Он смотрел на неё, пожирая. Зная, что даже девственнице понятно, что его вот-вот взорвет от переполнявшего возбуждения. Скованный обещанием. Теперь ему оставалось только ждать.

В бане у него были немного другие возможности. Там можно было пошалить. Сейчас же…

– Я не могу рассмотреть… – голос Ники стал совсем тихим. Прежде чем продолжить, она облизнула губы, и вид её розового язычка, скользящего по губам, оказался для Егора тем ещё испытанием. В голове взорвался огненный шар и вырисовал картинку, как этот язычок облизывает головку его члена: – … есть ли у тебя царапины за штанам?

Ок. Замечательно. Здорово. Превосходно.

Значит, снимаем штаны.

Даже в армии Беркут не раздевался так быстро.

Штаны последовали за футболкой.

Егор выпрямился, уже основательно заведясь. Ему понравилась игра Ники. Да-да, именно игра. Девушка не могла открыто сдастся ему. Просто сказать: «Егор, возьми меня». Что-то ей мешало. Возможно, он даже догадывался, что. То чувство, которое позволило ей сохранить девственность после двадцати. Сохранить для него.

Он видел в её глазах смущение и зарождающуюся страсть. Он замечал, как она постоянно тянется тонкими музыкальными пальчиками к его коже. Одна часть её женского существа желает дотронуться, прикоснуться, попробовать. Вторая упрямо настаивает на принципах, когда-то ею же созданных.

Егор уважал принципиальных людей. Оттого второй раз за сутки стоял перед Вероникой в одних плавках, стоял с болезненным стояком.

Ника молча рассматривала его. Не стесняясь. Не таясь. Словно видела впервые.

– Шрам, – с легким придыханием сказала она, проведя по животу. – И тут ещё один. И вот тут… У тебя много шрамов, Егор.

– Шрамы украшают мужчину, – усмехнулся мужчина.

– Откуда они?

– Я бывший военный. Служил в спецвойсках.

– Срочник? Или офицер?

– Офицер.

– Благородно, – она дотронулась ещё до одного шрама, что располагался под правой грудью. – Теперь я частично могу предположить, почему ты занялся охранной деятельностью.

Егор не стал говорить, что в его сферу занятости входит не только охранная деятельность. Сейчас точно ни к чему. Может быть, как-нибудь потом.

Если бы он не был крайне возбужден и мог думать о чем-то ещё, то его точно сильно поразила бы мысль, что он собирался что-то рассказывать девушке. В свою жизнь он давно никого не пускал. Особенно женщин. Есть интернет, есть общая информация о нем – вот и всё, что должна знать та, с которой он собрался провести вечер.

– Хочу посмотреть твою спину.

Тихий голос Ники пробирал его насквозь, тайком забирался под кожу, проникал в бурлящую кровь. Ему стоило титанических усилий стоять вот так – руки вдоль тела и позволять Нике осматривать себя. Играть с ним. Его руки сжались в кулаки.

Ника зашла за спину и снова нашла старые шрамы. И свежие царапины, по поводу которых, кстати, ничего не сказала.

Она стояла за его спиной близко, так близко, что он чувствовал её горячее дыхание на своей коже.

А потом она подошла совсем близко. Нет, не обняла его за талию, как он мог предположить, не положила руки на плечи.

Она прижалась всем телом к его спине и тихо прошептала ему на ухо, встав на цыпочки:

– Сделай то, что ты так давно хочешь… Беркут. Сделай меня своей женщиной.

Уже позже он будет думать, что именно её слова стали для него роковыми. Она не сказала, как все: «Возьми меня».

Она сказала: «Сделай меня своей женщиной».

Чуть позже он осознает весь смысл этого выражения…

А пока…

Пока он получил добро на снятие им же наложенного вето.

Он откинул голову назад, так, чтобы затылком соприкоснуться с головой Ники.

Ему надо всего несколько секунд… Всего чуть-чуть…

Волна дикой похоти кружила в паху, подавая во все тело. Егор не помнил, чтобы вообще кого-то так остро хотел. Именно остро. До боли в яичках.

Выдохнув, чтобы не сорваться, тотчас не опрокинуть Нику на пол и прямо на паркете не взять её одним резким, сносящим крышу движением, Беркут медленно обернулся.

– Сделаю. Только я хочу, чтобы ты запомнила свои слова. И то, что ты их произнесла сама, – в ту секунду он так же не понимал глубину произносимых уже им самим слов.

Ника смущенно зарделась.

– Я запомню.

Беркут снова подхватил Нику, чтобы уже донести её – наконец-то! – до кровати, где осторожно положил. И сразу же вытянулся рядом. Ему необходимо было прикасаться к своей златовласке. Чувствовать, что она не видение, не утренний туман. Что она реальная и находится фактически под ним.

О, да, теперь он ещё больше полюбил женские платья! Прикоснувшись к колену Ники, его рука тотчас жадно двинулась выше, чтобы остановиться в районе трусиков.

Вероника лежала, тяжело дыша и не отводя от него чуть испуганного взгляда. Если бы он не знал про ее девственность, то непременно смутился бы, увидев её испуг. Беркут никогда не был насильником. Как и любому нормальному мужику, ему важно было знать, что всё взаимно. Правда, взаимность тоже бывала разная – в основном, она в последние годы подразумевала товарно-денежную зависимость, что в принципе его вполне устраивало.

С Никой всё иначе.

Эта мысль впилась в его разум.

Откинув прочь на данный момент ненужные мысли, он полностью сосредоточился на девушке. На её теле, что готово было раскрыться для него.

Девственница.

Его девочка.

Он осторожно, сдерживая себя из последних сил, чувствуя, как кровь закипает, как поднимается градус желания, проник за край трусиков и дотронулся до мягкой плоти.

Влажной.

Вот, что окончательно добило Егора в хорошем смысле этого слова.

Он не ожидал… нет, надеялся… думал…

Дыхание сперло в груди. Вот тебе и взрослый мужчина, в чьей постели побывали сотни красоток.

Снесло крышу от понимания того, что вот эта конкретная девочка возбудилась.

Егор старался действовать предельно осторожно. А как хотелось иного! Сорвать трусики и сразу скользнуть пальцами внутрь жаркого лона, подготавливая и растягивая его для себя.

– Раздень меня.

Нет, эта девочка его решила сегодня окончательно свести с ума. Или он уже сходит с ума?

По ней…

Егор приподнялся на локте и посмотрел в лицо Ники. С пылающими щеками девушка лежала на подушках, вытянув руки вдоль тела. В глазах уже появилась томная поволока, а губы чуть приоткрылись и сделались влажными от того, что она постоянно по ним проводила язычком.

– Как скажешь, златовласка.

Её домашнее платье и белье последовали на пол.

Егор, раздевая Нику, старался не смотреть на её тело.

Сначала раздеть. Платье. Бюст – снова черный и совершенно в его понимании не красивый. И трусики такого же цвета.

А вот теперь можно и на неё посмотреть.

Ника снова откинулась на подушки. Уже обнаженная.

Егор так же снял с себя плавки, чтобы не возвращаться к одежде.

И лишь тогда дал себе добро посмотреть на Нику.

Господи…

Если есть в этом грешном мире совершенные женские тела, то одно из них лежало перед ним.

Для Егора она оказалась идеальной. Узкие плечи, сумасшедше шикарная грудь с острыми сосками, зовущими, притягивающими, просящими, чтобы их втянули в рот, попробовали, лизнули. С узкой талией, с красивым желобком пупка, с округлыми соблазнительными бедрами. И с аккуратно выбритыми волосками на лобке. Светлыми, такими же, как и на голове.

Егор протянул руку и дотронулся до сосков. Его личный фетиш. В его распоряжении.

Он не хотел пугать Нику, иначе бы уже давно сжал грудь и, просунув член между полушариями, начал бы скользить, доводя себя до предоргазного состояния. А потом в ротик Ники…

Член болезненно дернулся, Егор мысленно выругался. О чем он думает! Какой ротик! Перед ним девственница! И по тому, как алым цветом горят её щеки, с легкостью можно сделать вывод, что она реальная девственница, а не та, что «бережет» себя для богатого толстосума, отсасывая другим и с легкостью давая в попу.

Егор приблизил своё тело к телу Ники и тихо сказал:

– Расслабься… пожалуйста… Я буду осторожен.

Егор предпочитал более жесткий секс. Когда чувства и эмоции спущены с тормозов, когда оба партнера открыты и лишены предрассудков. И он не сомневался – пройдет совсем ничего, и у него с Никой будет именно такой секс.

Он потянулся к её губам и накрыл их. Он целовал осторожно, настраивая тело девушки на нужный лад. Когда она обняла его в ответ, и с силой сжала плечи, у него вырвался стон. Простое прикосновение, а его заколотило так, словно она делала ему горловой минет.

– Девочка, что ты со мной делаешь, – выдохнул он и стал прокладывать влажную дорогу из поцелуев ниже.

Горло, ключицы, а вот и его очаровательная «четверочка». Его безумие. Его мечта.

Он сжал грудь руками, поочередно целуя то один сосок, то второй. Его прикосновения не оставались безучастными. Ника заметалась на подушках, её короткие ноготки жадно скреблись по простыням, а бедра так и норовили приподняться в жажде получить нечто большее.

В голове Беркута шумело, от сдерживаемого желания свело мышцы живота, каменный стояк требовал немедленного удовлетворения. Его член прикасался к женскому бедру и дергался, ища более удобное и комфортное расположение для себя. А именно – вход в женское лоно.

Егор переместил своё тело, расставил руки по обе стороны от головы Ники и коленом попросил развести ножки в сторону. Ника, кусая губы и чуть постанывая, приподнимая плечи, послушно выполнила его просьбу.

Егор лишь взглядом мазнул по блестящим от сока лакомым складочкам. Хотелось лизнуть, потеребить губами клиторок, а потом языком внутрь. Остановил себя. Не сейчас… Он подобного точно не выдержит. И так, как юнец, на грани.

Склонив голову и снова поцеловав Нику, он начал осторожно входить. Узкая, Господи, какая же она узкая. И влажная. Два идеальных составляющих. А ещё горячая.