Эльвира Смелик - Безнадёжная любовь

– Да ну? Ты, кажется, забыла, что кое-чем обязана мне? Ты и твои подруги, – его голос раздавался, по-прежнему, нежен и прекрасен.

У Ани на глаза навернулись слезы, к горлу подступил комок.

Ах, эти удивительные глаза в толпе одинаковых, противных лиц! И зачем только она увидела их?

– Ты…

Он улыбнулся, заранее угадав смысл готовых сорваться с его губ слов.

– Черт! Мне нравится, когда ты такая. Как вчера. Смотрю – стоит девчонка, сердитая, надутая. Ничего девчонка, интересная. А что если… И я сделал доброе дело из расчета, что потом, томимая чувством безмерной благодарности, она будет сговорчивее. Все просто!

Он был подонком и гордился этим. А еще у него было довольное лицо, по которому очень хотелось ударить.

Аня сдержала слезы.

– Я, кажется, безмерно благодарна, но…

– Да, ладно. Что ты разволновалась? – его голос вдруг зазвучал примирительно. – Раз сегодня и правда ничего не выйдет, – он невинно пожал плечами. – Пойдем, я отведу тебя домой.

– Нет! – Аня мотнула головой, стараясь стряхнуть с себя его взгляд и паутину слишком осязаемых слов.

– Что «нет»? – удивился он.

– Я никуда с тобой не пойду. Я пойду одна, – она старалась твердо произносить слова.

– Заблудишься, – он стал до отвращения заботлив.

– Ну и пусть! Тебе какое дело?

– А вдруг попадется кто-нибудь еще хуже, чем я, который не станет много говорить?

Он протянул руку, но Аня отшатнулась.

– Не трогай меня!

– Ну, ладно, ладно. Чего ж так орать? Пойдем, – он произнес это точно так же, как в самом начале, то же слово, тот же голос, но все было совсем по-другому, и Ане захотелось заткнуть уши и бежать, бежать в абсолютно противоположную сторону.

Какое ужасное зрелище – жалкие осколки обманутых надежд.

Аня купила огромную грушу и с удовольствием надкусила ее желтый, крутой бок. Сок брызнул и потек по пальцам липкой струйкой. До дома оставалось несколько шагов. Короткие сумерки грозили внезапной ночью.

– Анечка, солнышко, привет!

Она обернулась, увидела Чоню и Лёсика.

– Гуляешь?

– Домой иду, – она уже не боялась их, однако ее несколько смутило столь бурное и ласковое приветствие.

– Выдумала тоже. Пойдем лучше с нами!

– Куда? – Аня мгновенно насторожилась и напряглась.

Чоня рассмеялся.

– Ну, чего ты, испугалась что ли?

– Вот еще! – Аня возмутилась правдивости его слов.

– Пойдем! – Чоня выглядел каким-то уж слишком радостным и довольным, и глаза его светились очень и очень по-доброму. – Навестим Богдана.

Странный! Он выбрал именно тот аргумент, который, скорее всего, заставил бы Аню отказаться от предложенного путешествия, но, вопреки здравому смыслу, крайне пораженная выражением его лица, она послушно пошла вслед за Чоней. Лёсик плелся сзади.

Выросший из темноты светлый прямоугольник заставил Аню задуматься и остановиться.

– Что это?

Из-за ее спины раздался хрипловатый голос.

– Раньше здесь то ли склад был, то ли мастерские, – объяснил Лёсик. – А теперь мы здесь живем.

– Живете? Здесь? Вы?

Вот уж заявление воистину таинственное и пугающее! Аня решила, что не сделает больше и шага.

– Да. Идем! – нетерпеливо потянул ее за руку Чоня, и она опять покорилась, хотя, по разумным соображениям, должна была развернуться и броситься наутек.

Он открыл маленькую дверь в огромных железных створках, и, невзирая на царившую внутри тьму, уверенно потащил Аню по какому-то коридору.

– А это – Богданова берлога. Вот он обрадуется! – Чоня распахнул дверь.

Лесик, пролезший вперед, присвистнул.

– Облом! Он в отключке.

Богдан, раскинувшись, лежал на куче разноцветных одеял, и в его позе, в тяжелом дыхании читалось что-то тревожное, неестественное.

Какое-то время они втроем бессмысленно пялились на лежащего, словно видели его в первый раз. Потом Чоня склонился, словно заботливая мамаша, внимательно вгляделся в напряженное во сне лицо и тихонько ткнул кулаком в плечо.

– Это надолго, – констатировал он.

Но словно нарочно, в пику его словам, Богдан открыл глаза, обвел всех мутным взглядом. Казалось, он не узнает никого, да и вообще не понимает, где находится и что с ним.

Ане стало неприятно и стыдно, будто она подсматривала за кем-то, а Богдан все с тем же отсутствующим видом сел. Быстрый, осмысленный взгляд блеснул на мгновенье, и тут же Аня почувствовала, как уверенная рука сжала ее запястье.

– Иди сюда!

Она попыталась вырваться, отпрянула, но он с силой потянул ее к себе. Аня потеряла равновесие, плюхнулась на колени и ткнулась губами ему в плечо. Великолепная сцена! А он мрачно и равнодушно, чуть морщась, бросил Чоне и Лёсику:

– А вам чего здесь надо?

Аня вскипела, захотелось вскочить и крикнуть что-то резкое и обидное. И пусть он уберет свои лапы!

А он уже вовсе и не держал ее и, словно специально угадав момент, когда она вот-вот стремительно распрямиться, твердо попросил, скорее даже приказал:

– Сходи – запри дверь!

Аня с досады чуть не села назад. Получилось так, будто она, сломя голову, ринулась исполнять его желание.

– Зачем? – возмущенно воскликнула она.

– Чтобы еще кто-нибудь не влез.

Богдан плотнее закутался в одеяло, и только сейчас Аня заметила, что его бьет дрожь. Мгновенно пожалев и простив, она дошла до двери, повернула ключ в замке, и кто-то с той стороны, легкомысленно уступив ей последний момент, вдруг, опомнившись, торопливо дернул ручку.

– Не открывай!

Лёсик и Чоня еще стояли под дверью, словно послушные джины, испарившиеся по первому требованию, они теперь не знали куда идти и в раздумье толкались на пороге. Между ними, демонстративно не замечания никого и ничего вокруг (что ей за дело до жалких деталей интерьера, сиротливо темнеющих в полумраке), проплыла девушка и уверенно взялась за дверную ручку.

– Опоздала, хорошая моя, – сочувственно протянул Чоня. – Богдан занят.

– Неужели? – девушка насмешливо сощурила глаза.

– Девочка у него, – злорадно уточнил Лёсик.

– Что?

– С девушкой он, – подтвердил Чоня. – Я же предупреждал тебя, Лолочка. Ну, что ты в него вцепилась? Идем лучше со мной! – Чоня попытался обнять девушку, но та брезгливо передернула плечами, сбросила его руку.

– Да пошел ты!

Богдан, все еще кутаясь в одеяло, застегнул куртку по самый подбородок. Он с трудом сдерживал одолевающую его дрожь. Аня присела на краешек стоящего возле многочисленных пустых стеллажей письменного стола.

– Слушай, там где-то вода была.

Аня без особого желания отнесла ему стоявший на столе стакан и сразу отвернулась, снова направилась к столу, а, подойдя, обнаружила на нем, прежде прятавшийся за стаканом, прозрачный пузырек с таблетками.

– Что это?

Богдан, не глядя, равнодушно бросил:

– Попробуй.

Аня взяла пузырек, открыла, достала белый кружок.

– Терпеть не могу лекарства.

Он посмотрел с интересом, и она подумала, сейчас скажет что-нибудь о ее последнем, брезгливом замечании, но он насмешливо дернул углом рта и произнес:

– Что ты там прячешься? Боишься?

– Аня возмущенно хмыкнула

– Да иди сюда. Не трону я тебя. Думаешь, у меня и мыслей только, как с тобой переспать?

Аня резко вскинула глаза и тут же отвернулась.

– Эй! – услышала. – Вот так святая невинность! Недотрога обиделась, что кто-то отказался от желания обладать ею? Ну, извини. Сегодня, сама видишь, от меня мало толку. Как-нибудь в другой раз.

– Заткнись! – наконец-то удалось выговорить Ане, но он уже и сам замолчал, и лишь через какое-то время вновь раздался его голос:

– Там где-то сигареты на полках…, – и опять с такой интонацией, будто она обязательство подписала исполнять все его желания. Нашел золотую рыбку!

– Я тебе в служанки нанялась?

– Что тебе, трудно? Ты же видишь: я сам ни на что не способен, – он говорил так, будто считал это своим достоинством.

Она принесла ему сигареты (отчего-то не догадалась бросить прямо от полок) и больше не стала возвращаться к столу.

– Садись, – он протянул ей пачку.

Аня отрицательно мотнула головой и села на край полосатого матраса.

– Здесь раньше склад был?

– Не знаю. Наверное. Во всяком случае, матрасами и одеялами здесь целая комната была набита. Так что мы – со всеми удобствами.

На Аню поползло белое пахучее облачко табачного дыма, и она отмахнулась от него рукой.

Богдан перестал кутаться в одеяло, и оно плащом спадало с его плеч.

– Я, вообще-то, тоже не курю. И сигареты не мои.

– Да ладно оправдываться-то.

Осторожно он уперся подбородком в ее плечо.

– Эй! Ты чего сюда пришла?

– Не знаю.

Он отодвинулся.

– Глупая девчонка! Совсем недавно едва не рыдала, возмущалась, злилась, а сегодня сама явилась. Ты, вообще, представляла, что делала?

– Нет, наверное.

Богдан отвернулся, выпустил очередное облачко дыма, стряхнул пепел прямо на пол.

– Слушай…

Уже по первым звукам ставшего твердым и уверенным голоса она определила, что последует дальше.

– А ты не мог бы перечислить все сразу, одним списком? Чтобы мне не бегать бесконечно туда-сюда.

Он рассмеялся.

***

Она ушла лишь утром, и случайно встреченный по дороге Чоня старательно делал вид, будто он не знает, чем она занималась всю ночь. Наивный, он, действительно, ничего не знал. Ему и в голову не могло придти, как все на самом деле происходило.

Аня сидела, прислонившись спиной к стене, гладила растрепанную голову и молчала, а Богдан все говорил и говорил, разные глупости и несуразности. Ей нравилось слушать его голос, но она почти не воспринимала смысл сказанных слов. Она внимала лишь ощущениям собственных пальцев, касающихся мягких волос и горячей кожи, и совсем не заметила, как заснула.