К вечеру Ника себя накрутила до предела. Кофе, кофе и снова кофе. Если она ещё пару дней попьет кофе в таком количестве, как употребляла последние дни, перейдет на чай.

В девять Вероника снова отправилась на веранду, что облюбовала с утра. Красивое место, уютное. Пара кресел, стеклянный столик. Панорамные, чуть затонированные окна.

И вид.

Просто нереально завораживающий.

Город, как на ладони. Огни, огни и снова огни.

В другое время Вероника по достоинству оценила бы красоту открывающегося вида. Но не сегодня. Сегодня она себя чувствовала запертой в стеклянной клетке.

Незаметно для себя задремала.

Проснулась от приглушенных шагов.

Большим усилием воли Ника заставила себя остаться на месте. Вот и хозяин пожаловал.

Да ещё с какими речами.

Значит, он в ней заинтересован. Хотя, чему она удивляется? Не будет мужчина от нечего делать утруждать себя каждодневным букетом. Значит, у него на неё имелись планы. И если вспомнить, какие предложения Беркут делал ей в «Берлоге», несложно предположить, в какой плоскости эти планы простирались.

– А давайте я вам приготовлю кофе, – негромко, старательно пряча внутрь свои истинные желания, проговорила Вероника и откинула на подлокотник плед.

– Ты? Кофе…

– Ну, да. Черный. С маленькой ложкой сахара.

Ника поднялась и, не дожидаясь ответа, хотела пройти мимо него к раздвижной двери.

Не успела.

Была схвачена за руку.

Ника, стараясь ничем не выдать мгновенно охватившую её панику, посмотрела на удерживающую её руку. Потом с отчаянно колотящимся сердцем, чей ритм, наверное, было отчетливо слышен в наступившей тишине, перевела взгляд на мужчину.

– Запомнила?

Сначала Ника даже не поняла, о чем он.

– Да. На память пока не жалуюсь.

– Что ж… Сделай. Не откажусь.

Поход на кухню Никой воспринялся, как небольшая передышка. Разговаривать с Егором Беркутовым – что ходить по минному полю. После последнего она была отвезена на личную ставку с отставным генералом, а потом и вовсе похищена. У неё был повод относиться с настороженностью к данному мужчине.

Мысли сбежать не было. Откуда Ника знает, что внизу не дежурят те парни спортивного вида, которых она видела накануне, и которые провожали её довольно недобрыми взглядами? Рванет вниз по лестнице, а там они. «Здравствуй, милая», и спровадят под белы рученьки к чертовски рассерженному Беркуту.

Ну, нет. Увольте. Она имела честь лицезреть того в злости. Повторения не желает.

Что с ней может сделать Беркут? Она пыталась думать логически, пока молола кофе и запускала кофе-машину.

Изнасиловать.

От подобной мысли бросало в холодный пот. Для кого, спрашивается, берегла себя… Не была бы девственницей, было бы проще. Ну, перетерпела. Как там Лорка поговаривает? «Не истерлась бы». Вот-вот.

А сейчас что? Что…

Вероника сглотнула. Всё зависит от Беркута. То, что он намеревается её поиметь, сомнений не вызывало. Иначе, зачем бы возился.

Ход за ней. Хотя нет, это она себе польстила. Мысль, что всё зависит от Беркута – самая верная. Как этот упырь решит, так и будет.

Хотелось бы без принуждения. Без насилия. Без извращений.

Господи, сейчас такое обилие рекламы и моды на БДСМ, что, глядя на успешного, молодого мужчину, невольно начинаешь думать, а не в «теме» ли он. Не припрятана ли у него где комнатка с цепями и хлыстами. Дожили.

Где романтика?

Где прогулки под луной?

Где ромашки, сорванные на лугу?

Всё это заменили клубы, где полуобнаженные девочки танцуют в клетке, дорогие автомобили, прогулки на яхте с ночным купанием голышом. Красота, да и только.

Кофе был готов, а значит, следовало возвращаться на веранду. К Беркутову. Вот бы он уснул. А, правда. Вид у мужчины был не ахти какой, уставший. Может, он вырубился, пока она тут хозяйничала на кухне?

Поставив чашку на небольшой поднос, Ника направилась на веранду.

Её надеждам не суждено было оправдаться.

Не мужик, кремень.

Или у него был мотив ожидать её?

Она поставила поднос на столик.

– Спасибо. А ты?..

Ника покачала головой.

– Пять чашек за день. Думаю, хватит.

На лице мужчины промелькнуло удивление. Не ожидал от неё откровения? Так она и не такое может сказать, лишь бы был положительный результат, и её оставили в покое.

– Здоровье надо беречь. Сердце – тоже. Ты молодая, тебе ещё рожать.

Если бы последняя фраза прозвучала не в подтексте вчерашнего пьяного заявления отставного генерала, Ника, возможно, даже улыбнулась бы. Сейчас же у неё оборвалось то самое сердце, о котором так заботились.

– Надеюсь, не от вас, – слова сорвались с губ, прежде чем Ника успела проанализировать мысль до конца.

На жалкое мгновение в глазах Беркутова промелькнула тьма. Не иначе. Тьма глубокая, обжигающая. И поглощающая всё вокруг. Она полоснула по сознанию Ники, отчего девушку, словно в прорубь окунули. Ника моргнула. Что за наваждение… Это просто слова. Обычные. Да, не лестные. Отнюдь. Но и не смертельные. Да на её месте девять из десяти девушек устроили бы истерику и обложили Беркута таким матом, что уши завяли бы у заправских матершинников.

А тут такая странная, пугающая, угрожающая реакция.

Или всё же ей показалось? Потому что Егор, потянувшись корпусом вперед, взял чашку с подноса. На самом же его лице не дрогнул ни один мускул, мужчина по-прежнему был спокоен, едва ли ни ленив.

Вероника, выдохнув, опустилась в кресло. Интересно, долго этот хищник будет её мучить? Когда перейдет к делу?

– Спасибо. Кофе, как и в прошлый раз, великолепно сварен. Я люблю хороший кофе.

Ника чуть ни брякнула «запомню», но на сей раз вовремя сумела сжать губы. Чего-чего, а запоминать, что любит, а что нет Беркут, она не намеревалась. Вот вкусы Андрея…

В груди заныло с новой силой. Ей сейчас только воспоминаний о бывшем не хватало. То, что Андрей стал бывшим, она не сомневалась.

– Пожалуйста, – сказала Ника лишь ради того, чтобы что-то сказать в ответ.

Поддерживать разговор как таковой она не собиралась.

Снова потянувшись за пледом, Ника накинула его себе на грудь и плечи. Она испытывала потребность укрыться от карих мужских глаз, что хищно следили за каждым её движением. Впитывали её жесты. Делали выводы.

Ника ни на грамм не сомневалась – он умеет читать по жестам. Видит то, что недоступно многим. Вернее – доступно, но большинству людей просто неинтересно было напрягать и обременять себя с целью лучше познать других.

Некоторое время Беркут молчал. Сидел, смотрел на девушку и молчал.

Ника, не выдержав его тяжелого взгляда, отвернулась. Она сомневалась, что есть люди, способные долго его выдерживать.

– У меня к тебе предложение.

О-ля-ля. Наконец-то.

Вероника не сомневалась, что услышит нечто подобное.

И всё же оказалась неготовой.

Абсолютно.

Бедное сердце глухо ударилось о ребра и скатилось к животу. Ника облизнула пересохшие губы, стараясь в панике не заистерить, и тихо спросила:

– Какое?

Она же должна была это спросить?

– Ника, я не люблю ходить вокруг да около. И нет у меня на это времени. Ты мне очень понравилась. Очень. Завела так, что при одном взгляде на тебя, у меня встает.

От его признания Ника поперхнулась. Нет, она сталкивалась с мужским хамством и слышала признания и похлеще, но… Все они были произнесены вальяжно, самоуверенно, нагло. Исходили в основном от одноклассников, а потом от парней на год-два постарше. И Ника всегда находила слова, чтобы поставить наглеца на место, да такие, чтобы он в будущем не смел подходить. Она иногда даже загадывала – если наглец не отступится, продолжит как-то оказывать ей знаки внимания, то, возможно, она и рассмотрит с ним перспективу дальнейших отношений. Зачастую за хамоватыми речами скрывалась неуверенность. Никто не делал вторую попытку.

С Беркутом всё воспринималось иначе. Говорил спокойно, равномерно, ни о какой неуверенности не могло быть и речи.

Невольно взгляд Ники метнулся к области ширинки брюк Беркутова. Бугорок внушительный. Неужели реально и сейчас у него стоит?

Господи, Ника, ты о чем думаешь…

Между тем, он продолжал:

– Я хочу тебя. Единственным препятствием, почему я тебя не разложил сначала в клубе, а потом ещё в парочке мест, является наличие твоей девственности.

Ещё одно шокирующее признание.

Разложил…

Мило.

– Я уважаю твоё решение хранить девственность. Похвально. Двадцать два года для девочки – это приличная дата. То, что я сказал ранее, можешь считать прелюдией. Теперь об основном. Рано или поздно с девственностью надо будет расставаться. И расставаться лучше с опытным мужчиной, способным оценить то, что ты ему предлагаешь. Я тебя не отпущу. Не пугайся и не делай такие круглые глаза – я имел в виду не ограничение свободы. Я хочу получить твоё тело. В полное своё распоряжение. Предлагаю стать моей любовницей. Все твои финансовые обязательства я беру на себя. Любая прихоть, любой каприз за мой счет. Естественно, в определенных пределах. Далее… Опять же возвращаясь к твоей девственности. Я готов подождать неделю. Максимум, дней десять, чтобы ты немного привыкла ко мне. К сожалению, сейчас я не могу вырваться из России и куда-то тебя отвезти. В будущем – пожалуйста.

Вероника слушала и не верила своим ушам. Как у него всё просто выходило!

Мать вашу! Как тут не выругаешься…

Я – такой князек, готов подождать аж целых десять дней! Свыкнись, милая. А потом ножки мне раздвинь, пожалуйста. Да и ещё отсоси. И в попу дай. По полной обслужи.

Ника, стиснув зубы, тихо прошептала:

– Вы же только что похоронили жену….

– Жену…

И снова непроглядная тьма, таящая в себе смертельную угрозу, промелькнула в его глазах, отчего Ника невольно поёжилась. Одно она точно уяснила наперед – про его бывшую супругу лучше молчать. Не её дело, что между ними произошло.