Татьяна Милях - Безрассудная любовь

– Это совсем другое, –  досадливо нахмурился Шелестов, очередное напоминание о Натали портило ему настроение.

– Хочешь сказать, что к Наталье Михайловне ты не испытываешь никаких чувств? – заволновался Белозёрский.

– Почему же, я её уважаю.

– И всё?

– А чего ещё надо? Кажется, ты прекрасно осведомлён о моём отношении к браку, –  раздражённо ответил Серж.

– Значит, если я скажу, что тоже намерен ухаживать за mademoiselle Воронцовой, это тебя не сильно расстроит? – с вызовом спросил граф.

– Ты настолько увлечён Натальей Михайловной? – Шелестов с удивлением взглянул на приятеля, и тот потупился. – И она отвечает тебе взаимностью?

– Я надеюсь на это, – буркнул Белозёрский

– Хм, – задумался Сергей Дмитриевич и тяжело вздохнул. – Вот только между тобой и мной её отец выберет меня.

– А если поинтересоваться желанием самой Натали? – начал кипятиться Пьер.

– Боюсь она не пойдёт наперекор родительской воле, – предположил Шелестов.

– Серж, оступись. Поищи себе другую партию, – с мольбой взглянул друг.

– Прости, Пьер, но в таком деле каждый сам за себя, –  Шелестов поморщился словно от зубной боли тема ему явно не нравилась.

– Порой мне кажется, у тебя вовсе нет сердца!  – вспыхнул Белозерский и, сердито надувшись, поднялся и направился на выход.

Вспоминая Дашеньку, Сергей проводил друга виноватым взглядом и с горечью подумал: «Ах, если бы это было так…» От одной мысли о мадмуазель Легран всё внутри затрепетало, но разум настойчиво напомнил о себе. «Тебе не кажется, что эта девица значит для тебя больше, чем следовало бы?» – укоризненно проворчал он, и, согласившись с рассудком, князь нахмурился. Его раздирали противоречивые чувства: душа металась между долгом перед семьёй, правилами общества, собственными поставленными целями и безумным влечением к простой девушке.

«Чёрт, не успел расстаться с ней, а уже соскучился», – подумал Сергей, и по его телу прокатилось блаженное тепло. Прислушиваясь к волнению в груди, Шелестов неожиданно осознал, что он не в силах отказаться от мадмуазель Легран. Оправдывая собственное сумасбродство, Сергей Дмитриевич успокаивал себя мыслью, что со временем его страсть поостынет, и наваждение рассеется само собой. Вполне убедив себя в этом, он приказал разуму замолчать и не мешать ему наслаждаться жизнью и упоительным чувством, переполняющим его сердце.

Ближе к вечеру младший Шелестов вернулся домой. Надеясь отправиться в Михайловский, он распорядился приготовить ему свежую рубашку, но услышав о театре, отец строго взглянул на сына и напомнил о приёме у Воронцовых. Сергей еле сдержался от досадливой гримасы: он совсем забыл о приглашении. Конечно, избежать посещения предполагаемых родственников молодой князь не мог и, с сожалением вспоминая о мадмуазель Легран, вздохнул и позвал денщика24:

– Демьян, пойдешь и купишь букет роз. – Сергей Дмитриевич сунул слуге купюру.  – Алых роз. – уточнил он. Денщик собрался было уходить, но господни остановил его и передал конверт.  – Букет и письмо доставишь в Михайловский театр и передашь мадмуазель Легран. Всё понял? – строго взглянул Шелестов.

– Конечно, барин. Всё будет исполнено в лучшем виде, – заверил слуга.

Княжеская карета, мягко шурша новыми колёсами по мостовой, несла семейство Шелестовых к особняку Воронцовых. Екатерина Тимофеевна, ожидая серьёзного разговора с сыном, многозначительно поглядывала на мужа, но Дмитрий Алексеевич делал вид, что не замечает нетерпения супруги, и молчал.

Поутру мадам Шелестова высказала мужу свои опасения по поводу сына, но князь только отмахнулся.

– Екатерина Тимофеевна, вы сгущаете краски. А Серж правильно ответил. Он не первый раз ночует вне дома, и почему теперь это стало вас беспокоить, мне непонятно.

– Дмитрий! Разве ты не видишь? Наш сын увлёкся певичкой!

– И что из того? Пока он не женат. А у мужчин имеются свои потребности, – многозначительно хмыкнул Дмитрий Алексеевич и отметил:  – А девица и впрямь хороша.

– Ваше сиятельство! – осуждающе выдохнула супруга. – Но Серж это делает на виду всего общества! А если это не понравится графу Воронцову?

– Уверяю, ты слишком серьёзно относишься к невинным шалостям нашего шалопая, – улыбнулся князь.

– Невинным? – вспыхнула Екатерина Тимофеевна. –  А ты заметил кулон на шее этой мадмуазель Легран? Такие украшения просто так не дарят! Или ты думаешь, она сама его купила?

– Но возможно это просто подделка, – пожал плечами князь.

– Эээ, нет… Уж в чём-чём, а в этом я разбираюсь! Изумруд чистейшей воды! А бриллианты? Украшение стоит немалых денег!

– Ну, даже если и так, – поморщился Дмитрий Алексеевич: разговор его начал раздражать.  – Даже если Серж содержит эту певичку, что из того? Ваша матушка оставила внуку обширное поместье. У нашего сына свой доход имеется.

– Нет, сударь, вы невыносимы! – всплеснула княгиня руками. – Эта девица намерена разорить нашего сына, а вы говорите так, будто речь идёт о дешёвых булавках! И наверняка эта французская вертихвостка уже примеряет наш княжеский титул на себя! – кипятилась мать.

– Неужели ты думаешь, что Серж настолько глуп, чтобы жениться на певичке?  – засмеялся отец и уверено проговорил: – Наш сын достаточно умён и исключительно самолюбив, чтобы не совершать подобной глупости. И этим он пошёл в вас, мадам, – насмешливо взглянул он на супругу.

Екатерина Тимофеевна недовольно сложила губки, но не стала оспаривать заявление мужа. Будучи девицей, юная Катенька точно знала, чего хочет от жизни, и, в отличие от своих сверстниц, искала не возвышенную любовь, а удачную партию. И когда встал вопрос о выборе мужа, предпочла всем остальным кавалерам князя с солидным доходом и весомым положением. Хорошенькой кокетке легко удалось очаровать пылкого поручика Шелестова и быстро женить его на себе. А что оставалось делать Дмитрию Алексеевичу, когда его застукали вместе с mademoiselle при весьма пикантных обстоятельствах. Некоторое время он души не чаял в прелестной супруге, но позже понял, что та встреча в беседке была неслучайна.

После свадьбы Екатерина Тимофеевна показала свой капризный нрав и просто так не баловала мужа нежностью и ласками. В конце концов, устав от её холодности и вечного недовольства, он начал искать любви на стороне. Мадам Шелестову мало заботили похождения князя, она не горела желанием рожать ему каждый год детей, а потому смотрела на измены супруга философски. «Главное, чтобы эти увлечения не отражались на семейном бюджете», – считала княгиня и никогда не закатывала недостойных сцен. Единственно, к кому Екатерина Тимофеевна относилась ревностно, так это к сыновьям, а после гибели старшего вся её нерастраченная любовь излилась на младшего Сергея.

– Зато своими похотливыми желаниями он пошёл в вас, ваше сиятельство, – едко парировала она, и супруг несколько стушевался.

– Право, Катенька, не могу взять в толк, отчего ты так всполошилась? Сколько таких девиц у него было? До этого Сергея видели в компании мадмуазель Катуш, ранее была танцовщица. Теперь эта мадмуазель Легран. Не беспокойся, душа моя, мальчик перед свадьбой просто развлекается, – успокаивал князь супругу, но она, поджав губы, продолжала сверлить мужа взглядом, и Дмитрий Алексеевич пообещал: – Ну, хорошо, хорошо. Если ты так хочешь, я с ним поговорю.

Екатерина Тимофеевна облегчённо выдохнула и удалилась в свою комнату. Мать раздражало безмятежное спокойствие мужа, ещё больше, как женщину, её злило подобное поведение мужчин: когда им легко прощались сомнительные интрижки на стороне.

У княгини не было никаких серьёзных оснований для подозрений, но почему-то интерес сына к певичке тревожил её сердце. Ещё на балу внимание Сержа к мадмуазель Легран показалось княгине излишне горячим, а утренняя встреча с наследником ещё больше её озадачила. Сын сиял так, будто действительно выиграл крупный приз, и то, что этим призом является недостойная актёрка, не могло не тревожить мать.  И теперь, направляясь в дом предполагаемой невестки, она ждала от мужа незамедлительного выполнения обещания, но князь словно забыл о нём, и Екатерина Тимофеевна тихо злилась, а когда карета остановилась, стало вовсе не до разговоров.

Гостей приветливо встретили и провели в дом. Вечер подразумевал встречу только самых близких, но давними друзьями Воронцовы и Шелестовы никогда не считались, и скорее это приглашение на званый ужин было намёком на возможное объединение семей. Родственники Воронцовых немного задерживались, а из друзей пожаловали две подруги графини с дочерями. Устроившись в гостиной, господа болтали о погоде, здоровье и детях. Натали, заняв место рядом с матушкой, сидела, печально склонив голову, и старалась не встречаться с младшим Шелестовым взглядом. Да и сам Сергей Дмитриевич чувствовал себя ни в своей тарелке. Слащавые улыбки и пространные намёки родителей с обеих сторон его раздражали и вызывали в душе глухой протест. Но тут мадам Воронцова похвасталась покупкой нового трюмо для будуара, и, разумеется, дамам захотелось на него взглянуть. Восторженно щебеча, они поспешили пройти в святая святых женских апартаментов, куда посторонним мужчинам путь был заказан.

Тут граф Воронцов вспомнил о редчайшем фолианте и, желая похвастаться своим сокровищем, тоже вышел за дверь. Отец и сын Шелестовы остались одни, и, воспользовавшись случаем, Дмитрий Алексеевич заговорил:

– Сегодня ваша матушка просила меня поговорить с вами.

Официальный тон отца заставил Сергея насторожиться:

– О чём вы, ваше сиятельство?

– Княгиня беспокоится о вашей репутации, – пояснил отец. – Надеюсь, мне не о чем беспокоиться? – Он строго посмотрел на наследника.

– Абсолютно, – открыто взглянул Сергей Дмитриевич.

– Вот и славно, – расплыться в улыбке Дмитрий Алексеевич и, подмигнув, зашептал: – И что, девица настолько хороша, что ты даришь ей дорогущие безделушки? – поинтересовался он и, заметив, как сын недовольно поморщился, посчитал своим долгом предупредить: – Особо не усердствуй, Серж, твоя матушка беспокоится, как бы эта особа тебя не разорила.