, делающий тебе предложение?

Я поднимаю взгляд на Томаса. Резко очерченные скулы, мягкие губы и красивые глаза. Густые темные волосы. В это мгновение я даю себе обещание, что когда умру, закрою глаза и представлю его лицо таким, какое оно есть на данный момент: Томас немного рассержен, невероятно красив и влюблен. Как будто все его эмоции слились воедино в одном взгляде.

— Да, — облизав сухие губы отвечаю я, и Томас вздрагивает. — Меня пугает, как сильно я этого хочу. Как сильно жажду услышать твой вопрос и ответить «Да».

Лицо Томаса смягчается. Вот же дурачок. Неужели он думал, что мой ответ может быть другим?

Но тут возвращается сексуальная ухмылка.

— Ну еще бы. Ведь я — желанный приз.

Вздохнув, я закатываю глаза и слегка ударяю его в грудь.

— Знаешь, ты кто? Ты… — остановившись, я перевожу взгляд на Ники. Томаса всегда смешит, что в присутствии мальчика я стараюсь следить за языком. Потом внезапно кое-что вспоминаю.

— Эй, а что за сюрприз? — спрашиваю я.

— Забудь. Он испорчен.

— Ничего подобного. Выкладывай. Ники пообещал мне сюрприз.

Услышав свое имя, малыш бросает игрушку и подползает к своему папе. Мягко погладив сына по груди, Томас целует его в лоб.

— Ники, скажи Лейле, что она все испортила. И теперь мы ей ничего не расскажем.

— Испортила! — снова смешно картавя, выпаливает Ники. — Сюрприз!

— Вот, значит, вы какие, — надув губы, бормочу я.

— Как думаешь, может, все-таки стоит ей рассказать? — легонько толкнув Ники в бок, интересуется Томас. — Она же девочка. Сама же ни за что не догадается.

Хихикнув, Ники смешно морщит нос.

— Лейла девочка.

— Так вот ты чему учишь его насчет девочек! — возмущаюсь я.

Томас надменно вскидывает бровь, что тут же копирует и Ники.

— Тебе говорить или нет?

Взглядом я даю ему понять, что позже он еще пожалеет насчет комментария про девочку. Но блин. Сейчас мне нужно знать.

— Говори.

В ответ Томас широко улыбается, и это так неожиданно, что внезапно я перестаю дышать. Только и могу, что наблюдать, как он наклоняется и, достав из тумбочки конверт, протягивает его мне. Дрожащими руками я достаю билеты на самолет. В Париж.

— Что? Где… Что?

— Это билеты. В Париж, — с усмешкой объясняет Томас.

— Ха-ха. Я вижу, но… Не… Не понимаю.

— Я разговаривал с твоим руководителем проекта. Сказал, что ты хочешь поехать, несмотря на отказ в стипендии.

— Н-но ты же знаешь, почему я отказалась. Я не могу жить в Париже целый год вдали от тебя и Ники.

— Поэтому мы поедем с тобой.

— Мы поедем все вместе?

— Да, — Томас вздыхает и терпеливо добавляет: — Если ты внимательно посмотришь, то обнаружишь, что в конверте не один билет.

Забыв про билеты, я всматриваюсь в его лицо.

— Мы… На целый год?

— Ага.

Кажется, я по-прежнему не понимаю.

— Но… как… Как мы это сделаем? Я про деньги. Мама меня ненавидит, поэтому вряд ли оплатит поездку и жизнь в Париже. Она терпеть не может платить за мою учебу, стипендию дали Джозефине, а у тебя скоро выходит книга. Я не могу…

Томас кладет руку мне на щеку, и я тут же замолкаю.

— Я с тобой, помнишь? И я все решу. Ты мне доверяешь?

Когда киваю, по моим щекам струятся слезы.

— Как никому другому.

— Тогда мы едем, милая. Ты, я и Ники. И мы станем одной семьей.

— Семьей, — еле дыша, повторяю я.

— Да.

Я смотрю на Ники, который, поскольку папа с Лейлой о чем-то шепчутся, снова занялся своей игрушкой.

— Ты уверен?

— Еще ни в чем и никогда я не был настолько уверен.

Прижавшись своим лбом к его, я закрываю глаза.

— Хорошо. Правда, я еще в шоке и до конца не могу осознать. Но одно знаю наверняка.