Подперев рукой подбородок, он вновь уставился на Джозефину. Вот только она повернулась ко мне и сердито смотрела на меня.

– Разве ты не видишь, что мы разговариваем? – дернув головой, воскликнула она.

Я молча подошла к ней и залепила пощечину. Изо всех сил.

Да, насилие не приводит ни к чему хорошему.

Но как же приятно врезать женщине, которая лишила матери любимого мной мужчину.

Звук шлепка сменился потрясенной тишиной, когда Джо медленно подняла руку и потерла порозовевшую щеку.

– Я ненавижу тебя, – глядя на нее сквозь непролитые слезы, сказала я. – И стану защищать его от тебя. Любым доступным мне способом.

Она молча смотрела на меня, слишком потрясенная, чтобы хоть как-то среагировать.

– Не переживай.

Вик пренебрежительно отмахнулся от нее, а затем поднялся с кресла и направился ко мне.

Но я продолжала смотреть на Джо, будто на пакет с мусором, который забыла выбросить. Он поцеловал меня в щеку и, собрав мои волосы в кулак, перекинул их на одно плечо.

– Эмилия знает все. Каждую чертову подробность. Так что можешь продолжать при ней.

Я все так же сверлила взглядом Джо. Потому что действительно походила на нее. В общих чертах. И от этого меня затошнило. Ох, как же, должно быть, злился Вишес, когда я каждый день одним своим видом напоминала ему о женщине, из-за которой умерла его мама.

Я обхватила его руками, а затем опять повернулась к ней. Но стоило мне прищуриться, как она задрожала в своем платье от «Прада», туфлях на высоком каблуке и с притворной скоромностью на лице.

– Зачем ты пришла, Джозефина? Попросить нас, чтобы мы отправили тебя в тюрьму?

Она моргнула и посмотрела на меня так, будто сомневалась, что я вообще умею говорить, раз не являюсь гордой обладательницей тысячи дорогих шмоток от-кутюр.

– Эмилия? Я всегда думала, что тебя зовут Милли, дорогуша. Боже мой, а я-то думала, что ты сейчас чистишь где-нибудь туалеты. Ну, знаешь, как твои родители. Неблагодарная девчонка. Я дала тебе крышу над головой, работу и хорошее образование. И чем ты отплатила мне?

– Джозефина, – предупреждающе сказал Вик. – Я бы на твоем месте не стал оскорблять мою девушку. Если ты хочешь выйти отсюда живой.

– Больно надо, – фыркнула она. – Я пришла сюда, чтобы поговорить, а не выслушивать угрозы. – Она ткнула пальцем в сторону Вишеса. – Я не стану отдавать тебе все.

– Станешь, если не хочешь оказаться за решеткой. – Он слегка ослабил галстук.

Я замерла как вкопанная из-за озарившей меня мысли. Вишес все время выглядел таким спокойным, что я приняла его безразличие за бесчувственность. Но я ошибалась. Его переполняли чувства. Сейчас он напоминал мне ходячий, говорящий клубок чувств. И то, что он не выставлял их на всеобщее обозрение, не означало, что его сердце не обливалось кровью.

– Барон, ты глубоко ошибаешься, считая меня идиоткой. Я знаю, что ты сделал. Смерть брата всегда вызывали у меня подозрения. Да и умер он как раз перед тем, как ты поступил в колледж. Когда ты стал выше и физически сильнее его. – В ее голосе появились хриплые нотки. – Я всегда знала, что с тобой что-то не так. И не раз говорила твоему отцу, что ты псих.

Вишес пожал плечами.

– Как занимательно. Но ты же понимаешь, что твои домыслы не имеют в суде никакого веса, мисс Бредни? Тебе не хватает такой малости, которую обычно называют вещественными доказательствами. А может, они у тебя есть?

– Ну, н-нет… – начала она, но Вишес перебил ее.

– Я слышал, как вы с отцом обсуждаете смерть мамы. А мое тело покрыто шрамами. Я дам тебе пару секунд, чтобы осознать это. – И он действительно замолчал. А выждав немного, усмехнулся, заложил руки за спину и продолжил: – У тебя был мотив. Да и Дэрила никто не назвал бы ангелом. Добавим к этому странное завещание, которое оставил отец. Ни с того ни с сего, не поставив в известность ни меня, ни своего адвоката, он лишил наследства своего единственного сына. Витери сказал, что это завещание обнаружили в его сейфе после его смерти, а двое заверивших его свидетелей мертвы.

– Это не имеет ко мне никакого отношения. Чистое совпадение. Что же касается других обвинений, то раньше ты никому не говорил об этом ни слова. Так что присяжные поймут, что ты врешь, – выплюнула она, вот только ее лицо побелело, а лоб покрылся холодной, липкой испариной. – У тебя нет никаких улик против меня.

Но она ошибалась. У него была я.

Улыбнувшись, я помахала в воздухе рукой.

– Вообще-то в выпускном классе мы с Вишесом стали тайными друзьями по переписке. Школьная традиция. И он не раз писал мне, как вы с Дэрилом оскорбляли его. Уверена, в школьных архивах лежат записи, подтверждающие это. А я все еще храню эти письма в коробке для обуви. Они до сих пор у меня, – пожав плечами, сказала я. – К тому же даже мои родители знали, что происходит.

Вишес обернулся и уставился на меня с легким удивлением на лице. Он этого совершенно не ожидал. Это делало нас соучастниками.

Ведь я солгала ради него.

Он сжал кулак и усмехнулся.

– Бэтмен меня побери, Джо, кажется, это похоже на кучу улик против тебя. Неужели наступит тот знаменательный день, когда я похороню тебя заживо? Думаю, ближайшую пару лет я посвящу походам в суд, где буду смотреть, как ты потеешь на месте подсудимого. И не остановлюсь на завещании. Я добьюсь эксгумации тела мамы. Удивительно, какие доказательства находят криминалисты даже спустя многие годы. К тому же я лично знаю главу одной фармацевтической корпорации, который обладает удивительными возможностями. Так что мне даже не потребуется обвинять тебя в убийстве. Думаю, хватит и обвинения в причинении смерти по неосторожности.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь гулом кондиционера. Я с трудом сглотнула. Павшая духом, дрожащая и пошатывающаяся, Джо сжала свою восковую щеку. Сильно.

– Ты не можешь оставить меня ни с чем. Дай мне хоть пару миллионов.

– Ни единого пенни, – возразил Вишес. – И я знаю обо всех банковских счетах и ретро-автомобилях, которыми владел отец. Я оставлю тебе лишь две тысячи баксов и несколько вещей, которые не пострадали при пожаре. Так что, добравшись до Гавайев, лучше сразу отправься в Центр занятости, потому что вскоре тебе понадобятся деньги. Ах да, ты же ни дня не работала с тех пор, как влезла в мою семью. Думаю, сейчас самое время начать что-то искать.

Джозефина так побледнела, что, казалось, сейчас упадет в обморок. С ее губ сорвался крик отчаяния, эхом отразившийся от стен, когда она подбежала к Вишесу и забарабанила кулаками по его груди.

И он не стал уворачиваться.

Но когда ее колени подогнулись, он сжал ее в некое подобие объятий. Это выглядело ужасно странно. И я не понимала, что сейчас следовало сделать. Наверное, этого не понимали и его сотрудники, которые бросали любопытные взгляды сквозь стеклянную стену.

– Я не могу, – уткнувшись ему в грудь, пробормотала она. Ее руки сжимали его одежду, а макияж расплывался по его нежно-голубой рубашке. – Я не могу снова стать бедной. Барон, пожалуйста. Я же умру.

– Ш-ш-ш… – Он почти по-отечески погладил ее по голове. – Все кончено, Джо. Ты хорошо покаталась, вот только забыла, что угнала гребаную тачку. Неужели ты действительно считала, что тебе все сойдет с рук? Хотя… чему я удивляюсь? Именно так ты и думала, глупышка. Но всему приходит конец. Война закончилась, и хорошие парни победили.

– Тебя не назовешь хорошим человеком, – фыркнула она.

Вишес усмехнулся.

– Но именно такой была моя мать.

* * *

В тот день я осталась ночевать у него. Я так и не рассказала ему о своем увольнении. Казалось, после разговора с Джо наступило не самое подходящее время, чтобы сообщать ему об этом. К тому же ему пришлось совершить множество телефонных звонков Илайе Коулу, мистеру Витери и многим другим, кому предстояло извести горы бумаги из-за отказа Джо от своих прав на поместье и капиталы Барона Спенсера-старшего.

Вишес удостоверился, что его мачеха также вернет драгоценности и дизайнерские платья, которые увезла из дома до того, как он сгорел. Абсолютно все. Меня даже удивило, что он не стал обзванивать все ломбарды на Восточном побережье, чтобы они не вздумали что-то покупать у его мачехи. Он старательно мстил. Играл в злодея. И я не стала ему мешать.

В ту ночь мы занимались сексом как раньше, до того, как он улетел в Тодос-Сантос. Грубо. Жадно. Вишес держался отстраненно, но меня несильно это заботило. Я знала, что рано или поздно он придет в себя. И не ошиблась.

На следующее утро меня ждал завтрак из греческого йогурта и фруктов. Вишес всегда ел как богач. И еще он не любил углеводы, предпочитая им белковые смеси и овощи.

– Где мои яйца и бекон? – Я надула губы, будто еда оскорбила меня, но внутри наполняло счастье.

Пока я спала, он накрыл стол, сварил кофе, выжал апельсиновый сок и аккуратно нарезал фрукты.

Вишес бросил на меня через плечо свой коронный равнодушный взгляд и приподнял бровь.

– Черт побери! Ты что, осталась на ночь? Мне казалось, я вызвал тебе такси!

Я ухмыльнулась и схватилась за живот, притворяясь, будто мне смешно, а потом села за стол и подхватила йогурт.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – проговорила я с набитым ртом.

– Хорошо, но сначала скажу я. – Он повернулся и подошел к столу, держа в руке чашку кофе. Я видела, как он сжал зубы и вздохнул. – Я хочу заключить еще одну сделку с Дином. Возможно, мне удастся продлить свое пребывание здесь еще на полгода. Но я не смогу продать ему еще десять процентов акций. Я бы с радостью это сделал и послал бы компанию к чертям собачьим. Но дело не в деньгах. Джейми и Трент никогда не согласятся на это. Возможно, мне удастся убедить Дина продать им часть своих акций…