Янка Рам - Безбашенная

— Извини, — смотрит он в лобовое безэмоционально.

Киваю, не глядя на него.

Ааа… — закрываю я глаза, задерживая дыхание. — Ну что ты так паришься-то?!

Выдохни, б*ять, и поехали!

— Женечка! — вырывает из моих рук книгу. — Посмотри на меня.

Обхватив себя руками, чтобы хоть как-то защититься от его сложных кипящих эмоций, я смотрю на него искоса. Среди его болезненных триппов я интуитивно улавливаю его потребность.

— Я должна спросить — кто это?

— Да.

— Да мне плевать кто она! — психую я. — Просто успокойся!

Но нас почему-то накрывает еще сильнее.

— Плевать? — усмехается он сухо. — МНЕ не плевать.

— Пожалуйста… — начинаю скулить я.

Врезав кулаком по панели, он выходит из машины.

Отдышавшись, я начинаю наконец-то соображать. И прокрутив всю ситуацию заново понимаю, что я делаю не так.

Это я виновата, что его так снесло.

Выхожу из машины.

— Не уходи! — дергается он.

Я и не собираюсь.

— Мне не плевать на тебя. Просто эта ситуация не стоит того, чтобы чувствовать нам сейчас все это! Мне было некомфортно быть зажатой между вами! И всё!! Остановись. Мне плохо.

— Откуда тебе знать, Жень?

— Я ошибаюсь?

Молчит.

Я вижу, как глубоко он затягивается, сигарета тлеет на треть.

— Окей! — закатываю я глаза. — Кто эта женщина?

— Никто. Но могла бы стать.

— Эта та дама, с которой ты собирался укатить на свое море?

— Да. Уверен, что тебе по*еру, но я хочу сказать, что я не спал с ней.

— Ну, хотя бы, язык ты в неё засунул? — ухмыляюсь я, пытаясь разрядить обстановку.

— Я не прикасался, — сжимаются его челюсти.

— Это была шутка, Аронов.

— Я должен был посмеяться?

— Ты должен был расслабиться!

— Так расслабь! — рявкает он тихо.

— Аронов, уволь меня от ревности. Я же чувствую, что ты мой. Что мне тоже скидывать ее с качелей?! Ты сам это аккуратно должен сделать.

— Да причем тут она?! Не отсутствие ревности меня напрягает, а твой по*уизм!

А если барин начал говорить матом…

Отбираю его сигарету, выкидываю. Обнимаю за шею.

— Чего ты взвился? Если я тебя потеряю, мне будет очень больно, — прижимаюсь я губами к его шее. — Но я не чувствую, что могу потерять тебя из-за этой женщины. Чего ты от меня хочешь? Какой реакции?

— Я хочу, чтобы тебя интересовало то, что происходит в моей жизни, когда тебя нет. Чтобы тебя это трогало. Было значимым. Не удаляй свое внимание из моей жизни, теряя меня из вида.

— А я так делаю? — хмурюсь я, пытаясь проанализировать.

— Риторический вопрос?

— Окей. Ты хочешь начать отчитываться передо мной? Ааа… — вдруг доходит до меня. — Хитрый змей! Это же чистой воды проекция! Ты хочешь, чтобы я начала отчитываться перед тобой, чтобы у меня были такие же барьеры на секс и других партнеров, что установил себе ты!! И ты хочешь, чтобы я как следует почувствовала твои барьеры, их значимость для тебя и приняла их на себя безусловно!!!

— Ммм… да, моя мудрая девочка! Я опять восхищен. Дай мне это. И отреагируй, твою мать, на другую женщину!

Блуждаю взглядом, выискивая внутри себя какую-нибудь реакцию. Не могу отыскать!

— Как? — жалобно смотрю на него.

— Социопатка… — закрывает он безнадежно глаза. — Ты даже не считаешь нужным мне позвонить, Женя, если я не сделал этого сам.

— Ну ты же делаешь это сам, — пожимаю я плечами.

— Я не звонил тебе как-то неделю и не приезжал. Ты заметила?

— Ммм… — копаюсь я в своей памяти.

— Вот! Уверен, ты даже не забываешь об этом, а я просто перестаю существовать. Я стираюсь, как только выпадаю из твоего поля зрения. Наша связь исчезает! Это глубокая социопатия! И я пытаюсь найти в тебе опору, а там не предусмотрено дно! Это, б*ть… фрустрирует!

— Это не так. Подожди. Аронов, а можно мне как социальному инвалиду по полкам разложить то, что сейчас произошло? Пожалуйста. Потому что, если тебя это парит, то я хочу понимать твои чувства и влиять на это.

— Женя… — достает он еще одну сигарету. — Вот эта сцена на крыльце. Естественно, меня она напрягает, потому что я не хочу, чтобы ты думала, что у меня была другая женщина, что я за твоей спиной к кому-то прикасался.

— Во-первых, мы расстались на тот момент.

— И тем не менее! Мне важно, чтобы ты понимала, что я не хочу этого делать.

— А зачем? Чтобы не травмировать мою собственническую психику или чтобы я тоже не позволяла себе прикасаться к кому-то, если вдруг ты надумал опять расстаться? И ждала бы пока барин соизволит начать вести себя адекватно?

— По обеим причинам.

— Мхм… За трепетное отношение к моей самооценке — спасибо! Но…

— Но?

— Если ты будешь ставить такие паузы, моя жизнь, в том числе и сексуальная, на этом останавливаться не будет. Хочешь исключать себя — исключай. Это с одной стороны! — тут же поправляюсь я, чувствуя, как в нем собирается возмущение. — С другой стороны, заранее сберегу твою психику ответным реверансом, так как понимаю, что ситуации эти неизбежны: тебе не надо доказывать свое превосходство. Если я с кем-то развлекаюсь, то я просто развлекаюсь. Тебе не нужно конкурировать. Все остальные стоят на другом уровне. И для тебя доказывать, что ты лучший — просто оскорбление. Ты лучший для меня по факту. Ты самый достойный из мужчин.

Делая глубокую затяжку, закрывает глаза. Его ресницы медленно распахиваются.

Ложусь ухом на его колотящееся сердце, обнимая руками за талию.

Вот и чудненько!

— Поехали…

— Пять минут… Докурю…

Наконец-то болезненные ноты между нами начинают исчезать. И его потребность я чувствую теперь гораздо лучше. Потребность рассказать об этом всем.

И я переигрываю:

— Так, кто была эта девушка?

— Мой бывший клиент.

— Домогается теперь тебя?

Кивает в ответ, расслабленно улыбаясь.

— Понимаю её! — хихикаю я. — Такой няшный дяденька не дал. А ты что — просто ее динамишь, даже не объяснившись?

— Я объяснился. Так как счел нужным. И мне кажется, одного раза достаточно. Поэтому, теперь — да.

Щипаю пальцами его за нижнюю губу.

— Суровый какой! Прям и побегать за ним нельзя.

Уворачивается.

— Сядь в машину, холодно…

В виде исключения я решаю опять подчиниться. Минут через двадцать мы уже в спортзале. По дороге Олег здоровается за руку с мужчинами, мимо которых мы проходим. Останавливаемся у манекена, на котором какой-то парень отрабатывает удары.

Я внимательно смотрю за тем куда и как он бьет короткими энергичными ударами.

— Не-е-е, — качаю я головой. — Это не моё!

— Правильно, — кивает Олег, — тебе нельзя бить кулаками. Ты только ужалишь, и это раззадорит противника. Он по инерции ответит тебе тем же, и ты… ты должна бить сразу на поражение.

— Куда? — разворачиваюсь я к Олегу, осматривая его тело.

— Подумай сама.

— Пах?

— Да. Но именно эту зону противник будет защищать в первую очередь. Тут ты будешь наверняка в пролете. В пах можно, но только добивать, чтобы обездвижить его на некоторое время.

— Горло, нос и глаза!

— Да… Лицо, в первую очередь. Если захват сзади, — он обнимает меня со спины, фиксируя мои руки вдоль тела. — Ты затылком ломаешь нос. Вероятно, что после первого удара, не смотря на шок, противник не разожмет руки, а сожмет сильнее. Опять же из-за шока. Поэтому затылком надо бить два раза с интервалом секунды четыре. Тогда повторная болевая волны выведет его из строя. Для того, чтобы создать плечо для увеличения силы удара, присаживаешься, вынуждая его удерживать тебя на весу и нейтрализуя силу захвата. Немного провисаешь на руках, — я выполняю его инструкции. — Потом размах и одновременный толчок в пол, голову резко назад…

Делаю все как он говорит, но медленно.

— Молодец… Руки разжимаются. Противник в нокдауне. Что делаем?

— Бежим!

— А если некуда?

— Добиваем?

— Как?

— Ммм…

— Ребром ладони. С разворота в шею, — вытягивает он мою руку, сжимая за запястье. — Ладонь жесткая. В удар вкладываешь инерцию тела. Либо кадык, либо сонная артерия. Со всей силы. Никогда не бойся убить руками, — заглядывает он мне в глаза. — Это маловероятно, но этот страх заберет часть твоей силы, а ты изначально в проигрыше. Это самооборона. Если ты убила нападавшего, не используя оружия, тебя всегда оправдают. Пойдем…

— Куда?

— На маты. Нужно отработать еще пару позиций лежа, — ухмыляется он.

— Обожаю бороться. Можно кончить в процессе…

— Туманова… побереги психику окружающих!

— Я положу тебя на лопатки… — скидывая кофту, я остаюсь в спортивном топе и запрыгиваю на устеленный матами ринг.

— Думаю, мной дело не ограничится, — стреляет он взглядом на синхронно разворачивающихся в нашу сторону мужчин.

— Вкусненько и полезненько! — резюмирую я, и изображаю не очень сложный кульбит под его удивленным взглядом, падаю на спину. — Нападай!

Расцеловав Крис, забираю у нее из рук распечатки по сопровождению и бегу до Ожникова. Приоткрываю дверь кабинета. Как всегда первоклассный бардак. Саня с сигаретой сидит на окне. С кем-то увлеченно болтая по телефону. Пепел с сигареты падает на пол. Там — расстелен какой-то плакат.

Хорошо, что Олег Андреевич не видит этого беспредела!

Пододвигаю к нему пепельницу. Целую в висок.

— Привет, Чеширчик.

И пока он заканчивает разговор, наливаю из графина себе воды.

Вода до сих пор кажется мне нереально вкусной и увидев ее где-нибудь, я не могу удержаться от того, чтобы не сделать пару глотков. Выпиваю стакан.