За время отсутствия Шелестова столица успела преобразиться. Заснеженные особняки, перемигиваясь блеском огней, зазывали гостей на очередной бал, попеременно переговариваясь звуками оркестров. Пребывая в угнетённом состоянии, Сергей Дмитриевич появлялся в свете чисто из вежливости, понимая, что коротать вечера в опустевшей квартире занятие ещё менее приятное. Танцевал князь редко и обычно, скрывшись от посторонних глаз в неприметном углу, бесстрастно наблюдал за тщеславной суетой благородной публики.

Красавец Вересов успел расстаться с Жози. Французской танцорке посчастливилось заполучить пожилого, но безмерно щедрого любовника, и она тотчас упорхнула на золочёную жёрдочку от не столь состоятельного поручика. Бесславный разрыв Алексей перенёс мужественно, по-гусарски, и, переболев обидой, а главное – тяжёлым похмельем, решил больше не увлекаться актрисами. И теперь, посещая званые рауты, Вересов не забывал обращать внимание на прекрасных дам и, рыская глазами по залу, искал себе новый объект обожания.

Главной сенсацией сезона стала скорая свадьба графа Белозёрского и mademoiselle Воронцовой, вызвавшая немало пересудов в Петербуржских салонах. Наверное, это единственная новость, которая порадовала Шелестова. Пьер сиял, словно начищенный самовар, и Сергей Дмитриевич искренне желал графу и Натали счастья.

Белозёрский же, в свою очередь замечая удручённое настроение Шелестова, постоянно пытался его растормошить и, отыскивая друга в потаённых местах, вытаскивал его на божий свет.

– Серж, завтра мы с Вересовым идём в Александрийский. Дают новую оперу. Сам государь-император должен быть!  У нас заказана ложа, приглашаю, – банным листом пристал Пьер, и князь нехотя согласился.


Следующим вечером князь переступил порог театра. Колдовская атмосфера царства Мельпомены навивала волнующие воспоминания, и Сергей Дмитриевич грустно усмехнулся. «Как там у поэтов? Вся наша жизнь – игра33? Да, сложно не согласиться… – подумал он и вспомнил другое высказывание. – Жизнь – это театр, а люди в нем – актеры34. – Князь вздохнул. –  Вот только время на репетиции нам не отпущено. Играть приходится на чистовую, и если ты ошибся или забыл текст, суфлёр не подскажет нужную реплику».

Но от философских размышлений Шелестова отвлекли звуки увертюры, возвещающие о начале спектакля, и, больше не мешкая, князь направился в зал. Отыскав нужную ложу, он извинился перед приятелями за опоздание и присел рядом. Волшебная музыка Моцарта захватила, и Сергей Дмитриевич с истинным наслаждением окунулся в мир грёз. В сладких мечтах он вернулся в прекрасное время, когда на сцене блистала несравненная мадмуазель Легран, и картины минувшего бередили его душу, пока гром аплодисментов не вернул Шелестова к действительности. Князь вместе со всеми отдал должное актёрам и, рассеяно скользнув глазами по залу, задержал взгляд на отдалённой ложе. Одетая в голубое платье дама выглядела восхитительно и до боли напомнила ему Дашеньку. Те же волосы, уложенные в замысловатую причёску, тот же нежный овал лица, та же изящная шея со сверкающими на ней дорогими украшениями. Желая избавиться от наваждения, Шелестов зажмурился и тряхнул головой. «Я совсем сошёл с ума? Мне она уже мерещится», – промелькнула безнадежная мысль, а когда Сергей Дмитриевич открыл глаза, девушка, мелькнув голубым шёлком в дверях, исчезла.

Кровь ударила князю в голову, и он ринулся из ложи. Торопливо пробираясь сквозь неспешно расползающуюся по коридорам публику, Шелестов отчаянно искал в толпе заинтересовавшую его девушку и, наконец заметив впереди голубое платье, кинулся вперёд:

– Простите, mademoiselle! – воскликнул он. Незнакомка обернулась, и Сергей обмяк: это была не Дашенька. – Извините, обознался…, – разочаровано вздохнул он и замер посреди фойе.

Мимо сновали люди, слышались приветствия, мелькали улыбчивые лица, но Сергей Дмитриевич, не замечая никого, не отвечал на любезности. Интерес к спектаклю окончательно пропал, и, вспомнив о приглашении к Вяземским, князь покинул театр.

В гостях пасмурное настроение не покидало Шелестова, и лишь появление Белозерского с Вересовым заставило его оживиться. Пьер, витая в облаках, грезил о Натали и считал дни до свадьбы, а поручик, заражая окружающих оптимизмом, подтрунивал над графом и без конца рассказывал анекдоты, не забывая при этом оценить прелести девиц. Неожиданно Вересов, устремив взгляд за спину Сергея Дмитриевича, восторженно прошептал:

– Какая девушка! Но с её провожатым я незнаком. Хотя и видел пару раз, – наморщил лоб Алесей, но тут же расплылся в лукавой улыбке. – Пожалуй, стоит пригласить его дочь на танец.

Взглянув на пару, Белозерский пояснил:

– Это граф Алфёров. Не так давно Фёдор Михайлович вернулся из Америки, откуда, по слухам, привез сказочные богатства. А вот насчёт его спутницы разное болтают. Как известно, у Фёдора Михайловича детей нет. А тут граф появился в столице с этой девушкой и поселил её в своём доме. Скандал! Всю неделю Петербург только об этом и шепчется. Поначалу злые языки утверждали, будто она содержанка графа, но буквально сегодня я узнал, что старик намерен на ней жениться . А поскольку девушка сирота, потому и живёт в доме жениха. – Последнее слово граф произнёс с особенным сарказмом.

Желая увидеть предмет обсуждения приятелей, Серж повернулся. Но если самого престарелого кавалера ему было видно хорошо, то его спутницу закрывал дородный господин. Наконец человек отошёл, и у Шелестова перехватило дыхание. Теперь у него не осталось сомнений: в театре он видел Дашеньку, и теперь она стояла рядом с графом. Держа старика под руку, девушка изящным наклоном головы отвечала на приветствия, и Сергей, не в силах пошевелиться, пожирал её глазами. Наконец, придя в себя, князь остановил слугу и, подхватив с подноса фужер с шампанским, залпом его выпил. Прохладный напиток смочил в одночасье пересохшее горло, и Шелестов, больше не слыша болтовни приятелей, уверено пошагал к колоритной паре.

Господин Алфёров разговаривал с Вяземским, когда перед ними словно из-под земли возник Сергей Дмитриевич. Увидев князя, Дашенька побледнела, а веер в её руках, всколыхнувшись, мелко затрепетал.

– Господин граф, ваше сиятельство, – поклонился Шелестов Алфёрову и хозяину особняка.

– Сергей Дмитриевич! Рад видеть, – поприветствовал гостя Вяземский и поинтересовался: – Вы не знакомы с протеже нашего Фёдора Михайловича? – указал он на Дашеньку.

Сдерживая волнение, Шелестов как можно бесстрастнее скользнул по девушке взглядом:

– Не имел чести.

– Так разрешите на правах хозяина дома и друга графа представить вам mademoiselle Томилину.

Под напряжённым взглядом Алфёрова девушка протянула ручку и еле слышно пролепетала:

– Дарья Павловна.

– Князь Шелестов, – поклонился Сергей и, прикоснувшись губами к хрупким пальчикам, ощутил под тонким шёлком чуть заметную дрожь. Выпрямившись, князь пристально посмотрел в глаза Дашеньки и спросил: – Mademoiselle, вы не откажете мне в танце?

Зал как раз заполнила восхитительная мелодия вальса, и девушка, не выдержав взгляда Шелестова, опустила ресницы.

– Как вам будет угодно.

– Надеюсь, вы не против, граф? – с вызовом взглянул Сергей Дмитриевич на Алфёрова, и старик, недовольно прищурившись, проговорил:

– Не смею возражать.

Шелестов победно улыбнулся.

– Прошу, – подал он руку и увлёк mademoiselle в  бальную залу.

Дотронувшись ладонями до стройного стана, Шелестов, не в силах произнести ни слова, едва сдерживал желание стиснуть девушку в объятиях. В горле снова пересохло, и, не отрывая глаз от лица партнёрши, он закружил её в упоительном вихре. Полностью покорившись воле кавалера, Дашенька отвела глаза и безропотно следовала движению танца. Щёки девушки пылали, и, заметив, что от безумного кружения она вот-вот потеряет сознание, Сергей наконец проговорил:

– Смотрите на меня, Дарья Павловна. Смотрите только на меня.

Слова сами сорвались с губ, заставляя вспомнить такой же танец на памятном маскараде. Девушка послушно подняла ресницы, и знакомая волна накрыла Шелестова. Больше не в силах разорвать неведомую связь, они, не замечая ничего вокруг, неотрывно смотрели друг на друга. Всё ушло на второй план, только свет любимых глаз и прикосновение горячих рук захватило обоих.  Каким образом Сергей увлёк партнёршу на балкон, он объяснить не мог, но свежий воздух, дыхнув Шелестову в лицо, поведал, что они одни. Стиснув Дашеньку в объятиях, он покрыл её лицо поцелуями.

– Прости! Прости меня! Я виноват перед тобою! Виноват во всём! Зачем?! Зачем ты ушла?! Господи, чего я только не передумал, пока искал тебя! – горячо шептал князь.

– Вы искали меня? – пролепетала девушка.

– Я места себе не находил! Думал, сойду с ума! Больше не отпущу тебя!  – воскликнул Шелестов и в следующую секунду накрыл губы Дашеньки страстным поцелуем. Обоих обдало жаркой волной, словно они не стояли на холодном балконе, а находились возле раскалённой печи. Почувствовав ответную страсть девушки, Сергей задрожал и, заставив себя оторваться от сладких губ, нахмурился:

– Почему? Почему ты с этим стариком? Давай уедем! Сегодня же! Сейчас!

– Я не могу…– виновато вздохнула девушка.

– О чём ты, Дашенька?! Я люблю тебя! Люблю!

– Я не могу, – снова возразила она. – Фёдор Михайлович добр ко мне. Я не могу так с ним поступить…

– С ним поступить? А со мной? А со мной можешь? – начал кипятиться князь. – От меня ты помощь принимать не хотела, а от графа…

– Что здесь происходит? – вдруг раздался за спиной строгий голос Алфёрова, и Шелестов, выпустив девушку из рук, резко развернулся. Встретившись глазами со стариком, молодой князь стиснул челюсти и хищно прищурился, словно смеривая расстояние предстоящей дуэли.

Заметив непреклонную решимость на лице Шелестова, mademoiselle Томилина поспешила навстречу графу.

– Мне стало дурно, Фёдор Михайлович! А его сиятельство вывели меня подышать свежим воздухом, – проговорила Дашенька и подхватила старика под руку.