- С бизнесом у тебя теперь все хорошо… А как дела идут на личном фронте? – с некоторой заминкой и осторожностью все же спросила Руггеда. С дочерью на эту тему она не общалась уже очень давно и у женщины была некоторая надежда на изменения к лучшему.

- Дааа никак, если честно – легкое довольство от родительской похвалы мгновенно угасло, стремительно сменяясь грустью от нахлынувших воспоминаний прошлого – Встречаюсь несколько раз в месяц с одним мальчиком. Но это заплатка для тела и разума, но никак не для души. Сама должна понимать… После того что со мной и Ирони сотворил Роб, я больше никогда не смогу полностью довериться ни одному мужчине. И тем более… полюбить. Просто не пересилю себя.

- Понимаю – печально покивала мать, принимая слова Триллы, при этом в душе радуясь тому, что сердце дочери наконец-то начало оттаивать. После смерти мужа она на мужчин даже смотреть не могла и пыталась забыться в работе и делах, а теперь вон, даже мальчика себе какого-то нашла. Такие перемены Руггеду только радовали. Она надеялась, что когда-нибудь ее дочь все-таки залечит оставшиеся на сердце шрамы и вновь сможет стать счастливой.

- А к чему ты это спросила – с некоторой настороженностью уточнила Трилла, озадаченная тем, что ее сдержанная и никогда не интересующаяся сердечными делами дочери мать, вдруг заинтересовалась подобной темой. А затем, озвучив свой вопрос, потянулась за очередной манящей булочкой.

Вчера они, слишком долго дожидаясь такси, так и не поспели домой засветло, из-за чего все важные и не очень разговоры были перенесены наследующий день. А уже утром, как-то прознав про возвращение Триллы, с явно надуманными поводами, в их дом принялись наведываться охочие до сплетен соседи и знакомые. Вон, даже старик Гульсер привез свежую выпечку из своей пекарни прямо на дом. Из-за чего кухню теперь наполнял приятный сладковато-пряный аромат булочек с корицей. Такие чудесные запахи сильно улучшали атмосферу утреннего чаепития, до тех пор пока неизбежно не пришло время для трудных разговоров.

- Да так… Просто хотела узнать, не ждать ли мне в ближайшее время еще одну малышку на попечение. Нет-нет! Не думай что против. Скорее наоборот, только рада буду. Ты нам тут такой большой дом купила, что я не знаю, куда себя тут на пенсии приткнуть. Тишина иногда такая стоит, что даже страшно становится и приходится включать телевизор, чтобы не думать что я оглохла на старости лет. А если бы ты меня еще одной внучкой или внуком порадовала, то тогда было бы кому шуметь в этой двухэтажной громадине. Да и у меня бы нашлось хоть какое-то занятие – немного пожаловалась на жизнь Руггеда и отодвинула от себя так и не тронутую булочку. Она любила печево старика Гульсера, но сегодня, отчего-то, все эти булочки и круассаны аппетита у женщины не вызывали. Неизбежность сложного разговора очень портила ей настроение. И видимо время для него наконец-то пришло.

- Ничего с этим не поделаешь, придется тебе и дальше жить в тишине. Да и прежде чем думать о втором ребенке, нужно сперва разобраться с проблемами первого – с явным раздражением в голосе и легкой обидой, высказалась Трилла, облекая слова заметным покровом претензии к собеседнице.

- Я тоже не понимаю, почему ты не сделала этого раньше – совершила ответный болезненный укол женщина, но практически сразу задавив собственную обиду, поспешила убить в зародыше никому не нужную пикировку – Ненужно лишних слов. Ты же знаешь что я уже давно приняла и одобрила твое решение, но… В общем, не думай что я не пыталась помочь нашей Ирони. Вот только Роб хорошо постарался, ломая жизнь и судьбу собственной дочери. Чтобы этого ****** целую вечность демоны сжигали заживо на своих кострах. Иной участи этот выродок просто не достоин.

- Маааам…

- Не смей защищать того кто даже после своей смерти продолжает нести нашей семье лишь одни проблемы! – грозно потребовала Руггеда, давя голосом и взглядом вскинувшуюся дочь - Ты же тоже его ненавидишь, но все равно зачем-то продолжаешь его прикрывать. Наверное, по старой памяти о вашей глупой детской любви. Не иначе.

- Но я же смогла заработать и Ирони сделали пластику. Хорошо получилось, даже шрамы не заметны. И перелом… Ты же сама говорила, что он сросся хорошо. И…

- Слишком поздно – всего два слова и вот уже девушка захлебывается своими словами и с набухающими на глазах слезами, непонимающе смотрит на непреклонную в своей ненависти мать – От нее шарахались, словно от прокаженной, в детском саду, а потом и в начальной школе. Из-за чего она быстро замкнулась в себе. Единственному на весь Дисмайн психотерапевту не хватило ни опыта, ни квалификации чтобы это исправить, а все богатенькие родственники твоего ****** мужа отказались мне помогать. Я умоляла их ссудить нужную для операции сумму, но они каждый раз прогоняли меня, обливая грязью и обвиняя нас с тобой в убийстве Роба. А когда, через несколько лет, ты нашла деньги и оплатила пластику для Ирони… было уже поздно. Даже с нормальным лицом она оставалась все такой же замкнутой и нелюдимой и со временем ее психологическое состояние становилось лишь хуже.

- Если так… Если в городе не было нормальных психологов, то почему ты не поехала в Силенсию? До столицы меньше часа езды на такси! Или поехать в Америку… - даже подавленная открывающейся перед ней правдой, Трилла все равно не верила в необратимость этой проблемы и продолжала перебирать варианты. Продолжала искать лазейки, не понимая что этот путь уже ни раз пройден до нее сидящей напротив матерью.

- Пользы от Силенсии было немного. Наши столичные мозговеды не смогли даже определиться с диагнозом, не говоря уже о лечении. Направляли меня друг к другу, тратя время и вытягивая из меня последние деньги. Пришлось продать все ценное и даже взять небольшую ссуду в банке под залог машины. А как итог… я лишилась своего верного кадиллака и взамен получила лишь направление в Миннеаполис. После этого мне пришлось заложить и наш старенький дом, чтобы было чем оплачивать хваленую Американскую медицину, но к счастью ты начала высылать мне деньги и мы с Ирони не остались после этой поездки жить на улице.

- Понятно… - как-то невпопад сказала Трилла, наконец-то осознавая что в последние десять лет трудно было не только ей. И от понимания этого становилось лишь больнее.

Бокал с остатками остывшего чая был отставлен в сторону, а раскрошившийся в пальцах кусок булки сметен ладонью в аккуратную кучку. И лишь покончив с этой ’’уборкой’’, за время которой услышанное было неоднократно прокручено в голове, она наконец-то озвучила напрашивающийся в этой ситуации вопрос.

- Ну и что вам сказали в Миннеаполисе?

- О! Медицина в Америке и впрямь гораздо лучше нашей. Уже второй найденный психотерапевт, после долгой беседы, смог выдать нам диагноз и расписать необходимый курс медикаментозного лечения. А потом содрал за несколько консультаций такую сумму, что нам едва хватило денег на обратную дорогу.

- Диагноз? – нетерпеливо уточнила Трилл и не выдержав все же сунулась в висевшую на стуле модную сумочку и достала из нее пачку сигарет. Девушка обещала себе, что не станет курить в Силенсии, ну или как минимум на глазах у матери. Вот только, общая нервозность ситуации и нарастающее напряжение от услышанного, заставили ее нарушить это обещание и под неодобрительным взглядом Руггеды, приняться щелкать упрямой зажигалкой в попытках раскурить тонкую сигарету.

- Дереализация. Хотя вряд ли это слово хоть что-то тебе скажет – озвучила наконец диагноз женщина, при этом с осуждением наблюдая за дымящей дочерью. Правда высказывать свои претензии Руггеда не стала, понимая что и для Триллы эти почти одиннадцать лет оказались не самыми легкими в ее жизни. Жертвуя связью с семьей и вкладывая в свое дело огромные усилия, она совершила практически невозможное. Доказала свою состоятельность в бизнесе и заслужила право на маленькие слабости, без лишних нравоучений и ненужного брюзжания матери – Если объяснять попроще… Человек с таким расстройством видит мир сильно отдаленным от себя. Перестает чувствовать себя частью окружающей его жизни. У нашей девочки, к счастью, легкая и вполне излечимая форма. Она, при большой нужде или необходимости может выглядывать из своей раковины отчуждения, но так как судьба ее не сильно радовала, делает она это крайне редко. Ирони сама загнала себя в этот угол и не особо сильно хочет из него выбираться… Из-за чего лечение за эти годы продвинулось не сильно.

- А как же лекарства, которые вам прописал тот врач из Миннесоты? Они совсем не помогли? – встревоженная пугающе сложным названием расстройства и не очень понятными объяснениями, уточнила Трилла. Узнав о том что эту самую дереализацию можно вылечить, она обрадовалась и пожелала как можно быстрее разобраться с этой проблемой. Благо деньги у нее теперь были, а на кого их тратить если не на самых близких ей людей.

- Да ничего хорошего это медикаментозное лечение не дало – обрезала дочери крылья Руггеда, разрушая все надуманные ею планы – Поначалу они и правда подействовали и ее состояние начало улучшаться. Я даже несколько раз смогла увидеть ее улыбку… А потом нашу девочку опять начали травить в школе и все лечение полетело в бездну. Судебная тяжба с родителями малолетних выродков отняла очень много времени и денег, а в конечном итоге окончилась ничем. Адвокаты разорвали все мои обвинения, после чего мне же и пришлось оплачивать судебные издержки и по решению суда переводить Ирони в другую школу. Через несколько месяцев, когда все немного успокоилось, я решила возобновить лечение, но сделала этим девочке лишь хуже. У нее резко усилилась тревожность, появились панические атаки и внезапные истерики и хуже всего, лекарства дали побочный эффект в виде лунатизма. Увы, но отказ от лечения ситуацию не исправил. Истерики, тревожность и приступы лунатизма остались, но случаются теперь гораздо реже. Чаще всего только тогда, когда ей опять накручивают нервы в школе.

- Может тогда…

- Это тоже не вариант! – не дав Трилле даже до конца озвучить свое предложение, женщина грубо перебила свою дочь – Она большей частью пропустила детский сад, часто из-за лечения и разъездов не ходила в младшую школу, а ты предлагаешь чтобы она бросила еще и старшую? А хуже всего это то… что и я об этом раньше задумывалась. Но к счастью нашлись люди, которые смогли меня переубедить. Объяснили что при отказе от школьной социализации и пребывания в обществе, Ирони еще сильнее замкнется в себе и быстро растеряет и без того слабые навыки взаимодействия с обществом. И вот это уже лечить будет куда сложнее.