Я старалась не сильно гнобить себя за то, что согласилась работать на Вишеса. В тот момент мое положение становилось все ужаснее из-за болезни Рози и прочего дерьма. Но это больше никогда не повторится. И меня радовало, что в эти выходные, когда мы переедем в новую квартиру, все закончится. Мне не терпелось вырваться из болезненной хватки Вишеса.

Я начала новую жизнь, и ему не поколебать мою решимость. Я с ним покончила.

– Эмилия! – раздался знакомый голос, рвущий сердце, когда мы с Брентом шагали к галерее сквозь непогоду.

В первый момент мне хотелось идти дальше и не оборачиваться, тем более со мной рядом находился мой новый босс. Но я не умела игнорировать людей. Даже его. Я медленно развернулась на каблуках и уставилась на Вишеса, не обращая внимания на ледяные капли, летящие в лицо. Он перебежал улицу и приблизился к нам, но тут же напрягся, когда заметил рядом со мной Брента.

– Это что за хрен? – нахмурившись, выпалил Вишес.

О боже.

Я покраснела с головы до пят и с пунцовым лицом повернулась к Бренту. Меньше всего мне хотелось, чтобы новая работа началась с этого. А еще я мысленно проклинала Рози за то, что рассказала Вишесу, где меня найти. Потому что об этом он мог узнать только от нее. Но через пару мгновений я уже проклинала Вишеса за сломанный гей-радар, потому что Бренд явно играл за свою команду, а не мою.

– Мне так жаль, Брент. Пожалуйста, не обращайте на него внимания, – попросила я и продолжила идти вперед, не сводя глаз с входной двери галереи.

Брент приподнял бровь, но, к счастью, не стал озвучивать свои мысли.

Вишес отправился вслед за нами и без труда догнал, потому что был обладателем длинных ног и быстрого шага.

– Мне плевать, кто этот хер. Нам нужно поговорить.

– Пожалуйста, повернись и уйди отсюда, чтобы мне не пришлось отправляться за судебным запретом. Мне бы очень не хотелось, чтобы это разрушило твою блестящую карьеру финансиста. – Мое лицо оставалось абсолютно серьезным, а голос звучал так равнодушно, что я и сама не верила, что он принадлежит мне.

Мы с Брентом быстро шагали по тротуару, но он не отставал, кутаясь в промокшее пальто. Но я даже не взглянула в его сторону, потому что не сомневалась, что тут же дам слабину и сдамся.

– Это очень важно, – не обращая внимания на мои угрозы, сказал он.

– Не важнее моей карьеры.

– Я не уйду отсюда, пока ты не поговоришь со мной.

Брент явно чувствовал себя неловко, а на его лице так и читались вопросы: «Тебе нужна помощь? Может, оставить тебя наедине с этим парнем?»

Ледяные капли хлестали по лицу, врезаясь в кожу иголками и приводя в чувства не хуже пощечины.

Прищурившись, я повернулась к Вишесу.

– Можешь торчать здесь сколько душе угодно. Да хоть в ледышку превратись. Извини, меня ждет работа.

Я скользнула в двери вслед за Брентом и даже умудрилась ни разу не оглянуться.

Следующие два часа я пила шампанское и обсуждала шедевры искусства с заядлыми коллекционерами. Но даже моя новая работа и воодушевляющие кивки Брента после каждой моей фразы не помогли улучшить мое настроение. Мысли постоянно возвращались к Вишесу и тому факту, что он снова в Нью-Йорке.

Вечер тянулся медленно. Еще и потому, что меня сжигала злость – а если точнее, ярость – из-за того, что он умудрился испортить мне сегодняшний вечер, так что большую часть времени я старательно душила мысли о нем в голове, терпеливо общаясь с незнакомыми людьми и обсуждая достоинства выставленных на продажу картин. А когда пришло время уезжать домой, вызвала такси для нас с Брентом.

Через двадцать минут водитель уведомил нас, что ждет снаружи. Мы легко проскользнули сквозь двери, я даже видела желтую машину на противоположной стороне улицы, но тут сбоку возникла большая тень.

Вишес.

Он промок до нитки, пока стоял под ледяным дождем и караулил у входной двери.

Увидев, как он проводит рукой по покрытым коркой льда волосам, я охнула. Неужели Вишес простоял здесь все это время? Его одежда отяжелела от воды, а кожа настолько замерзла, что не покраснела, а побелела. Он выглядел жалким. Дрожащим. Замерзшим.

– Идите, – кивнув, попросила я Брента. – Я поймаю еще одно такси. Нужно разобраться с этим.

– Уверена? – Брент натянул капюшон пальто, чтобы защититься от ливня.

В такую погоду он явно не горел желанием обсуждать мою личную жизнь. И слава богу.

Я приставила руку ко лбу, чтобы прикрыть лицо от дождя, и кивнула.

– Полностью. Это просто мой школьный… приятель. – Из-за горького привкуса лжи свело рот. – Увидимся завтра.

Брент бросил на Вишеса еще один любопытный взгляд. Наверное, мой «приятель» показался ему полным психом. Взмахнув рукой на прощание, Брент уселся в такси, и оно тут же влилось в поток нью-йоркских машин, напоминая о себе лишь красными огнями задних фар.

Ледяные капли жалили лицо, пока мы с Вишесом молча стояли друг напротив друга. Он так беспомощно смотрел на меня, словно потерявшийся щенок, что я удивилась, как не заметила этого раньше. Полной и неописуемой оголенности его чувств. Боли. Страдания. И всего того, что делало Вишеса таким жестоким.

– Ты прождал здесь все это время? – спросила я, старательно сдерживая слезы.

Потому что мне действительно захотелось пожалеть его, несмотря на бурлившую внутри злость.

Вишес пожал плечами, но ничего не ответил. Он все еще выглядел немного растерянно. Будто и сам не до конца верил, что сделал это. Прождал меня, несмотря на непогоду.

– Я не стану помогать тебе с Джо, – сказала я.

Мне не хотелось этого делать, но при этом хотелось, чтобы Вишес добился справедливости. Так что просто пыталась убедить себя, что у него есть и другие варианты достижения своей цели. Его бывший психиатр… Илайя Коул…

– Я здесь не для этого. Она унаследовала все, чем владел отец, до последнего пенни. – Его голос звучал так же бесстрастно, как и всегда.

Но едва я успела переварить эту информацию, как он сбросил на меня еще одну бомбу:

– Не уходи.

– Я уже это сделала, отправив по почте заявление об увольнении. Мне казалось, так будет лучше, учитывая, что Дин вернулся и все остальное.

Вишес зажмурился, будто мои слова стали очередным ударом, которого он не ожидал.

Я узнала, что Дин вернулся в город, когда обнаружила на своей двери записку: «Твой постоянный жеребец уехал из города. Но, если почувствуешь себя одиноко, можешь подняться в пентхаус и поучаствовать в другом родео».

Мерзкий урод.

– Почему? – спросил Вишес.

– Почему?! – Я едва не рассмеялась. Меня больше интересовал вопрос, почему я вообще согласилась на него работать. – Потому что от тебя одни проблемы, Вишес. Ты обращаешься с окружающими тебя людьми как с дерьмом. Ты занимался со мной сексом в постели моего бывшего парня, а через несколько дней, перед похоронами отца, потащил в свой номер Джорджию.

Знаешь, это если описывать кратко.

– Мне плевать на отца, и ты прекрасно знаешь, что он позволял Джо творить со мной.

– Так ты помчался домой за деньгами? Исчез, не сказав ни слова. Я думала, что тебе плохо и ты заболел, когда не пришел на ужин и не отвечал на мои звонки.

– Я валялся в отключке, когда мне позвонили и сообщили о смерти отца, – едва шевеля губами, пробурчал Вишес и сделал шаг ближе. Наши тела соприкоснулись, дрожа друг напротив друга. – Признаю, ты была права. У меня действительно бессонница. И иногда я просто выпадаю из жизни. Так что когда собирался, забыл зарядку, а мой телефон разрядился. Да люди постоянно так лажают. А квартира Дина? Да, я поступил дерьмово, но разве это конец света? Ты что, умерла от этого? – Он изогнул бровь.

А я едва сдержала смешок. Он выглядел невероятно серьезно. Будто я раздувала из мухи слона.

– А насчет Джорджии… – продолжил Вишес. – У нас с тобой нет отношений. И мы обсудили это задолго до того, как я к тебе прикоснулся.

У меня сжалось сердце. Боль заполнила пространство между нами и, как черная дыра, пыталась затянуть нас в свою бездну.

– Ты прав. Но я решила, что больше не хочу секса без отношений. Так что прошу принять это, уважать мой выбор и оставить меня в покое. Ты совершенно ясно дал понять, что я не твоя девушка. Что ж, я не спорю. Но не думаю, что нам нужно поддерживать общение. Мы плохо подходим друг для друга. И так было всегда.

Я вздохнула, вспоминая какой была в восемнадцать лет. Одинокой, напуганной, смотрящей на мир с нервно бьющимся сердцем и широко раскрытыми глазами, потому что знала: никто не позаботится обо мне, кроме меня самой. Вспомнила автобус, увозивший меня из города. Письма, в которых уверяла родителей, что у меня все хорошо. Обиду, стыд, боль. И все это по вине стоящего рядом со мной человека.

– Знаешь… – Я грустно улыбнулась, не обращая внимания на ледяной дождь, который старался приморозить нас к тротуару. – Я привыкла думать, что ты злой человек. Вот только твоя злость направлена не на меня. А на самого себя. Так что для меня ты просто урок. Важный, жестокий урок. Но не более.

Я лгала, потому что мне очень хотелось, чтобы он ушел. Потому что сейчас у меня не получалось быть хорошим человеком. В голове мелькнул образ, как Вишес сжимает в руках платье Джорджии, то самое, что было на ней десять лет назад. После того, как он прикасался ко мне. После того, как он отметил меня.

– Я нашла новую работу в галерее. И в этот раз не ты устанавливаешь правила. На сей раз ты проиграл.

* * *

А вечером я сделала то, чего не позволяла себе с тех пор, как покинула родительский дом. Вытащила коробку из-под обуви. У всех, наверное, есть такая коробка, где хранятся маленькие сентиментальные секреты. Но моя отличалась. В ней хранилось не то, что хотелось помнить. А то, что хотелось забыть. И все же я повсюду таскала ее с собой. И даже забрала в Нью-Йорк. Я пыталась убедить себя, что прихватила ее потому, что не желала, чтобы кто-нибудь о ней узнал. Но на самом деле я просто не могла расстаться с напоминанием о том, кем мы были.