Татьяна Милях - Безрассудная любовь

Все последующие дни Шелестов метался от театра к театру. Понимая, что Дашенька могла представиться другим именем, князь настаивал на знакомстве со всеми юными актрисами, поступившими в труппу на днях, но мадмуазель Томилиной среди них не оказалось.

Неудача заставила Шелестова разволноваться. «А вдруг с ней произошло что-то ужасное?» – всё чаще беспокоила его тревожная мысль, и, безумно боясь услышать о неопознанном трупе девушки, князь при виде горластых мальчишек-газетчиков стал даже вздрагивать.

Терзаемый виной и тягостными размышлениями Сергей Дмитриевич угрюмо шагал по Невскому, как неожиданно столкнулся с Дуняшей.

– Ваше сиятельство! – обрадовалась бывшая горничная.

Князь поначалу растерялся, но тут же сообразил, что деваха может иметь сведения о своей прежней госпоже.

– Дуняша, смотрю, ты всё хорошеешь!  – улыбнулся Шелестов. – Замужество пошло тебе на пользу.

 Молодая женщина довольно запыхтела и, потупившись, бережно огладила свой округлившийся живот.

– Спасибо, барин. Если бы не вы… – пролепетала она.

– Да что там. Это так приятно – сделать людей чуточку счастливее, – отмахнулся князь и тут же серьёзно посмотрел на девушку. – Надеюсь, и ты не откажешься мне помочь? – спросил он, и Дуняша подобострастно уставилась на господина. – Может, знаешь, где сейчас находится Дарья Павловна?

На мгновение воцарилась тишина, и глаза девахи беспокойно забегали.

– Говори, говори, – подбадривал Шелестов, и его сердце замерло в ожидании.

– Виделись мы недавно, – неловко потупившись, пробормотала Дуняша. – Барышня проститься заходила.

– Проститься? – заволновался Сергей Дмитриевич.

– Да. Дарья Павловна сказывала, что в Москву уезжает.

«Вот почему я не смог её отыскать. Дашеньки просто нет в Петербурге», – воспрянул духом князь и спросил:

– А что, у неё в Москве родственники имеются?

– Да вроде нет… – Деваха пожала плечами. – Сказывала, будто дело у неё там важное. И от вас хотела подальше скрыться, – с сожалением взглянула она на Шелестова и покачала головой. – А у самой глаза были такие… Несчастные, несчастные…

– Спасибо тебе, – виновато вздохнул Шелестов и, сунув бывшей горничной целковый31, простился.

Надежда найти Дашеньку воодушевляла, и, намереваясь уже утром отправиться в златоглавую, Сергей Дмитриевич поспешил домой, но не успел он переступить порог, как слуга доложил о визите Шелестова-старшего. Сергей прошёл в кабинет, где за столом по-хозяйски расположился его отец.

– Итак, Серж, что всё это значит? – даже не поздоровавшись, начал допрос князь.

– Вы о чём? – невозмутимо уточнил сын.

– Не делай вид, что не понимаешь! Натворил дел – и решил скрыться?

– Я ни от кого не прятался, – поморщился младший Шелестов.

– Как ты посмел расторгнуть помолвку?! – вспылил отец, и Сергей сам перешёл в наступление:

– Полагаю, я имею право сам распоряжаться своей собственной жизнью!

– Своей? А о нас с матерью ты подумал? Это благодаря нам ты живёшь на свете!

– И что? Поэтому я должен жениться на той, кого вы мне подсунете? Как племенному жеребцу или быку?

– Не груби! – грохнул кулаком по столу Дмитрий Алексеевич.  – Да! Мать права. Ты стал слишком дерзок, – признал он и воскликнул: – Ты знаешь, чем тебе грозит отказ от помолвки? Только благодаря протекции Воронцова ты попал ко двору. И это твоя благодарность?!

– И теперь из чувства признательности я должен испортить жизнь его дочери? – усмехнулся Сергей Дмитриевич. – Странные у вас обоих представления о благодарности.

– Не думаю, что Михаил Григорьевич и дальше станет оказывать тебе содействие, – пропустив насмешку сына мимо ушей, пригрозил старший Шелестов.

– Значит, я не буду служить при дворе, – пожал плечами Сергей.

– И ты готов ради какой-то певички спустить коту под хвост свою карьеру?

– Я давно не мальчик, отец, и сам способен принимать решения.

– Ты так думаешь?! – зло прищурился Дмитрий Алексеевич. – А что ты будешь делать, если я лишу тебя наследства?

– Это, конечно, неприятно, ваше сиятельство, но не смертельно, – снисходительно поморщился младший Шелестов. –  Огромное количество людей живут своим трудом. А мне, слава богу, бабуля оставила поместье, и с голоду пухнуть мне не придётся. Так что, если вам так дорого ваше состояние, можете оставить его себе.

– Вот, значит, как ты заговорил, – прохрипел Дмитрий Алексеевич и, еле сдерживая нахлынувший гнев, замолчал. Его ноздри дрожали, глаза налились кровью, в этот момент он напоминал разъярённого вепря.  – Ты готов поссориться с родителями ради корыстной женщины? Думаю, когда она узнает, что ей ничего не достанется, она быстро потеряет к тебе всякий интерес.

– Вы ошибаетесь на её счёт, ваше сиятельство, – невозмутимо возразил Сергей, и его спокойствие охладило пыл отца.

– Хочешь проверить? Позови её, – откинувшись на спинку кресла, он с вызовом взглянул сына.

– Я не могу этого сделать… Мадмуазель Легран здесь нет.

– И где же она? – язвительно улыбнулся Дмитрий Алексеевич. – Развлекает других мужчин?

Теперь Сергей не стал обращать внимания на издёвку родителя, а устало произнёс:

– Нет. Она оставила меня.

– Хочешь сказать, что вы расстались? – старший Шелестов смерил сына недоверчивым взглядом.

– Да, отец. Она ушла.

Некоторое время Дмитрий Алексеевич с удивлением взирал на наследника.

– Не понимаю, – наконец проговорил он. – Зачем тогда было разрывать помолвку?

– Я же объяснял. Наталья Михайловна замечательная девушка, но я не испытываю к ней никаких чувств. Её любит мой друг, Пьер Белозёрский. А mademoiselle Воронцова любит его. Зачем мне вставать между ними?

– Хм… Ну это меняет дело. Что ж ты сразу не сказал? – сменил гнев на милость старший Шелестов. –  Михаил Григорьевич сможет понять твой поступок: он вызван порывом помочь другу. Это благородно, хотя и глупо… Надеюсь, мы сможем убедить графа не держать на тебя зла.

– Не стоит утруждать себя, отец. Полагаю, что после моей женитьбы меня не особо захотят видеть при дворе.

– Какой женитьбы? – растерялся Дмитрий Алексеевич.

– Я намерен жениться на mademoiselle Томилиной.

– Томилиной? – нахмурился старший Шелестов. – Это не та, у которой отец оправился на поиски сокровищ и так и не вернулся? А брат разорил семью и застрелился?

– Она самая. И я косвенно приложил руку к разорению её семьи и смерти её брата.

– Ничего не понимаю… Когда ты успел с ней познакомиться? С момента гибели младшего Томилина она не появлялась в Петербургском обществе.

– Появлялась. Она и есть мадмуазель Легран.

– Ах, вот оно что! – презрительно скривился отец. – Благородная девица решила ступить на путь порока.

– Она чище и честнее многих дам, вращающихся в свете.

– Ну да, поэтому и выступала на подмостках, – усмехнулся Дмитрий Алексеевич.

– Дарья Павловна добывала хлеб своим трудом. И ты сам мог убедиться: она исключительно талантлива.

– Конечно. И главный её талант в том, что она, позабыв о приличиях, в открытую с тобой жила, – не удержался и съязвил князь.

– В этом исключительно моя вина. – Сергей упрямо нахмурился, и отец понял, что сын всё для себя решил.

– Подумай хорошенько, прежде чем совершать опрометчивый поступок, – всё же предупредил он.

– Я не совершаю опрометчивых поступков. Я всегда прочитываю последствия, – проговорил младший Шелестов и поспешно поправился: – Стараюсь просчитывать…

– Вижу, ты не намерен меня слушать, – поднялся с места Шелестов-старший. –  Я сказал своё слово. Хочешь жениться на нищенке, женись, но тогда забудь, что у тебя есть отец и мать.

– Ну что ж, пусть будет так. Раз вы готовы отказаться от меня только потому, что я полюбил девушку, волей судьбы оказавшейся разорённой…

– Как знаешь, – направился Дмитрий Алексеевич к выходу. – Думаю, скоро тебе придётся отставить эту квартиру и переселиться в трущобы.

– Ты не поверишь, отец, но именно в трущобах я ощущал себя по-настоящему счастливым, – ответил Сергей Дмитриевич, и старший Шелестов, недовольно поджав губы, скрылся за дверью.

Нудно моросящий дождь предвещал Шелестову нелёгкий путь. Но ни слякоть, ни холодный ветер не пугали его, и одержимый идеей поскорее вернуть Дашеньку он пришпорил коня.

 Златоглавая встретила князя лёгким морозцем и первым снежком, упруго поскрипывающим при каждом шаге.  Москва, кутаясь в белоснежную пуховую шаль, напоминала разрумянившуюся русскую красавицу. Золочёные маковки церквей игриво помигивали солнечными бликами, купеческие дома напоказ хвастались кружевом наличников, а новые особняки, вальяжно раскинувшись вдоль древних улиц, свысока поглядывали на прохожих. После европейской чопорности Петербурга вторая столица очаровывала патриархальным простодушием и величавой неспешностью, и если первая была городом, где зарабатывали и служили, то Москва оставалась местом, где наслаждались жизнью и транжирили сбережения.

Остановившись на постоялом дворе, Сергей Дмитриевич, не откладывая, отправился на поиски мадмуазель Легран, но с каждым днём его душа всё больше наполнялась тревогой. «Господи, ну где же она?! Разве можно беззащитной девушке одной отправляться в дорогу?! Кто знает, какие люди могут повстречаться на пути?!» – терзался он и одновременно проклинал собственную самонадеянность.

Прошерстив все московские театры, свою примадонну Шелестов так и не нашёл и, сменив коня на сани, с тяжёлым сердцем отправился в Петербург. Отрешённо взирая на заиндевевшие окрестности, Сергей Дмитриевич сквозь туман собственных мыслей едва улавливал ворчание извозчика на почти готовую железную дорогу32 – виновницу всех бед. По мнению мужика, именно строительство путей для дьявольской машины повлекло за собой кару господню в виде болезни его коровы, пожара в соседнем селе, засушливом лете и плохом урожае. Князь не перечил вознице, его больше заботили собственные напасти и тревога за судьбу Дашеньки, а мучительное понимание, что виновником его бед является он сам, просто выжигало внутренности.