На экране появилось тусклое изображение и моё сердце зажало в тиски от увиденного.

Моя малышка висела почти под самым потолком, подвешенная за руки цепями. За кадром раздавался отчётливый смех ублюдка, а Котёнок выла от боли.

— Ёб твою мать, блядь! — Сергеич осел на стул, хватаясь за голову.

Я, лишившись последней капли самообладания, вырвал проигрыватель с «корнями» и запустил его в стену.

— Ебучая мразь! — в мозгу заполыхало адово пламя.

— Подожди, Кирюш, подожди, — генерал поднялся со стула, прижимая руку к груди. — Охрана… Он оставил их, чтобы…

— Занять нас на время, — закончил за него и ринулся к выходу из скотского логова.

Кристина

Её губы разбиты в кровь, которая тонкими струйками капает с подбородка на пол. Девушка привязана к какой-то ржавой трубе, а её мучитель стоит над ней, разглядывая свою избитую жертву с нескрываемым удовольствием.

— Вот оно как, получается. Мой выродок не только забрал мою собачку, а ещё и убивать меня пошёл за неё. Любопытно. И чем же ты его завлекла так? Своей вонючей дыркой? — он презрительно оскалился, словно речь шла о чём-то ещё более мерзком, чем он сам.

— Кир найдёт меня. Найдёт, — повторяла сама себе, словно молитву. Он обязательно отыщет её и спасёт. Для него нет ничего невозможного. Он не оставит её погибать в этом сыром помещении, воняющем смертью. Он заберёт её.

— На то и надеюсь, моя дорогая псинка!

Кирилл

Перевёрнут стол, стулья, сдвинут с места диван. Словно тайфун, размером с целый материк, прошёлся по моему дому. Но сейчас меня меньше всего волнует состояние помещения.

Мою девочку забрали у меня. И брызги крови на полу не утешают. Очень надеюсь, что это кровь Григорьева. Но что-то подсказывает, что нет…

Как же я мог так сдать позиции?! Раскис. Утонул в любовных переживаниях, как малолетний пацан. И вот! Котёнок снова оказалась в руках этого гондона, а я стою и беспомощно пялюсь на погром в гостиной.

Зря я тогда приказал ей драться в случае чего. Она слабее любого мужика, даже если тот ничтожество, вроде Григорьева. Скорее всего, он избил её, когда попыталась дать отпор.

Подавляю в себе желание застрелиться и стараюсь мыслить здраво, пока читаю его записку.

«Сука у меня. Хочешь её вернуть? Приходи туда, где всё началось! Если придёшь не один — перережу суке глотку. С любовью, папа.»

— Где всё началось? Это ещё какого хера значит? — Зотов прищурился, пытаясь разглядеть на клочке бумаги ответ на свой вопрос.

— За мной не ходи, Сергеич. Если твоих орлов обнаружу у себя на хвосте — поубиваю, — отправляюсь за своей девочкой, игнорируя напрочь окрики генерала. Теперь это только моя война. И я клянусь, что даже ценой своей жизни освобожу мою малышку.

Пока еду по направлению к дому матери, размышляю о том, как мог Григорьев узнать мой адрес. Скорее всего, это дело рук Лаптева. Он один знал, где я живу. Я своими руками притащил к Кэт этого мудака.

Как ты мог, Кирилл, так опростоволоситься, спустя десятки лет безупречной маскировки? Да даже если бы меня разыскивали все федеральные службы безопасности — им не удалось бы приблизиться ко мне ближе, чем на сотню километров. А тут, блять, какой-то недоделок! В сердцах ударяю по рулю и тут же прихожу в себя. Сейчас, как никогда, я должен рассуждать здраво. Никаких эмоций. «Кира» сейчас нет, есть только Палач.

Сворачиваю за угол и глушу мотор. Разумеется, Сергеич меня не послушает. Верней всего, что за мной по пятам уже скачут его «горячие эстонские парни», которым я сейчас совсем не рад.

Понятно, что Григорьев не будет встречать меня в одиночку. Но так даже лучше. Я хочу увидеть панику в его бельмах, когда грохну последнего из его прихвостней и он поймёт, что остался со мной наедине.

Скинуть ребятишек не составило труда и к заброшенной постройке, когда-то служившей мне домом, я отправляюсь в гордом одиночестве. Скоро, маленькая. Ты только потерпи. Я уже рядом. Гложет мысль, что её уже, возможно, нет в живых. А может ранена? Затыкаю сопливую пасть того влюблённого идиота, что мешает сконцентрироваться на работе Палачу, и иду дальше.

Преодолеваю несколько полуразрушенных пролётов и вот я снова на пороге старой коммуналки. Прочь воспоминания. Проверяю функциональность оружия и толкаю дверь ногой. На всякий случай отклоняюсь, но ни попытки пальнуть в меня, ни растяжки не встречаю.

— Сынок! Не стесняйся! Проходи и чувствуй себя как дома! — из комнаты с разваленными стенами доносится голос ублюдка. — А то мы с нашей общей подружкой уже заждались!

Низкорослый уродец держит мою — обнажённую! — малышку Кэт за волосы, прижимая к её шее лезвие охотничьего ножа. Мелкая избита до кровавых ран и еле держится на ногах, но радость в её глазах опаляет мне сердце. Не смотри так на меня, Котёнок. Не надо. Нет здесь твоего Кира. Только Палач.

— Где же твоя охрана, чмо? Неужто возомнил, что сам со мной справишься? — ухмыляюсь, судя по выражению лица мелкой, очень нехорошо. Она не видела Палача ранее и если бы не этот блядский переплёт — никогда не показал бы ей его.

— Щенок, — лениво тянет Григорьев. — Не думаешь же ты. что я не готов к смерти? Вот только я уйду не один. Я с собой прихвачу кое-кого! — дёргает Катю за волосы, отчего она слабо вскрикивает, но остаётся стоять ровно, опасаясь ножа.

— И каков твой план? Зачем ты так тщательно напрягал свою единственную извилину?

— Я хочу предложить тебе мир. Ну в самом деле, не собачиться же отцу с отпрыском за какую-то шлюху, — он прижимает нож к горлу моей девочки так сильно, что проступает кровь и я бы уже бросился на него, но останавливает всё тот же нож. Не успею.

Не может больной урод быть моим отцом но, естественно, я пока не собираюсь это озвучивать. Мне нужно выиграть время. Рано или поздно его рука устанет и он попытается сменить положение, тогда-то я его и прихлопну. Можно, конечно, выстрелить ему в башку, но, опять-таки, не факт, что его грабля не дёрнется.

— Слушаю.

Он ухмыляется своими жёлтыми зубами — повёлся мудозвон.

— Я давно за тобой наблюдаю. Можно сказать, всю твою жизнь. Да, с твоей матерью не хорошо вышло. Но я тогда был молод, сам понимаешь, — распевает так, словно говорит о препарировании лягушки, а не загубленной жизни человека. Мразь. — Несколько лет назад я познакомился с твоим лекаришкой. Ему очень нужны были деньги, а мне позарез знать, чем ты живёшь. И, надо сказать, я был удивлён, когда узнал, что ты и есть тот самый Палач. Никогда бы не подумал, что такая, как твоя мамаша, может произвести на свет что-то стоящее. Но ты, видимо, пошёл в меня, из-за чего я и решил признать тебя. Хватит тебе уже безотцовщиной ходить. Я дам тебе всё, что нажили мой отец, а потом и я. Кирилл, это баснословные деньги. Я знаю, что моё предложение несколько запоздалое, но тебе больше не придётся бегать с пушкой наперевес. Весь город будет твоим. Разумеется, о завещании пока речи не идёт. Видишь ли, я знаю, на что ты способен, а потому… Кхе-кхе… Немного опасаюсь твоих необдуманных действий. Знаешь, я даже отдам тебе нашу общую игрушку. А что, пусть радует сынулю. Тем более, что мне она уже без нужды, хоть и признаться, нравилась больше остальных. Живучая, — заржал утырок и мне захотелось посмотреть на его кишки.

— Дальше что? — сжимаю ствол крепче, чтобы не промедлить.

— А дальше мы забудем о разногласиях. Всего-то. Ну, подумаешь, бабу не поделили. Так это же поправимо. Я верну тебе собачку, а ты прекратишь свою охоту на меня. Ну так что? — заискивающе глядит своими свинячьими зенками.

— Всего-то? Да не вопрос! — питаю надежду, что мой блеф выглядит правдиво. Только вот Григорьев не торопится убрать нож и меня это начинает злить. Вернее, зол я уже давно, а вот жажда крови всё возрастает.

— Ну ты же не думаешь, что меня можно так легко провести? — его ебучая ухмылка раздражает до такой степени, что хочется разодрать её до ушей.

— Ладно, короче. Чего ты хочешь?

— Ты должен убрать своего дружка Зотова. Он слишком глубоко копнул, подозреваю, что не без твоей помощи. С розыском я сам вопрос решу. А сейчас ты дашь мне уйти с девкой. Её я верну, как выполнишь заказ.

— Не делай этого, Кир! Ты не такой как он! — малышка Кэт, молчавшая всё это время, начинает плакать, не сводя с меня глаз. Нервы натягиваются струной до предела и я стискиваю зубы так, что слышен хруст.

— Закрой свой рот. шалава! — пидор треплет её за волосы и мне достаточно этого мгновения, чтобы ухватить его руку и вывернуть в обратную сторону. Кость трещит и он взвывает от боли. Вот он кайф, которого я так ждал! По которому ежедневно переживал ломку.

— А ты не так и умён, как мне казалось! — упиваюсь его страхом и отчаянием. — Теперь ты знаешь, что чувствовали они?! Ощущаешь запах своей погибели, а. падаль?! — слышу как позади рыдает моя девочка и ярость накрывает новой волной. — Подойди ко мне, Котёнок! — наверное сейчас моё обращение к ней звучит как приказ и малышка подползает ко мне, пачкая своё нагое тело об грязный пол заброшки.

— Кир. — она кладёт руку мне на плечо.

— Вставай с пола и оденься. — стаскиваю с себя куртку и подаю ей.

Григорьев тянется за своим ножом, который уже через мгновение оказывается в моей руке. Бью его наотмашь, что называется, куда попал.

Мудак вопит, а я смакую эти крики, как давно желанное удовольствие. Как жаждущий воды, добравшийся до ручья. Что-то переклинило и того Кирилла, которого знает Кэт больше нету.

— Твоя мать была шлюхой! И хочу отметить, не очень умелой! — рявкает ублюдок, корчась под моими пытками.

— Моя мать была ангелом! — выплёвываю ему в рожу каждое слово, а затем, хватаю мразоту за «шкирку» и тащу его по полу к малышке Кэт. Она шарахается и зажимается в угол от страха. И боится мелкая сейчас явно не Григорьева, но меня уже невозможно остановить.