Татьяна Милях - Безрассудная любовь

– А вот здесь вы не правы, Ваше сиятельство, – поспешил возразить Сергей. –  Я не дарил драгоценностей мадмуазель Легран. И не потому, что не хотел. Она просто не принимает дорогих подарков.

– Тогда откуда у нищей певички такой кулон? – недоумённо вскинул брови Дмитрий Алексеевич. – Ваша матушка утверждает, будто он безумно дорогой. Или это подарок предыдущего любовника? –  предположил князь и усмехнулся.

Младший Шелестов еле сдержался, чтобы не надерзить.

– Вы ошибаетесь на её счёт, – нахмурившись, ответил он. – Мадмуазель Легран порядочная девушка. А кулон ей достался от матери.

– Вот как? Так значит, это её матери любовники дарили столь щедрые подарки?

– Возможно… – буркнул Серж.

– Её мать тоже была актёркой?

– Нет. Не была…

Старший Шелестов хотел ещё что-то спросить, но в гостиную вернулся граф Воронцов с фолиантом в руках, и разговор перешёл на обсуждение редкой книги, а чуть позже и дамы осчастливили господ своим обществом. Наконец подъехали задержавшиеся родственники хозяев дома, и всех пригласили к столу. Ужин прошёл за обыденной беседой, и, откушав угощения, господа вернулись в гостиную.

По настоянию матушки mademoiselle Воронцова присела к роялю и исполнила несколько музыкальных произведений. Играла Натали весьма «недурственно», и Сергей Дмитриевич искренне её похвалил. Затем племянник графа прочитал стихи собственного сочинения. Конечно, до Пушкина молодому человеку было далеко, но стихи Шелестову понравились своей юношеской непосредственностью, что он не преминул благосклонно оценить. Две девицы, желая произвести на публику впечатление и, прежде всего, на мужскую его часть, под аккомпанемент mademoiselle Воронцовой пропищали романсы. Именно пропищали, как отметил для себя Серж, слушая потуги сестёр взять высокие ноты. Но молодой князь вежливо улыбался и, отвешивая комплименты, невольно вспоминал безукоризненное исполнение мадмуазель Легран.

После разговора с отцом Сергей Дмитриевич, не желая вызывать подозрения и недовольства родителей, старательно ухаживал за Натальей Михайловной. Девушка была мила, но младший Шелестов не замечал в её глазах особого интереса к своей персоне, да и сам не испытывал к барышне ничего, кроме почтения. Мадемуазель отличалась прекрасным воспитанием и образованием, блистала умом, но при всех её достоинствах Натали не волновала его, как женщина. Спустя час Сергей начал тяготиться окружающим его обществом, где ему приходилось притворяться и лицемерить. Молодому князю ужасно хотелось покинуть гостеприимный дом, но придумать благовидный предлог, чтобы улизнуть, он не мог, и скрепя сердце продолжал исполнять свою роль.

Возвращались Шелестовы из гостей поздно. Печально осознавая, что появляться в такой час на пороге мадмуазель Легран будет бестактно, Сергей Дмитриевич лишь мысленно вздыхал. «Наверняка Дашенька меня уже не ждёт», – тоскливо размышлял он и безропотно последовал домой.

Мademoiselle Томилина действительно не ожидала князя. Получив от него букет и послание, девушка вздохнула, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям: с одной стороны, она радовалась, что Шелестов не придёт, и у неё появится возможность собраться с мыслями и разобраться в себе; с другой, ей очень хотелось его увидеть, а с третьей, её душа дрожала от страха: а вдруг получив, чего хотел, он потерял к ней всякий интерес? Подобная кутерьма весь вечер вертелась в голове Дашеньки, мучая её, и, вернувшись домой, барышня порадовалась появлению Дуняши. Ей совсем не хотелось коротать вечер одной, терзая себя сомнениями.

– Ой, Дарья Павловна, я вот не удержалась и отпросилась у мадам Буланже.  Думаю, ну как вы тут без меня? Лучше дома работу выполню, пока вы в театре. Только уж простите, с ужином не поспела.

– Ничего Дуняша, я подожду, – отмахнулась Дашенька. – Тем более если бы ты не вернулась, мне самой пришлось бы думать, чего приготовить.

– Ну, как прошёл бал? – звеня посудой, поинтересовалась горничная.

– Хорошо, – вздохнула Дашенька.

– Только что-то вы невесёлая? – насторожилась Дуняша.

– Просто устала…

– Чувствую, темните вы что-то, барышня, – подозрительно прищурилась деваха. –  А чего это две чашки на столе стояли? –  спросила она, и Дашенька виновато потупилась, словно гимназистка перед классной дамой. – Что, сам князь с вами поутру чаёвничал? – заулыбалась Дуняша, и хозяйка покраснела до корней волос. И тут горничную осенило. – Неужто ночевал у нас?

– Ах, оставь меня, – пряча глаза, отвернулась барышня.

– Ну, чего же вы расстраиваетесь? – сочувственно спросила служанка. – То, что нынче не пришёл?

– Нет, не поэтому, – возразила Дашенька и закусила губу. – Неправильно всё это…

– А чего там неправильного? – пожала плечами Дуняша и, словно мудрая женщина, назидательно произнесла: – Такова уж наша бабья доля.

Девушка проговорила это с таким серьёзным видом, что Дашенька невольно улыбнулась. Дуняша всего на два года была старше её, но философское отношение к жизни простой крестьянки частенько удивляло и забавляло mademoiselle Томилину.

– Лучше подавай что-нибудь на стол, – грустно вздохнув, проговорила Дашенька. – Ужас как проголодалась.

– Скоро всё будет готово, барышня, – встрепенулась деваха.

За ужином Дуняша с любопытством посматривала на хозяйку, похоже, её так и подмывало расспросить о князе, но барышня не вспоминала о Шелестове, а горничная сама не решалась начать разговор. Перекусив, девушки отправились спать: Дашенька – на кровать, а Дуняша – в свою крохотную каморку за дверью. Оставшись одна, mademoiselle Томилина снова взялась терзаться угрызениями совести и сожалениями о собственной слабости и глупости, но усталость вскоре взяла верх, заставив её забыться.

Утром, стоило компаньонкам сесть завтракать, как в дверь постучали. Дашенька заволновалась. Хотя она не признавалась себе, но ей безумно хотелось увидеть Шелестова, и когда его статная фигура заслонила дверной проём, щёки барышни запылали.

– Ваше сиятельство… Так рано… – её голос предательски задрожал, выдавая волнение.

Взглянув в сияющие глаза Дашеньки, Сергей Дмитриевич расцвёл в улыбке.

– Простите за ранний визит, Дарья Павловна, – косясь на Дуняшу, проговорил князь, – но я хотел застать вас дома и подвезти до театра.

– Зачем вы так беспокоитесь, Сергей Дмитриевич? – потупилась Дашенька.

– Какое беспокойство? Мне приятно оказать вам небольшую услугу.

Служанка, с интересом наблюдая за парочкой, понимающе хмыкнула и поднялась с места.

– Барышня, если я вам больше не нужна, можно я удалюсь? Меня там работа ждёт, – показательно серьёзно проговорила она. –  Я обещала мадам Буланже к вечеру всё закончить.

– Иди, иди Дуняша, – согласилась хозяйка, и только горничная скрылась за дверью, как Дашенька оказалась в объятьях Шелестова.

– Я так соскучился! – горячо прошептал он. Дашенька улыбнулась, и в следующую секунду губы князя захватили её уста. На какое-то время оба забылись, поцелуй мужчины становился всё настойчивей, а руки всё смелее, но собрав последние силы, Дашенька высвободилась из стальной хватки.

– Серёжа, мы не одни, – указал она глазами на дверь, за которой скрылась горничная.

Шелестов тяжело вздохнул и нехотя выпустил девушку из объятий.

– Об этом я и хотел поговорить. Не знаю, удастся ли мне вечером вырваться, чтобы увидеться с тобой, поэтому я и заехал сейчас. Только, пожалуйста, не упрямься, – сразу предупредил Сергей и перешёл к делу: – Ты не можешь и дальше здесь жить. Я хочу снять для тебя приличную квартиру.

– Это исключено, Сергей Дмитриевич, – сразу сделалась строгой Дашенька. – Тем более за эту квартиру я заплатила за год вперёд.

– Ну, почему ты такая?! – в отчаянье покачал головой Шелестов. – Вот зачем ты отказываешься? Я хочу, чтобы ты жила с тем же комфортом, к которому привыкла в доме своего отца.

У Дашеньки перехватило дыхание:

– Нет, ничто не вернёт дом моего отца, – проговорила она, и чувство стыда за своё падение вновь подступило комом к горлу. Немного подумав, девушка твёрдо взглянула на Шелестова и заявила:  – Я не стану вашей содержанкой, Сергей Дмитриевич. Признаю, сейчас мне сложно противиться себе. Это выше моих сил, – призналась она. – Но потом… позже… Когда обида за своё презренное положение перевесит мои чувства к вам, я постараюсь расстаться с вами.

– Дашенька, что ты говоришь? – выдохнул Шелестов, чувствуя, как от одной мысли о расставании в груди болезненно заскрежетало.

– Да, Сергей Дмитриевич, – уверено подтвердила mademoiselle Томилина, – поэтому не стоит вам тратиться на меня.

Князь нахмурился, но в следующий момент, повинуясь порыву, вновь захватил девушку в объятья.  Страстный поцелуй заставил сердце трепетать, и, чувствуя, что ещё немного, и она растает, Дашенька прошептала:

– Ваше сиятельство, мне пора идти.

С сожалением выпустив девушку, Шелестов хрипло проговорил:

– Так пойдём, моя карета в твоём распоряжении.

Спустя минут пять они вышли на улицу. Усадив Дашеньку в экипаж, князь сел рядом, и возница тронул поводья.

– Я видел афиши. Сегодня вечером у вас концерт? – поинтересовался Сергей Дмитриевич.

– Да. А по окончании концерта князь Шаховской банкет устроить изволил.

– И ты собираешься на него пойти? – насторожился Шелестов.

– Теперь никого не смущает моё появление в маске, – пожала плечами Дашенька.

– Значит, на банкет Шаховского вы идёте, а когда я проводил такой же банкет, подсунули мне эту Жози, – с раздражением фыркнул Сергей, неожиданно вернувшись к обращению на «вы».

Дашенька долгим взглядом одарила князя. Как ей объяснить, что она видеть его не могла? И одно его имя вызывало у неё удушье от подступающей к горлу ненависти?

– Я пыталась не участвовать в подобных мероприятиях, но вы, Сергей Дмитриевич, представили меня обществу, и теперь мне сложно отказываться от общения с меценатами, – худо-бедно выкрутилась она.