Тахира Мафи - Бездна между нами

Внезапно Навид метнул в меня бутылку из-под воды.

– Ширин, ты не заболела? Что-то ты неважно выглядишь.

Я действительно чувствовала себя неважно. Как при высокой температуре. Ей, конечно, взяться было неоткуда, но щеки положительно горели. Да и все тело. Хотелось забраться в постель, спрятаться под одеялом.

– Да, мне что-то нехорошо. Можно, я пораньше уйду? Я прямо домой…

Брат шагнул ко мне, поднял бутылку. Потрогал мой лоб. Округлил глаза.

– Я тебя отвезу, Ширин.

– Серьезно?

– По-твоему, я урод моральный? Отпущу родную сестру пешком до дома топать с температурой?

– Нет у меня температуры.

– Есть, – отрезал Навид.

Он не ошибся. Домой мы с ним приехали рано, до возвращения родителей. Навид отправил меня в постель, принес воды, дал лекарство, подоткнул одеяло. Больной я себя не чувствовала – просто ощущения были принципиально новые, неописуемые. Действительно, странно: температура под сорок, а ни головной боли, ни кашля, ни тошноты. Вообще никаких подозрительных симптомов, только необъяснимый жар.

От лекарства я заснула.

Проснулась в полной темноте. Не сразу сообразила, где нахожусь. Нащупала бутылку с водой, оставленную братом. Выпила всю воду, прижалась пылающей щекой к прохладной стене. Что со мной? Что случилось? Взгляд упал на сотовый телефон. Пять непрочитанных сообщений.

Первые два получены шесть часов назад.

Привет

Как тренировка?

Еще три отправлены десять минут назад. А времени – два часа ночи.

Ты, наверно, спишь

Но если нет – позвони мне, пожалуйста.

(Извини, что транжирю твой запас смс)

Я не была уверена, что в состоянии говорить по телефону, но решила на этой мысли не заостряться. Укрылась одеялом с головой и набрала номер Оушена. Не хватало, чтобы родители услышали мой голос, хоть и приглушенный. Объясняй им тогда, почему тратишь минуты сотовой связи на ночной разговор, да еще и с парнем.

Оушен ответил после первого гудка. Отслеживал телефон, схватил его, едва экранчик загорелся? Тоже боялся, что мать застукает?

Но «привет» он произнес в полный голос, как человек самостоятельный. Похоже, только за мной одной круглосуточный родительский надзор.

– Привет, – прошептала я. – А я под одеялом прячусь.

Он рассмеялся.

– Прячешься? Почему?

– Мои все спят, не хочу их будить. Вдобавок мне влетит, если родители узнают. Мало того что ночью не сплю, так еще и деньги трачу.

– Извини, – сказал Оушен. Впрочем, в голосе никаких извиняющихся ноток я не уловила.

– У меня температура, Оушен. Я как из школы пришла – сразу в постель. Только что проснулась, увидела твои сообщения.

– Температура? Ты заболела? Что с тобой? – заволновался Оушен.

– Пока неизвестно.

– Но сейчас тебе лучше?

– Голова побаливает, а так ничего. – Он не отвечал, и я уточнила: – Ты слушаешь?

– Да, конечно. Я как-то внимания не обратил, а вот ты сказала про температуру – и я понял: мне тоже не по себе.

– Серьезно?

– Да. Я просто…

Меня опять бросило в жар. Лоб запылал.

– Давай поговорим, Ширин? – Его голос немного дрожал. – Ты меня избегаешь, я не понимаю почему, и если мы это не обсудим, я… я не знаю…

– Что не обсудим?

– Наши отношения. – Оушен будто задохнулся. – Господи, что же еще! Есть ты, есть я. Есть мы. У меня, чтобы ты знала, при тебе мысли путаются. – Он помолчал и добавил: – Мне крышу снесло.

Мои мысли тоже поплыли, а сердце пустилось вскачь. Дыхание перехватило. Все тело парализовало.

Ох как хотелось ответить! Только слова не шли на ум. Вдобавок я сильно сомневалась, что нужно их подбирать, произносить с определенной интонацией – короче, заморачиваться. Я бы так и молчала до утра, однако Оушену, видно, ждать было невмочь.

– Скажи, Ширин, – это только со мной происходит? Насчет тебя я нафантазировал, да?

Он застал меня врасплох. Не думала, что Оушен окажется таким храбрым. Что откроется весь, до самой сердцевины. Что своей внезапной уязвимостью даст понять: никаких недомолвок. Никакого кокетства. Вот он, вот его сердце, отданное во власть всех стихий. Как к нему за такое не проникнуться?

Я прониклась.

И здорово испугалась.

До меня стало доходить: жар – прямое следствие утреннего случая в классе, логическое продолжение истории с Оушеном – ведь чем дальше он говорил, тем сильнее меня лихорадило. Голова уже просто плыла, раскаленный мозг испарялся.

Я закрыла глаза. Прошептала:

– Оушен…

– Да?

– Я… я только…

Тут я замолчала. Постаралась совладать с мыслями. Оушен дышал в трубку. Ждал чего-то. Нет, не чего-то – он ждал правды. И, без сомнения, он был ее достоин. Хотя бы ее.

– Ты не нафантазировал, Оушен. Насчет меня.

Он выдохнул. С трудом, с надрывом. Когда он заговорил, голос показался чуть охрипшим.

– Правда?

– Да. Я чувствую то же самое.

Некоторое время мы оба молчали. Просто слушали дыхание друг друга.

– Тогда, Ширин, почему ты меня отталкиваешь? Чего боишься?

– Этого. – Я отвечала с закрытыми глазами. – Этого я и боюсь. Потому что к добру это не приведет. Потому что у нас нет будущего.

– Да почему? Твои родители будут против? Не захотят, чтобы ты встречалась с белым парнем?

Я открыла глаза. Я даже рассмеялась – коротко и грустно.

– Причина не в родителях. То есть они, конечно, твою кандидатуру не одобрят, но не потому, что ты белый. Им вообще ни один парень не подойдет. В принципе. Но мне на это плевать. – Я вздохнула. – Дело не в них.

– А в ком? Или в чем?

Я молчала долго, слишком долго. Оушен не давил на меня.

Ни слова не говорил. Ждал.

Наконец я нарушила тишину.

– Ты очень, очень славный. Ты хороший человек. Но ты даже не представляешь, насколько все сложно. Не представляешь, насколько твоя жизнь изменится, если в ней буду я.

– Что ты имеешь в виду?

– Мир жесток, Оушен. Люди – через одного расисты.

Целую секунду Оушен молчал, потрясенный моими словами.

– Так ты из-за этого волнуешься?

– Да, – сказала я тихо. – Из-за этого.

– Слушай, мне на чужое мнение плевать.

Голова снова раскалилась. Если бы я не сидела, точно бы упала.

– Ширин, Ширин, – заговорил Оушен. – Ты напрасно заморачиваешься. Ничего дурного у меня в мыслях нет. Я только хочу узнать тебя поближе. Сама подумай: я тебя случайно задел – случайно, Ширин! – и вот полсуток дышать свободно не могу. – В голосе засквозило напряжение. – Неспроста ведь. В смысле, я… Я хочу понять, что происходит, – почти выдавил Оушен. – Что происходит с нами.

Под ударами моего сердца ребра сотрясались.

– Это происходит и со мной, – прошептала я.

– Правда?

– Правда.

Он глубоко вдохнул. Заговорил с дрожью в голосе:

– Давай будем просто встречаться. Вместе проводить время. Только не в школе. Где-нибудь подальше от этой мерзкой лаборатории. Давай, а?

Я рассмеялась. Снова почувствовала головокружение.

– Твой смех – знак согласия?

Я вздохнула. Ох, как отчаянно мне хотелось сказать: «Да, да, да!» Однако сказала я другое:

– Ну, может, время от времени… Только никаких предложений руки и сердца, договорились? А то у меня их уже целая коллекция.

– Ты еще и шутишь? – Оушен, судя по интонации, тоже смеялся. – Сердце мне разбиваешь – и шутишь? Ну ты сильна!

– Да, – вздохнула я.

Не знаю, что на меня нашло. Улыбка сама собой появилась.

– Подожди – ты сказала «да»? Ты согласна со мной встречаться?

– Согласна.

– Честно?

– Честно, – прошептала я. – Я согласна с тобой встречаться.

Меня трясло разом от нервного перевозбуждения, счастья и ужаса. Температура резко подскочила. Я была близка к обмороку.

– Оушен, уже поздно. Давай я тебе потом позвоню, ладно?

– Ладно.

– Тогда пока.

Мы прервали связь.

А я еще три дня провалялась в постели с температурой.

Хоть жар и отпустил уже в пятницу, мама не выпускала меня из дому до самого понедельника, несмотря на мои уверения, что со мной полный порядок, что никаких других симптомов болезни нет. Мама просто меня не слушала. Ей все казалось, симптомы вот-вот возникнут. Но ни признаков простуды, ни болей не появилось. Я могла пожаловаться только на жар в голове. Мозги словно плавились.

Оушен мне писал, но просветления мои были настолько кратки, что я ни разу не ответила. Как-нибудь, думала я, узнает же он, что я болею. Под «как-нибудь» я подразумевала «через Навида».

Навид пришел навестить меня в пятницу, после занятий. Сел на кровать, щелкнул по лбу.

– Перестань, – буркнула я и зарылась лицом в подушку.

– Твой парень тебя сегодня искал.

Я повернулась так резко, что шея хрустнула.

– Кто-кто меня искал?

– Ты отлично слышала.

– Он не мой парень.

Навид приподнял брови.

– Не знаю, что ты с ним сделала – с этим бедолагой, который не твой парень, – только он по уши в тебя влюблен.

– Не пори чушь.

Я снова стала искать спасения в подушке.

– Это не чушь.