Янка Рам - Безбашенная

— Ого…

— Да. Я зависаю между сном и явью, мое тело полностью отключено, а сознание включено. Наваливается состояние дикого ужаса и беспомощности. Я умираю от ужаса не в силах пошевелиться.

— Длительно?

— Самый длительный минут сорок.

— Хм… Такая длительность не описана в медицине. Обычно, минута-две.

— Я знаю.

— Как часто?

— Дело в том, что, если я не вымотана и засыпаю спокойно, а не отрубаюсь. То это происходит без потери сознания. Я вхожу в сон без его прерывания. Осознанно. И я всегда знаю, что сплю. Мои сны управляемы. Но на этапе погружения всегда возникает эта штука. Всегда. Обычно она длится секунды три. Но иногда я длительно застреваю. И ко мне присоединяются какие-то ДРУГИЕ. Не знаю, нижние сущности, мертвые сущности… короче мои вибрации резко понижаются, и я начинаю выплескивать энергию, испытывая паническую атаку. Они жрут! И иногда могут держать меня очень долго. «Синдром ведьмы».

— Женя, то что ты говоришь сейчас, это не истероидальность случаем?

— Чтобы придать себе значимости?

— Да. Я очень прошу тебя быть со мной максимально реалистичной.

— Нет. Это реально со мной происходит. И тогда пару раз ты был свидетелем, когда я не справилась и меня утащили в те нижние частоты. В астральном теле. Ты веришь в астральные путешествия?

— Я не знаю. Не определился.

— Я могу тебя научить…

— Стоп. Не уходим в иррациональное. Я бы отнес это к параноидальному психозу. Как симптом.

— Ну, пусть тогда так, — вздыхаю я. — Врачи, такие врачи!

— На счет парафрении… твоих автоматизмов. Одержимости.

— Это уже пройденный этап, и мы вроде как определились, что это было на фоне гормонального всплеска.

— Теперь я в этом не уверен. Окей. Я бы хотел предложить тебе сегодня ассоциативное путешествие, — берет он в пальцы ручку и задумчиво покручивает.

— Давай.

— Между строк у тебя везде идет тема саморазрушения.

— «Самосовершенствование — онанизм. Саморазрушение — вот что действительно важно»! — улыбаюсь ему я.

Короткая улыбка в ответ, и на минуту он сбивается со своей волны.

— Женя… — хмурится. — Веди себя адекватно происходящему.

— Как скажете, доктор.

— Закрывай глаза… расслабься… отпусти свое сознание… посмотри картинки вместе со мной… мы отправляемся в путешествие… пять… четыре… три… два… один… ноль… смотри образы: собака… дом… береза… велосипед… портрет… чей?

— Женщины.

— Кто она тебе?

— Я не знаю… Мы похожи. Она мертвая. А глаза живые.

— Дальше… дорога… Куда она ведет?

— В лес.

— Зачем тебе туда?

— Отдохнуть.

— Ты устала?

— Девочка устала.

— Кто эта девочка?

— Я.

— Иди туда. Какой этот лес?

— Живой. Наблюдает.

— Иди глубже. Что видишь?

— Озеро.

— Какое оно?

— Темная неподвижная гладь.

— Дальше…

— Вхожу…

— Зачем?

— Тонуть не страшно…

— Ты хочешь утонуть?

— Я уже тонула.

— Что там?

— Там? Дом… покой… безмятежность… дар забвения…

— Это смерть?

— Да.

— Выходи из воды. Женя… Женя, ты меня слышишь?

— Да.

— Выходи. Что чувствуешь?

— Ветер.

— Это хорошо?

— Хорошо… можно летать.

— Куда ты летишь?

— Повыше.

— Зачем?

— Дольше падать.

— Ты любишь падать?

— Да. И разбиваться.

— Ты делаешь это во снах?

— Всегда.

— Тропинка… вернись на тропинку… впереди дом. Какой он?

— Ветхий… уютный… ведьмин дом.

— Заходи. Что видишь?

— Зеркало.

— Подойди к нему. Посмотрись в него.

Вздрагиваю.

— Что видишь?

— Всё.

— Кого видишь?

— Впереди девочка.

— Сколько ей лет?

— Ей?…Одиннадцать…

— Ты видишь кого-то еще?

— Вижу…

Открываю глаза, делая вдох поглубже.

— Жень? — наклоняется, всматриваясь в мои глаза.

— Ты веришь в реинкарнацию, доктор?

— У тебя просто очень живая фантазия, и ты не можешь адекватно отделять ее от реальности.

— Как скажешь.

Его рука ложится мне на лоб. Закрываю глаза.

— Ты можешь вспомнить кого ты видела в зеркале?

— Я видела себя.

— Девочкой?

— И девочкой тоже.

— Почему ей было одиннадцать?

— Ты хочешь мою интерпретацию?

— Да.

— Потому что в одиннадцать с ней случился Кандинского-Клерамбо, и она перестала быть только девочкой. Произошло расщепление, появились другие личности… А девочка осталась девочкой. И она во мне в том возрасте застряла. Это если говорить на твоем языке.

— А если на твоем?

— А если на моем, то я вспомнила свои инкарнации. Обрывочно. Не через события, а именно как состояния сознания, и я смещаюсь по своим личностям. Потому что ТОТ, кто переделал меня, он научил меня смещать свои состояния. Кастанеда называет это движением точки сборки. И как у твоего пациента, она не фиксирована жестко и почти всегда я могу этим управлять. Но в моменты стресса или усталости, я часто скатываюсь в свою «девочку».

— Женечка, а в какой больнице я могу забрать твою детскую карту. Где все эти обследования.

— В Краевой, в архиве.

— Мхм… — отмечает он себе что-то.

— Так… медикаментозное лечение было?

— Оно было прописано. Я имитировала, что лечусь.

— Ты не пила таблетки?

— Нет.

— Вас не проверяли?

— Не слишком дотошно.

— Что такое Самбандха?

— М?

— Ты сказала это слово на прошлом сеансе.

— Я не знаю. Давай погуглим.

— Я уже погуглил. Мне интересно почему ты сказал это слово и откуда его взяла.

— Я не знаю. Быть может в прошлой жизни я знала его.

— Же-ня…

— Иногда в смещенных состояниях мне приходят слова из других языков.

— Ты, наверняка, где-то это читала, а потом забыла. В состоянии гипноза слово всплыло.

— Пусть будет так, — вздыхаю я. — А теперь можно моя «девочка» немного поспит, доктор, если Вы не планируете пользоваться ее благосклонностью. Мне вставать в шесть.

— Я не планирую. Засыпай, я посижу с тобой.

— Хочешь поймать мою паническую атаку?

— Может быть…

— Не получится. Моя зарядка на нуле. Жрать с меня нечего.

Отрубаюсь.

Костя недовольно разглядывает мое лицо, удерживая за подбородок.

— Ты спала вообще? — цокает он недовольно. — Выглядишь ужасно!

— Ну, спасибо тебе Томилин! — лениво огрызаюсь я. — Вообще-то всё как просил. В твою долбанную «красоту» я почти вхожу.

—Ты как себя чувствуешь?

— Ужасно… — вздыхаю я. — Не представляю, как пойду! Меня трясет от слабости…

Стащив с тумбочки зеленое яблоко, он всовывает мне в руки.

— Ты как с Бухенвальда, бл*ть… Об скулы порезаться можно!

— Твоими молитвами! — со стоном впиваюсь я в яблоко и, почти не жуя, проглатываю. — Вкусно!!!

— Больше никаких экспериментов с весом. Диета не твое.

Пока я с благоговением уплетаю яблоко, Костя разводит на палитре грим. Всю ночь я тонула в лекциях, формулах и спать хочется жутко.

— Ты порисуй, а я посплю, — закидываю я голову на спинку кресла.

— Ночью поспишь… делает он мне лимфодренажный массаж лица.

— Не посплю… — сегодня приедет Олег и мне хотелось бы провести эту ночь как-нибудь поинтереснее.

— Ладно спи, — машет он на меня рукой. — Только не двигайся.

Через некоторое время Костя будит меня, заставляя смотреть то вниз, то вверх, дорисовывая мои глаза.

— Красотка! — отправляет он мне воздушный поцелуй. — Только давай глаза сосудосуживающими закапает? Белки красные…

Я вяло киваю, в первый, наверное, раз, забывая посмотреть на очередной Костин шедевр. От усталости покачивает. Моргая, пытаюсь избавиться от ощущения песка под веками. Иду в примерочну. Туплю страшно. И уже пятнадцать минут не могу отыскать стойку с вешалками, где написано мое имя. Лиля подкатывает ее мне, отдавая пакет с обувью в руки. Благо всего три пары.

Главное запомнить «что под что»…

Впереди ад под названием генеральная репетиция.

Руки и ноги слушаются с трудом, а мне предстоит раз тридцать переодеваться — так как одним прогоном Ожников не удовлетвориться, а у меня восемь моделей. Платья вечерние, тяжелые.

Скинув кроссовки, я надеваю первые туфли и платье. Теперь оно мне слегка великовато, но Анж быстренько прихватывает пару мест стежками, усаживая его по фигуре.

Музыка, свет, поехали…

Походка от бедра, взгляд в зал, спину прямо… четко в ритм. Это на автомате. За кулисами перехватывают знакомые руки Лили или Анжелы и, нетерпеливо крутят, что-то стягивая и что-то натягивая обратно. Это тоже всё на автомате, не включая мозги. Мозги уже спят, а у меня еще не разобранных двадцать страниц…

И в перерыве я присаживаюсь к стене, пытаясь составить, знакомые слова из уже скачущих незнакомых букв.

Стук каблуков.

— Как ты, детка?

Её ласковые руки на моем лице, и я не отрывая глаз от листов с лекциями целую красивые пальчики Крис.

— Рейс Олега задерживают. Лёша тебя сегодня заберет. Мне нужно будет уехать ненадолго в конце.

Я киваю…

«В огромном числе случаев при попытке построить модель какого-либо объекта либо невозможно прямо указать фундаментальные законы или вариационные принципы, которым он подчиняется, либо, с точки зрения наших сегодняшних знаний, вообще нет уверенности в существовании подобных законов, допускающих математическую формулировку…»