Янка Рам - Безбашенная

Ожников опускает трубку, спрыгивая с окна.

— Привет, моя Дерзючка.

Сажусь на свободный пятачок места на его столе. Он подходит впритык, поднимая пальцами мое лицо. Внимательно разглядывает. Ссадина зажила еще не полностью и на челюсти под тонаком доцветает синяк.

— Лора… сука… — прищуривается он.

И первый раз в жизни, я вижу на лице всегда дружелюбного и юморного Ожникова ненависть. И вспоминаю, что он вообще-то воевал и убивал.

— Кстати, где она? Хотелось бы поздороваться, — выворачиваюсь я из его пальцев.

— А милой барышни больше нет.

— Как это — нет? — сглатываю я.

— Нет, ну где-то она, конечно, есть… — хмурясь смотрит на мою челюсть Ожников.

— А что с ней произошло? — заглядываю я ему в глаза.

— Не знаю… — пожимает плечами.

Но я чувствую — знает!

— Чеширский! — шутливо прихватываю я его за горло. — А ну-ка колись!

— Да, правда, не знаю. Я в нагибоне не участвовал. С ней наедине говорили Олег Андреевич, Кристина Сергеевна и Алексей Михалыч Демченко. После этого… — качает он отрицательно головой. — Ее больше нигде не будет.

— Ясно…

Ни черта не ясно!

Иду до Олега. Даже не сказал ничего!

— Привет, Татьяна. Знаю, занят! — делаю я ей радостно бровками.

Заглядываю. Развалившись в кресле говорит по телефону. Тихонечко захожу, прикрывая за собой дверь. Закончив, скидывает вызов.

— Внимательно… — прищуривается он.

— А что с Лорой?

— С Лорой мы всё решили.

— Вы же не натворили никакой жести?

— Жести — это в смысле, — взмахивает он рукой, показывая на меня, — как она с тобой?

— Аронов… во-первых, я хотела дать сдачи сама.

— Ну, извини.

— Во-вторых… Вы же ничего криминального не сделали?

Не хочу я чтобы они ввязывались во что-то эдакое! Все трое чисты перед законом и очень дорожат своей репутацией. В конце концов, все произошедшее мой косяк. Я могла бы быть и поаккуратнее. И провоцировала я тоже сама.

— Олег! — рявкаю я.

— Пока не сделали.

— А что сделали? — вытаскиваю я из его пачки сигарету, уходя к окну.

— Мы её удалили из всех перспективных вариантов развития ее жизни.

— Как?

— Мы с Алексеем дали ей выбор. Или мы затеваем судебные разбирательства по изнасилованию несовершеннолетней, где она идет как соучастница и надолго присаживается в места не столь отдаленные… Демченко обещал ей надавить на следственные органы в максимально жесткой подачи степени ее вины в произошедшем. Или она подписывает документы по долговым обязательствам на очень крупную сумму в валюте перед «Эдельвейсом». И этот документ я не пускаю в ход, если я больше нигде никогда ее не увижу. Даже случайно. Даже если очень хорошо поищу. Ни в России, ни в Европе, ни в Азии, ни в Штатах. Медиа-пространство у нас одно… Никакой публичной жизни, никакой медиа-жизни, никаких освещаемых тусовок и крупных городов. И никто из ее бывшего окружения, включая остальных моделей, не должен знать куда она исчезла и почему. Пусть это будет уроком для сочувствующих ее горю дам. Потому что, если я ее увижу или услышу про неё, на меня вдруг накатит, что я недостаточно жестко обошелся с человеком, решившим напакостить мне таким ублюдским способом… То эти бумаги дойдут до суда и она никогда не расплатится с нашей фирмой, не купит никогда ни машину, ни квартиру, не выедет за границу. Короче, она выбрала второй вариант. Мы пригласили нотариуса… и всё.

— Ты оформил долг на фирму?

— Конечно. Воевать с человеком просто, его можно убрать. А долг фирме платить все равно придется. Право собственности и долговые обязательства передаются новому хозяину.

— Жестко. Но справедливо.

— Спасибо, что не пытаешься впадать во всепрощение. Я бы разочаровался.

— Не дождешься, — подмигиваю ему я.

Разворачиваюсь на выход.

А нет, подождите-ка, стоп!!

Вдруг и другая сторона вопроса всплывает очень явственно.

— Олег… — разворачиваюсь я. — Ты же не затеял личную войну с Шубиным?

— Личной я пока не вывезу, — опускает он взгляд.

— Я прошу тебя отпустить эту ситуацию, — начинаю нервничать я. — Достаточно вмешательства папы Крис и его обещаний, окей?

— Я сам буду решать, чего мне достаточно, — сжимает он губы. — Детка, я немного занят, давай, потом?

И я понимаю, что внутри меня поселяется очень редкий гость — страх. За него.

— Нет. Не будешь ты сам решать.

Я делаю несколько шагов к его креслу и растерянно замираю. Моё лицо нервно подрагивает. И у меня ощущение, что я иррационально разрыдаюсь сейчас.

— Иди сюда… — тянет он меня за руку, усаживая на колени. — Ты чего испугалась? Для тебя эта ситуация закончена. Слышишь? Ты веришь мне? — заглядывает мне в глаза.

— И для тебя тоже, — вцепляюсь я ему свитер. — Слышишь?!? Если ты не тормознешь… Я соберу сумку и уеду отсюда к чертям, спрятавшись не хуже Лоры. Я тебе обещаю! И ты не найдешь меня не на тусовках, не в медиа-пространстве и ни в каких крупных городах!

Он тяжело сглатывает, начиная тоже нервничать и заводиться следом за моей истерикой. Закрывает глаза. Мы шумно дышим…

— Женечка…

— Аронов, поклянись мне.

— В чем?

— Ты не встанешь под удар. Не будешь провоцировать. Или как-то фигурировать в этом конфликте.

— Окей… — очень ровно и спокойно. — Обещаю. Ты чего, детка? — заправляет подрагивающими пальцами, прядь моих волос за ушко.

— Ты напугал меня!! — рявкаю я. — Если ты меня обманешь!!…

— Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Нет.

— Нет. Успокойся… Всё хорошо, — целует он меня в висок. — Беги.

Растерянно встаю с его колен, выхожу. Сердце стучит…

Он же не станет врать мне?

Развалившись на подоконнике, я учу английский, жуя яблоко. Брутальный в душевой. Стенки прозрачные, а он у нас стесняшка, поэтому я сижу, глядя в другую сторону, а не на его атлетическое тело.

В гримерке нас теперь обитает четверо. Народу поприбавилось и всех сильно потеснили. К нам с соседями недавно присоединился еще и мой медик Макс.

Макс более худощавый, чем Брутальный и не такие правильные черты лица, не настолько состоявшийся, но… если я выбирала бы мужчину для секса, мой выбор пал бы на него! Хотя Брутальный тоже ничего…

Или, может, мне стоило бы выбрать обоих. Секс втроем… Хм… — плавают мои фантазии, не давая сосредоточиться на английском.

— Женька?

— Госпожа… — поправляю я его, поджимая губы, чтобы не смеяться.

— Окей, Госпожа моя, Женька! Пойдем на нонстоп?

— Не могу. Макс, как по латыни будет огонь?

— Ignis.

— Хм… не работает.

— Ты там что — заклинание составляешь?

— Почти. Считается что тридцать процентов всех слов из европейской группы языков имеют одинаковые латинские корни. Еще двадцать — греческие корни, десять азиатские, десять нордические, остальное местный фольклор и транскрипция. Вот, проверяю…

— А то, что сдавать ты уже выучила? — вытягивает он из моих пальцев яблоко и откусывает от него.

— Ммм… — морщусь я. — Нет.

Дверь гримерки открывается. Заглядывает наша новая девочка Наташа.

— Женя, можно тебя?

— Макс, найди мне перевод, — подсовываю я ему табличку со словами. — Тебе же все равно еще полчаса ждать.

Недовольно закатывает глаза, но тетрадку с ручкой забирает. Выхожу. Наташа мнется.

— Мы можем где-нибудь наедине поговорить?

Заглядываю в женскую гримерку, когда-то она принадлежала мне, Лоре, Тамаре и Кате. Многое изменилось за последний месяц.

Сейчас здесь пусто, я прикрываю за нами плотнее дверь.

— Жень… — кусает губу Наташа. — А ты с Олегом хорошо общаешься?

— Нормально, — задумчиво пожимаю я плечами.

— Близко?

— Ммм… А в чем вопрос?

— Короче. Вопрос интимный…

Ооо! Как интересно!

— Я вся во внимании.

— Он же не женат?

— Нет.

Заминается.

— Я хочу продать ему кое-что. Но я не могу сама подойти к нему с этим предложением.

Ее щеки становятся алыми.

— Невинность? — улавливаю я что-то эдакое.

— Мхм.

— Та-а-ак…

— Сейчас же это нормально, — начинает оправдываться она.

Мои губы растягиваются в улыбке.

— Ты хочешь, чтобы я сделала ему это предложение за тебя.

— Мхм. Я хотела бы, чтобы ты спросила у него, интересно ли ему такое предложение и если да, то… то тогда уже…

— Цена вопроса?

— Триста тысяч?.. — неуверенно.

Не сдержавшись прыскаю смехом.

— Это много или мало?

— Я не в курсе расценок. А что все так печально, что ее нужно именно продать?

Вроде бы красивая, ухоженная девочка.

— Жень, мне уже восемнадцать. Мне никто не нравится. И то, что я девственница делает меня неуверенной в себе. Трахаться без желания просто так я не вижу смысла. А Олег мне приятен. И я подумала — почему бы и нет?

— Действительно. То есть, вопрос денег не принципиален?

— Принципиален! Они мне нужны.

— Да они всем нужны, — пожимаю я плечами. — Окей. Я не упущу возможность сделать ему такое предложение. Но хочу предупредить, что вряд ли он очаруется такой возможностью.

— Почему? Считается, что для мужчин это ценно.

— Наташ, ценно — это когда своя, когда любимая, когда в это заложен смысл какой-то. А если случайная, то какой в этом кайф? — брезгливо веду я плечами. — Купить дефлорацию? Лично я не понимаю. А нет… понимаю! Если рассматривать это как некий «извр», совращение там… Но когда уже взрослая девочка продается в этом не слишком много потенциала для совратителя. Хотя, я уверена, что любители есть на всё. Но я не уверена, что Аронов любитель… — корчу я гримасу.