Янка Рам - Безбашенная

— Я его объектив по-моему коцнула. Сенсор теперь шумит. Он убьет меня! А у тебя нет его номера, старый отключен.

— Нет. Его нового номера у меня тоже нет.

Забираю рюкзак, сбегаю.

На улице холодно, я без шапки. Не выношу шапки. Они закрывают мой лоб и тогда я словно слепну. Это так раздражает словно перед глазом повесили какую-то тряпку. Вроде бы все видно вторым, но постоянно хочется убрать. Отыскиваю в рюкзаке большие наушники. Надеваю, включая музыку, сверху капюшон, потом перчатки… Хочется немного погулять, несмотря на мороз.

Иду вдоль дороги по тротуару по направлению к мосту. Ветрина…

Мой капюшон срывает с головы, и я разворачиваюсь спиной, чтобы надеть его. Плохая была идея идти пешком. Волосы крутит под порывами ветра, я почти ничего не вижу. Только мерцающие ближние какой-то спортивно тачки. В ушах орет музыка. Надеваю капюшон, отворачиваюсь иду дальше.

Неожиданно меня перехватывают за локоть, и я покачнувшись теряю равновесие. Подхватывает за талию. Парень. Молодой, но уже больше мужчина, чем парень. На его лице ухмылка перетекает в улыбку и обратно.

ffmF4TNNftw.jpg

Рассматриваю его. Он что-то говорит, мне не слышно.

Симпатичный… Крепкий… Наглый. Двадцать два, примерно.

— Я тебя не слышу, — закрываю я щеки от леденящего ветра перчатками.

Легко поднимает за талию, относит к своей тачке, ставит на ноги, открывает мне переднюю дверь. С улыбкой показывает рукой внутрь.

В целом ощущения от него достаточно приятные, и я не чувствую ничего критичного.

Сажусь. В машине тепло, снимаю капюшон, наушники.

Присаживается рядом.

— К тебе или ко мне? — провокационно глядя на меня в зеркало дальнего вида.

— Ко мне, конечно, — невозмутимо отвечаю ему я.

Чуть заметно осаживается, сжимая губы, чтобы не улыбаться.

— Какая решительная! Даже имени моего не спросишь?

— Ты будешь… ммм… — тоже прячу улыбку. — Семьсот двенадцатый.

Это номер его тачки.

Прыскает со смеху.

— Круто! А ты будешь… — задумчиво.

— А я буду, да! — ухмыляюсь я, выкручиваю на максимум звук в его тачке, не позволяя парировать.

Перехватываю его за ворот спортивной толстовки. Тяну к себе.

Растерянно поддается моим рука, облизывая губы.

Разбежался. Веду носом вдоль его челюсти. Чувствую как в нем мощно бьется кровь. Она бросается ему в лицо. Не от смущения, скорее от резкого и неожиданного перехода в его личную зону. Он был настроен как хищник, а оказался в роли жертвы. Это фрустрирует, да.

Хороший запах… Отпускаю, слегка отталкивая в грудь для придачи ускорения.

Застывает, поднимая вопросительно бровь.

Делает музыку тише.

— Ты меня понюхала?..

— Разве не так определяют пригодность еды?

— Я — еда?

— Ну ты же хочешь ко мне домой, нет?

— Пожалуй, покормлю тебя для начала где-нибудь! — посмеиваясь качает головой. — А ты у нас опасная, да?

— Я-то? — немного оскаливаюсь в ответ. — Ну что ты… Не бойся! Смотри какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!

— А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?

— Дома покажу, — ухмыляюсь я.

— Слушай, — смеется он, выжимая газ. — Ты прикольная! А почему так запросто садишься в тачку к незнакомцу? Может, я маньяк сексуальный?

— Сексуальный маньяк у нас я, — показываю я ему язык. — А ты у нас жертва. Веди себя соответственно, не сбивай мне сценарий.

— Ладно! Что у нас по сценарию?

— По сценарию у нас…

Прости, семьсот двенадцатый, но ты попал!

— … Перфоратор.

— В каком смысле?! — рывком тормозит он на светофоре.

И я угораю.

— Не скучные ассоциации, да?!

— Вообще… — оттягивает он нервно ворот толстовки.

— Перфоратор, гардина, шторы. Решишь такую задачку?

— Попробуем… а потом?

— А потом пицца и чай.

— Уже интересней. А дальше?

— А дальше, я тебя поцелую с благодарностью в нос, и отпущу с миром, не притронувшись к твоему «перфоратору» и не спросив имени. Это мой максимум!

— Реально, маньячка…

Моя сессия закрыта. С горем пополам, но на отлично.

Есть, правда, один маленький нюанс. Моя несостоявшаяся комиссия. Но, по разрешению ректората, данный экзамен перенесен для меня на следующий семестр, в связи с отсутствием состава комиссии. Александр Владимирович расстарался! И мне не удалось поймать его сегодня, когда я закрывала сессию, чтобы сказать спасибо.

И поэтому я беру телефон и делаю то, что вообще-то делать нельзя. Пишу ему искреннюю благодарственную оду о том, что он лучший.

И он делает то, что тоже, вообще-то делать нельзя в нашей с ним ситуации. Отвечает:

«Надеюсь, это не сарказм? Потому что помочь тебе было очень трудоемко.».

«Это не сарказм. Я покорена.»

«Туманова… я бы тебе мог многое написать сейчас, но не хочу создавать такой компромат, как переписки со студентками. Испарись! Я хочу отдохнуть.»

«И это правильно! Ваши переписки могут попасть не в столь благонадежные руки, как мои. А то, что Вы хотели бы мне написать я знаю и так. Испарилась. Хорошо Вам отдохнуть.»

Листаю зачетку.

На отлично!! Стипендия! Это не так уж и много, но пусть будет, как страховка. Вдруг, мне реально придется экстренно менять работу? Путь в общагу теперь закрыт. У родителей я брать не буду. А в кармане у меня… Пока еще вполне себе, кстати.

Телефон пиликает смской.

Семьсот двенадцатый: Занята?

Маньячка: Занята.

Семьсот двенадцатый: У меня с собой перфоратор…

Ха-ха… — вспоминаю, как мы с ним весело развешивали шторы и стебались над темой "перфоратора". Горячо и вкусно.

Маньячка: Очень соблазнительно, но не сегодня, увы.

Семьсот двенадцатый: Когда?

Когда, когда… — задумчиво хмурюсь я.

Семьсот двенадцатый: Эй, сексуальная? Чего молчим? Когда?

Маньячка: Думаю.

Семьсот двенадцатый: Вообще-то, должен тебе признаться, что я уже внизу.

Маньячка: О, нет! Я не могу сейчас. Ко мне через полчаса приедут гости.

Семьсот двенадцатый: Что за гости?

Маньячка: Слишком много вопросов для семьсот двенадцатого!

Семьсот двенадцатый: Да? Учту…

Семьсот двенадцатый: Я поднимусь ровно на пять минут.

Маньячка: За пять минут, боюсь, твой перфоратор мы протестировать не успеем.

Семьсот двенадцатый: А если сильно постараемся?

Маньячка: Ты так плох?

Семьсот двенадцатый: А, может, наоборот? Так хорош…

Маньячка: Цель визита?

Семьсот двенадцатый: Обещанный поцелуй в нос.

Маньячка: Ну, раз уж я обещала… Поднимайся!

Прошлый раз ему не перепало.

Выглядываю в окно, там его тачка.

Иду открывать дверь, скидывая капюшон халата с мокрых волос. Только после душа…

Открываю, пропуская его внутрь.

В руках цветы. Молча всовывает мне букет в руки, подхватывая вместе с ним и аккуратно впечатывая в стену. Мое дыхание срывается от этой внезапности и страстей, которые плещутся из него. Вжимает в стену чувствительнее, проталкивая колено между моих бедер.

От его кипения мне горячо внутри. Сердце стучит.

— Давай… — требует он. — Не трать мои пять минут.

С улыбкой тянусь губами к носу, но он, обхватывая меня ладонью за шею, впечатывается в губы.

— Нет! — со смехом уворачиваюсь я, толкая его в грудь.

— Да! — его губы скользят по моему лицу, зацеловывая и пытаясь поймать мои. — Да, да, да… Не жадничай!

Впивается глубже. Горячий язык…

От неожиданности, чужого, незнакомого мне вкуса, легкого передоза эмоциями букет падает у меня из рук.

— Цветы! — уворачиваюсь опять.

— Черт с ними…

Зажимает крепко, что уже не выкрутиться, и я впиваюсь зубами ему в нижнюю губу. Так, чтобы чувствительно.

С рычанием, дергается.

— Больно!

— Шаг назад.

Отпускает, молча делая этот шаг. Глаза обиженные.

— Так, семьсот двенадцатый… — делаю шаг к нему сама. — Насиловать могу только я. Даже так сладенько. Ясно? Тогда мы договоримся.

Молчит.

— «Девочки сверху». Ты меня понимаешь? И только в такой позиции мне будет интересен… ммм… твой перфоратор.

Его обида в глазах меняется на что-то другое, сродни тревоги.

— Тебя кто-то обижал? — вглядывается глубже в мои глаза.

Хороший парень, да. Несмотря на легкий налет циничности, который демонстрирует и борзоту. Немного бьешь вглубь и он слетает. А там всё вполне себе.

— Нет, не поэтому.

— Почему тогда?

— Пять минут прошло. Тебе пора.

— Я, возможно, больше не приду, — хмурится он. — Чего-то не зашла мне эта история!

Да, долгой истории у нас не выйдет. Вот горячая могла бы вполне. Но…

— И это будет верным решением для тебя.

Делаю шаг ближе, целую в нос.

— Давай, семьсот двенадцатый… — шепчу я. — Удачи тебе в охоте. Спасибо за шторы.

При попытке отстраниться, перехватывает за талию. Руки больше не наглые. Держат аккуратно.

Я практически слышу, как щелкает в его мозгах.

— Ну, всё, иди.

Отрицательно качает головой.

— «Девочки сверху», значит… — слегка пренебрежительно. — Ладно. Тебя — покатаю. Как тебя зовут-то, наездница?

— Евгения.

Целует в нос.

— Женя, значит.

В дверь стучат. Это мои ангелы и Танюшка.

— Встречай гостей, — игриво, но ревностно.

Открываю дверь.

Мои шумно заваливают, слегка тушуясь, заметив незнакомого персонажа.