— Кулаком в нос, — объясняет Илона уставшим голосом. — Максим сказал… Безусловно, все, что он говорил, исключительно на эмоциях!

— Он сказал, что я ему больше не сестра. Кирилл ему больше не друг… Перед этим, конечно, он дал мне возможность выбора. Типа, или я — твой брат, или Кирилл — «чмо, дерьмо-друг, озабоченный урод». — Мила тяжело вздыхает. Вытирает мокрую щеку и поднимает на меня узкие глаза. — Мы ведь ничего не делали. Кирилл очень серьезно относится ко мне, установил правило, что никакой близости, пока я учусь в школе и плевать, что мне восемнадцать. Он хороший парень.

— Что ты ответила Максиму?

— Ничего. Я промолчала, потому что совершенно не знала, что сказать… Как можно выбирать вот так? Это же не шмотки в магазине… Я люблю Максима. Очень. Он ведь мой брат. Я не знаю, что будет завтра, может, мне Кирилл разонравится или я ему, всякое ведь бывает! Я не дурочка, что верит в любовь с первого взгляда и до гробовой доски. Так не бывает. А если и бывает, то с людьми, которые ни за что не повстречаются на моем пути и не расскажут мне свою историю. Люди встречаются и расстаются. Ктото живет душа в душу. Я пыталась объяснить это Максиму, но он и слушать меня не стал. Хлопнул дверью и уехал.

— А где Кирилл?

Мила шмыгает носом, а Илона отвечает:

— Они с Данилом наверху, в кабинете. Сейчас такое время, что всем нужно просто успокоиться и немного отдохнуть, прежде, чем принимать какие-либо решения.

— Какие решения?

— Кирилл сказал, что будет выходить из общего бизнеса, — отвечает мне Мила. — Потом сказал, чтобы я помирилась с братом. И…что пока я не поступлю в университет, нам лучше не встречаться с ним. Мол, время обоим нужно. А там, гляди, и все переменится.

— Как бы тебе не было больно, обидно и тяжело, я вынуждена согласиться с Кириллом. Я правильно понимаю, он — первый парень, в которого ты влюбилась?

Мила кивает и шмыгает.

— Поверь, если Кирилл — твой человек, вы будете вместе несмотря ни на что. Раз уж так сложились обстоятельства, воспользуйся этим временем во благо себе. Присмотрись к другим парням, которые, я уверена, будут кружить вокруг тебя. Ты ведь мало общалась с ними, потому что твой братец немного…ладно. И так ясно. Все еще будет хорошо, поверь мне. И, кстати, что не делается, то к лучшему.

— Каролина? — Мила виновато глядит на меня. — Я тут… Черт. Прости меня. Мы пока орали с Максом друг на друга, я ненароком ляпнула, что…ты знала о нас с Кириллом.

Ой.

— Он кричал, что здравомыслящие люди ни за что не поймут отношения между школьницей и взрослым парнем, что он будет стыдиться этого, а я сказала в ответ, что Каролина отнеслась к этому с пониманием. Мне Даша все рассказала…

Вообще, я решила, что мне нет никакого дела до их семейных проблем и разборок. На тот момент, когда подвыпившая Даша поведала мне обо всем, эти двое были для меня никем. Но потом, когда Макс рассказал мне о родителях, о том, как заботится о сестре с детства и как боится, что их отношения могут вновь испортиться, я вдруг поняла, что просто не могу позволить родным друг другу людям опять разругаться. Так ведь там еще и лучший друг замешан… Короче, сообщи я Максиму обо всем раньше, все равно двух катастроф было бы не избежать. Можно сказать, я заботилась обо всех троих участниках этого скандала.

— Думаю, он был шокирован этим известием.

Поднимаю глаза на Илону.

— Угу, — подключается Мила. — Извини, что я и тебя сюда приплела, просто, когда мы ругаемся с ним, я готова на него все вывалить, совершенно не контролируя свою речь.

— Не переживай. Я поговорю с ним и все наладится.

Мила снова тяжело вздыхает и виновато глядит на меня:

— Надеюсь, тебе это удастся. Ты ему небезразлична.

А Максим — мне.

* * *

Он смотрит на меня, как на прокаженную. Такое чувство, что во всем случившемся виновата исключительная я одна.

— Так и будешь держать меня на пороге?

Максим молча пожимает плечами и отступает назад, потом вовсе разворачивается и уходит в гостиную.

Закрываю за собой входную дверь, стягиваю сапоги, но остаюсь в шубке.

— Как дела? — спрашиваю я, сев рядом с ним на диван.

— Лучше всех. Не видно что ли?

— Ну, да… Видно. Послушай, Макс, Мила очень переживает из-за случившегося…

— Ну так, теперь её есть кому успокоить, верно? Столько друзей появилось в один миг, аж плакать от счастья хочется.

Пару секунд молчу, оглядев его хмурое лицо.

— Наверное, я слишком рано приехала. Ты еще не остыл…

— Повеселилась? — перебивает он, смерив меня недоброжелательным взглядом.

— То есть?

— Мало того, что узнала меня без маски, так еще и была в курсе того, как мой лучший друг зажигает с моей младшей сестрой! Думала, наверное, боже мой, до чего же глупый, родная сестра все это время веселилась под боком с его другом, а этот осел так прилип ко мне, что не замечает очевидного! Я такая молодец! Я такая соблазнительная сучка, свела его с ума! Так было?!

Подскакиваю на ноги и повышаю голос:

— У тебя крыша поехала? При чем здесь я вообще? Меньше всего на свете мне хотелось знать об этой Санта-Барбаре, мне своих забот хватало! И поверь, меня это никак не веселило!

Макс поднимается и делает ко мне шаг.

— Зато ты с пониманием отнеслась к тому, что моя восемнадцатилетняя сестра втюхалась в почти тридцатилетнего мужика!

— Мы с Милой вообще не говорили об этом до сегодняшнего дня, Максим! Об их с Кириллом отношениях я думала меньше всего.

— Тогда, какого черта ты залезла на меня тогда в машине? Только сейчас мне стало все ясно. Там ведь был свет фар. Я хотел посмотреть, кто приехал, но ты как потаскуха запрыгнула на меня, стала целовать и делать все, лишь бы я не увидел их, верно? Так было?!

— Не смей называть меня потаскухой, — предупреждаю я, ткнув его в грудь пальцем. — Я тебе понравилась с самого начала, но ты вел себя, как трусливый кретин! Что, боишься брать на себя еще одну ответственность? Сначала сестра, а теперь и какая-то левая девчонка? Так вот, Максим, обо мне не надо заботиться! Меня не надо контролировать! Меня не надо кормить, как долбаного Тамагочи, со мной вообще ничего не надо делать!

— А я и не собирался с тобой чтото делать, Каролина. Ты понравилась мне не больше всех остальных девчонок, с которыми я был. Просто ты так зацепилась за меня, как приставучая коала!

— Я — коала?

— Да, Каролина, ты — коала! Которая прижимается к стволу дерева и с несчастными глазами просит её приласкать, потому что прошлое дерево ни хрена не умело этого делать!

— Кретин! — бросаю я и разворачиваюсь на пятках.

— Вы с Милой прям два сапога пара! О вас заботятся…

— Сопли вытирают! — добавляю я громко, схватив один сапог.

— Пылинки сдувают! А вас так и тянет на долбаные приключения! Я и не такой осел, чтобы не понять очевидного! Нет у тебя никакой подруги, это о ТЕБЕ слишком заботились люди, которым ты не была безразлична! Но ты, как и Мила, совершенно не ценила этого! Теперь можете обе кусать локти.

Засовываю вторую ногу в сапог и шмыгаю носом.

— Идиот.

— Мила потеряла брата, а ты — любовь всей своей жизни, которой теперь на тебя глубоко наплевать! — Слышу как он хлопает в ладоши. — Вы обе все профукали. Прими мои поздравления!

— ИДИОТ!

— Катись отсюда!

— С радостью, псих!

Хлопаю дверью и больно ударяю ладошкой по круглой кнопке. Двери лифта, точно объятия, открываются, и я захожу, смахнув по пути горькие слезы.

38

Здесь здорово. Над шатром висят белоснежные гирлянды, пахнет цветами и свежей травкой, что скосили специально перед торжеством. Её аромат проникает сквозь широкую арку, откуда видна деревянная тропинка и мостик, что ведет к синему озеру. На нем, кстати, сейчас и позируют молодожены перед фотографом и оператором.

Уже июнь. С ума сойти. Согласно какой-то там статистике, все девушки около года переживают разрыв с любимым человеком. Кто-то теряет вес, кто-то наоборот поправляется. Одни с головой ударяются в какую-то деятельность, лишь бы убежать от внутренней боли, а другие готовы испытывать её снова и снова, потому что именно она все еще сближает их с любимым человеком. А я же не принадлежу ни тем, ни другим.

Миша выглядит счастливым. Даже не помню, улыбался ли он мне когда-то также лучезарно и беззаботно? Хотя… Так ли это важно сейчас? Наверное, я обросла скорлупой. Такой тяжелой, мощной и непробиваемой, потому что даже не испытываю элементарное чувство собственности и ревности. Теперь он принадлежит другой девушке, и она, надо сказать, настоящая красотка.

Эй, Каролина, очнись! Ты только что назвала эту длинноногую шатенку в длинном силуэтном платье КРАСОТКОЙ! Гляди, она держит Мишу за руку, как и ты когда-то, целует его в губы, убирает ворсинку с плеча, а ты сидишь и говоришь, что она — красотка!

— Привет! — Илона целует меня и садится рядом. Берет в руки табличку со своим именем, благодарно улыбается и кладет её рядом с пустым фужером. — Так мило. Я ничего не пропустила? Ну, кроме церемонии бракосочетания!

— Она была потрясающей и до безумия трогательной! Алину вел отец к алтарю, Миша сначала улыбался, но по мере приближения невесты, у него начинали заметно блестеть глаза.

— Да ладно? Боже, хорошо, что я опоздала. Иначе бы рыдала во весь голос.

— Ты и рыдания? В жизни не поверю!

— Между прочим, я стала невероятно сентиментальной, — говорит она мне и машет официанту. — Шампанское, пожалуйста. И это заслуга Данила. Он делает меня мягче и лучше.

— И где же он? У тебя ведь приглашение «+1».

— Здесь, — кивает Илона, — как обычно говорит по телефону. Ты бы тоже привела с собой мужчину, если бы не убедила Мишу отправить приглашение чисто для себя. — Официант подливает нам шампанское. — Взяла бы с собой того корреспондента, с которым познакомилась в прошлом месяце.