Янка Рам - Безбашенная

— …После мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой?

Из глыбы высечен

Бог — и начисто разбит!

Как живется вам с сто-тысячной —

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли?

К волшбам остыв.

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?

Закрывает мне рот ладонью.

— «Попытка ревности»? Красиво. Но… Я. Ездил. Один.

— Я знаю! Верю. Но это было внутри, и я отпускаю… Ты вложил в меня это. Забери обратно. Полноценной ревности не случилось. Поэтому только "попытка".

— Я сожалею… Я сожалею, что не справился со своей натурой и не сказал тебе, что еду один, когда решил так. Мне хотелось, чтобы тебе было больно.

— Ты скорпион, — пожимаю я плечами. — Я принимаю твой яд.

— Спасибо. Я ценю.

Его рука возвращается на лоб.

— Ты горишь, детка.

Это реакция на стресс. У меня бывает.

— К утру пройдет. Как ты съездил? Нашел себя?

— Как… Как только приземлился, я уже понимал, что идея провальная. Но… Первую неделю пытался имитировать отпуск, — невесело усмехается. — Пляж, бар, Каппадокия… Хотел всегда побывать там и не запомнил абсолютно ничего. Всё фоном. Не сделал ни одной фотографии. Моё сознание осталось здесь. Как и моё полноценное дыхание. Я задыхался без тебя, — сжимает, вдыхая глубоко-глубоко у основания моей шеи. — Вторую — провел в номере. В жестоких боях с самим с собой. То, что мне казалось невыносимым здесь, там, вдруг, показалось незначительным на фоне того, как ущербно я стал ощущать себя, осознавая, что ты больше не часть моей жизни. Я смотрел на женщин-туристок, женщин-турчанок… Я смотрел им в глаза. Мне казалось, я смотрю в глаза животным. Я не мог найти ни одной женщины своего вида. Ты что-то сделала с моим восприятием. «После мраморов Каррары…». Единственная, с кем я смог поговорить, была пожилая француженка. Я сделал это просто из удовольствия пообщаться на французском. Она оказалась интересной собеседницей. Мы проговорили полчаса, и я ушел к себе. Французский тоже не принес мне удовольствия. А поддерживать диалог не было моральных сил. На третьей неделе я начал ехать крышей. Я перестал понимать зачем затеял все это. Зачем разорвал отношения. Не мог вспомнить свою мотивацию. Я превратился в депрессивный комок нервов. И оставался там уже больше по инерции и из упрямства довести начатое до конца, я купил себе иглы… и… Это был интересный опыт.

Тоже верю.

— Ты обещала, что «жалости не будет». Они помогли мне найти себя.

— Не будет. Я уважаю твой опыт и твою прозрачность. Итог?

— Душа ампутирована, а фантомные боли накрывают. Какой тогда смысл? Пусть уж тогда лучше будет. Пустота хуже боли. Не хочу жить в пустоте. Побег от самого себя не удался. Прости мне эту слабость.

— Прощаю. Но многое изменилось. Мы не можем отмотать в ту точку, в которой расстались.

— Почему?… Из-за этого «зайца»? Кто он? Ты спишь с ним? На чем выстроены ваши отношения? — голос ровный, а дыхание нет, я чувствую, как глубоко внутри его от этого передергивает.

Вдыхает поглубже, снимая эту дырявую маску равнодушия.

— Черт… нет! Не так. Мне абсолютно плевать на это всё! Я хочу тебя обратно. Скажи мне что-нибудь…

— Крис сказала, чтобы оценить одного мужчину, нужно попробовать другого. И я буду ценить тебя больше, если…

— Крис… — сжимает он зубы.

— Я не совсем с ней согласна. Ценить еще больше я тебя не буду. Ты безусловная ценность для меня! Я твою уникальность осознаю. Но… Ведь может быть и что-то совсем другое. И мне любопытно…

— Этот заяц возник из-за любопытства?

— И еще от голода. Ты заморил меня голодом. Съесть кого-то более близкого я себе позволить не смогла.

— Почему?

— Потому что… я понимала, что история эта краткосрочная, а я не готова потерять никого из своего окружения. Оно мне доставляет…

— Все мои вопросы по этому человеку сняты. Я тебя понял. Осталась просьба.

— Давай…

— Не реанимируй его.

— Не буду.

— Спасибо.

Моя голова кружится. Вижу все словно через пелену огня. Температура растет. Колени становятся мягкими. Он подхватывает меня на руки и уносит на диван, вставая рядом на колени. Ложится лицом на мой голый живот. Его щеки прохладные…

Рисую пальцами по его волосам, лицу.

— Я не могу без тебя, — пальцами я чувствую, как он зажмуривается.

— Не можешь? Значит, наверное, и не надо.

Мой телефон периодически пиликает. Я знаю кто это. Это Дима. Он не хочет, чтобы я отвечала. Я это чувствую тоже. Его просто несет, и он выливает на меня все что пережил сегодня. Наверняка в какой-нибудь грубой форме. Пусть… Если он не выговорится, он заболеет.

Олег хмурясь отыскивает мой взгляд, потом смотрит на этот пиликающий телефон.

— Ты моя?

— Ты — мой. А я… Я пока погуляю, Олег.

— Погуляй, — его глаза опасно прищуриваются. — Пока. Но, пощади своих котят, моя девочка! «Лев» вернулся.

— Так пусть помурлычит для меня… — выгибаюсь я, закидываю голову и подставляя ему шею.

Он принимает это приглашение, и впиваясь в нее губами, низко рычит.

Да… Вот теперь хорошо!

Олег достает из шкафа чистое полотенце, заглядывая на пустую полку, которая раньше была его. Пару раз он оставался у меня. И после первого привез пакет домашних вещей, чтобы иметь возможность переодеться.

Он не выносит ходить дома в уличной одежде. Это тоже на уровне фрика, сродни некоторым остальным: не заходить к нему в кабинет в верхней одежде, например, или не есть у него в машине. Потерпеть он может, но уровень его раздражения начинает шкалить.

— Где мои вещи?

— Я собрала их.

— И?

— И попросила Татьяну поставить пакет тебе в кабинет. Там же книги, которые я брала у тебя. И ключи от твоей квартиры.

— Как ты заботлива! — с сарказмом. — Потерпеть до моего возвращения было нельзя? Так срочно полка понадобилась?

— Пока место не освободишь, заранее не узнаешь, чем другим его можно занять, — вяло улыбаюсь ему я. — Я решила не тянуть.

Забирает еще одно полотенце.

— Верни все на место, хорошо?

Закрываю глаза и теряю нить разговора. Всё плывет…

— Детка?..

— М?

Трогает мой лоб рукой.

— У тебя есть жаропонижающее?

— Я не пью таблетки.

— Включай адекватную версию, с этой я боюсь не договориться.

— Я не пью таблетки без острой необходимости. Так нормально?

— Получше.

— Компрессик сделай мне.

На моей голове появляется мокрое полотенце.

Он уходит в душ, а я проваливаюсь в бредовый коматоз. Ничего критичного я не чувствую. Просто меня качает, и я куда-то плыву, не в силах открыть глаза. Мимо меня проплывают какие-то обрывочные видения. Я чувствую истерику Семьсот двенадцатого.

А еще я чувствую, что он пьяный. И что он с другой какой-то случайной женщиной сейчас. Он отрывает себе тормоза, чтобы сравнять счет у себя внутри. Увы, не получится. С утра будет только противнее. Откуда я это знаю? Откуда-то из другой жизни… Когда я в таком бреду, они иногда всплывают короткими яркими эпизодами ощущений.

Несколько часов Олег периодически пытается мягко уговорить принять меня жаропонижающее. Но я не выношу лекарства и редко вижу в них смысл. Я знаю, что к утру мое состояние пройдет само. Поэтому, просто лежу у него на плече с прохладным компрессом на лбу. Я не засыпаю глубоко, все время прислушиваясь к нему — уснул или нет. Он делает тоже самое, периодически трогая мой висок губами.

К утру мы кое-как вырубаемся. И как только я чувствую, что его тело расслабляется полностью, я тихонечко сбегаю на кресло.

Пусть поспит.

Он вымотан.

Сплю еще часа два, свернувшись на кресле. Будит тихий писк из сумочки, что висит в прихожей. Это будильник в телефоне.

Встаю. Вытаскиваю телефон. Там куча сообщений от Димы.

Читать или нет?

С одной стороны, это будет нечестно, не выхватить от него после того, что случилось. И вся его энергия будет слита вникуда, не ударив по мне. А он старался! С другой стороны, это все, что написано там… это момент его слабости, и быть может, придя в себя, он не захочет, чтобы кто-то был свидетелем этой слабости.

И я не читаю.

Фотки…

Фотки? Ты мне тёлок решил своих посветить, мой «адекватный»?

Открываю одну. Точно.

Пьяный обиженный дурак.

«Не разменивайся. Ты достоин большего. Всего хорошего тебе.»

Сообщения оставляю непрочитанными.

Набираю в ванну воды с пеной, ложусь головой на плавающую подушечку, опять засыпая. Просыпаюсь от того, что вода остыла.

Сегодня у нас планерка с утра. Не в восемь, конечно, как проводил ее Олег, но я уже не успею.

Выбираюсь из душа, надеваю халат, ухожу на кухню, прикрывая плотнее за собой дверь, чтобы не разбудить его.

Все сообщения с аккаунта Димы уже удалены. Протрезвел.

Ну и слава богу!

Набираю Ожникова. Крис сегодня с раннего утра по документам и мы должны были собраться без неё.

— Алё… — недовольно.

Судя по голосу, он проспал тоже. Олега нет, а больше никто и ничто не может поднять Ожникова раньше одиннадцати часов.

— Сань…

— М?…

— Можно я сегодня прогуляю?

— Чой-то?

— Аронов вернулся.

— Нуславатебегосподи… — бормочет он сонно. — На колени-то хоть упал как следует?

— Сейчас выспится, упадет.

— Ты там не выделывайся, сдавайся сразу. А то как мы работать будем? Он же сожрет всех!

— Только ради вас! — смеюсь я.