– Я уже говорила. – Отвечаю с трудом. В кобчик упирается что-то твердое, и на сей раз, мне совершенно не хочется, чтобы этим оказалась пряжка ремня. Бог мой, что за мысли, Каролина! Макс начинает медленно двигаться, придерживая меня за бедра. Эта плавная и неспешная имитация зарождает в животе плотный и теплый комок. Я жмурюсь. Не могу поверить, что все это происходит со мной… Здесь, в темноте, в присутствии чужих людей…

Моя левая рука машинально хватается за бедро Макса, когда очередной плавный толчок едва не отталкивает меня вперед. Чувствую, как под ладонью играют мышцы, когда его тело напрягается. От этого ощущения ком внутри меня стремительно уплотняется.

– Оба имени разные. – Его левая рука, точно змея, ползет по моему телу, нарочно останавливается на груди и нежно сжимает её. Чувствую, как соски заострились, стоит сжать их сильнее и они тотчас распустятся точно розовые бутоны. Но мужская ладонь уже касается моей шеи, обхватывает подбородок и заставляет меня поднять голову. – Так, кто же ты? – спрашивает Макс, обжигая мои губы и шею хриплым дыханием. – Как тебя зовут?

– Каролина… А ты, я надеюсь, все тот же Безумный Макс, а не…

Моя вопросительная интонация теряется в довольном визге Мэри, что поражает комнату, точно убийственный вирус в голливудских блокбастерах. А еще, правая рука, что секунду назад продолжала держаться за мое бедро, начинает медленно ползти вниз по ноге, заставляя тело покрываться мурашками.

– Каролина, – ласкает он каждую букву, обхватив мою нижнюю челюсть ладонью, – это имя мне нравится больше. – Поддев пальцем низ узкой юбки, его рука вновь поднимается наверх. – Тебе нравится эта игра?

– Еще не знаю.

Она необычная. Пугающая. Странная. Но при всем её безумстве, невероятно чувственная. Длинные пальцы задевают узкую резинку чулок, и мое дыхание учащается. Я вздрагиваю, ощутив под силиконовой полоской теплоту, неспешно стекающую во внутреннюю часть бедра. Так движется ладонь Макса.

– А по-моему, ты все прекрасно знаешь, – шепчет он, явно улыбаясь. На несколько секунд движение его руки приостанавливается, он медленно вдыхает носом запах моих волос и после нескольких секунд молчания, хрипло говорит: – Ты. Чертовски. Сексуальная. Хочу пробовать тебя кусочек за кусочком.

– Мэри! Я же поймаю тебя! – веселится кто-то из парней.

– Не дождешься! Ай! Я ударилась!

Макс хмыкает, коснувшись щекой моего лба:

– Как думаешь, кто-нибудь из них подозревает, чем мы сейчас занимаемся?

– А чем мы сейчас занимаемся? – Как же меня сводят с ума его низкий шепот и руки, что так уверенно блуждают по телу. Кажется, что для них нет ничего невозможного.

– Получаем удовольствие. От общения. От прикосновений. От запахов. – Его пальцы мучительно медленно подползают к моим трусикам. Моя попа машинально вжимается в его бедра, и сладкое томление растекается внизу живота. Вот она, моя доска для серфинга. Я встаю на нее и жду сокрушительную волну, которую смогу покорить… – Тебе нравится наша игра?

– Глупый вопрос.

Он тихо смеется. Потом чуть сильнее сжимает мою челюсть и накрывает теплыми губами мой рот. Завожу правую руку назад и хватаюсь за его крепкую шею, чтобы не упасть. Мы целуемся так страстно и дико, что все мысли, словно, впадают в спячку. Или уносятся за тысячи километров от меня… В данную минуту я принадлежу только этому поцелую, месту, мужчине… Между нами нет глубоких чувств, мы совершенно не знаем друг друга, но это не мешает мне прикасаться к нему и позволять делать то же самое со мной. Разве в этом есть что-то зазорное? Не думаю.

Пока не думаю. Нет, не хочу думать.

Мне видна сверкающая волна, надвигающаяся на мой тихий пляж. С каждой секундой она становится четче и ощутимее. Язык Макса сплетается с моим, а теплые пальцы не спеша поглаживают мои трусики. Моя ладонь все сильнее сжимает его шею, мне хочется стать к нему еще ближе, находиться с ним в еще более тесном пространстве. И внезапно, когда низ живота парализует приятный спазм… Когда тело смиренно готово пропустить сквозь себя тысячи электрических ударов (это всего лишь поцелуй!), Макс резко отрывает свои губы от моих и обводит ладонью оголившуюся часть бедра. Кажется, его рука дрожит. Он тихо, но прерывисто дышит, небрежно находит губами мое ухо и хрипло шепчет:

– Я бы прямо сейчас съел тебя, но для десерта еще слишком рано.

«Нет! Нет! Нет! Только не это!» – кричит моя возбужденность. Когда закипает чайник, из него выходит пар. Когда заводится машина, из глушителя вырываются газы. А когда тело дрожит и плавится изнутри, ему необходимо закончить убийственно-потрясающее самоуничтожение.

– Сейчас включится свет, – предупреждает он, осторожно расправляя мою юбку, словно сама я не в силах позаботиться о себе. Меня как будто обманули, помахали перед носом конфеткой, а потом просто швырнули её через высокий забор, который я ни за что не смогу перелезть. – После игры буду ждать тебя у бара.

Находиться в крепких тисках неудовлетворенности – хреново. С Мишей я редко испытывала оргазм, в большинстве случаев все заканчивалось приятным и легким, как летний ветерок, томлением, и это чувство никак не развивалось. Никогда не винила его в этом, но частенько, особенно в последнее время, я тихонько злилась. На ситуацию, на себя, на него… В других парах тишь да гладь, страсть и любовь, оргазм и секс, сносящий крышу, а у нас же – фальшивые стоны и долбаная симуляция «о, да, это было фантастически!».

Сама не понимаю, как смогла так глубоко забраться в собственные мысли, когда вокруг все веселятся, кричат и как будто бегают друг за другом в беспросветной темноте. Пока поправляю тонкую бретельку майки, что чудным образом упала с плеча (а я этого даже не заметила!), кто-то из девушек тихонько смеется, двигаясь где-то поблизости. Она и, по-видимому, её собеседник перешептываются, а потом чья-то нога наступает на мою. Уже в который раз за сегодняшний вечер.

– Ой! – восклицает девушка и смеется. – Сорри!

– Ничего страшного, – одними губами отвечаю я, поджимая пальцы ног. Хочу стянуть туфель и размять стопу, но руки Макса, что продолжают придерживать меня за бедра, словно не желают отпускать. – Не обязательно так сжимать меня. То есть… Вообще не надо этого делать. – Пытаюсь немного отодвинуться от мужского тела, но большие ладони словно прилипли ко мне, удерживая на месте. Боже правый, сколько силы в этом парне? Я снова дергаюсь, а Макс же как будто превратился в многотонную статую, не желающую сменить позу. – Будь добр, убери руки.

– Ты слышала? – спрашивает он серьезным тоном. Я даже замираю, прислушиваясь к невесть чему. – Этот смех…

– …Что?

– Смех, – повторяет он, переместив свои руки на мою талию. Мне кажется, что его голос в миг огрубел. Девчонки снова верещат, и я жмурюсь. – Я уже где-то слышал его.

– Ничего удивительного! – чуть ли не фыркаю я. Хочу покинуть эту комнату и выпить холодной воды… И поразмыслить над своим возмутительным поведением. – Здесь почти все знают друг друга…

Чертов свет снова включается, и я резко накрываю глаза ладонью. Несколько раз моргаю, а потом опускаю руку и вижу, как Моника и Крис, в двух шагах от нас, замерли в безмолвном танце. Не знаю почему, но мои губы вдруг растягиваются в улыбке. Пока комнату пожирала темнота, приводя сумасшествие каждого (мое уж точно!) в действие, эти двое нежно прильнули друг к другу и просто танцевали. Однако, заметив, как я пялюсь на них, Моника вдруг дергается и опускает голову. Она хватает за руку Криса и тянет его к выходу, словно там за дверью находится её спасение.

– Крис? – вдруг окликает его Макс хмурым голосом. Парень останавливается и оба о чем-то шепчутся, пока Моника с силой сжимает дверную ручку. Свет здесь тусклый, но все равно сложно не заметить, как костяшки её тонких пальцев побелели. Она стоит ко всем спиной и, кажется, не намеренна оборачиваться.

– Ты просто такая крутая, – вдруг шепчет мне на ухо Рейчел. Её заметно окосевшие глаза сверкают каким-то детским восторгом, как будто она увидела настоящую Бритни Спирс. – Я бы так точно не смогла. Они же все лапали тебя. Пожирали глазами! Особенно тот коротышка.

– Фу.

– Точно! А Максим вообще хитрожопый, да? – она игриво поддевает меня плечом и подмигивает. Что-то мне подсказывает, Рейчел пропустила еще один коктейль, наблюдая за происходящим беспределом вокруг. – Настройки он там не все использовал, – хмыкает она, – кто бы мог подумать, что у диктатора Максимки такие порочные мыслишки! А что он делал, пока было темно?

– Погоди… Ты его знаешь?

– Пф-ф! Конечно! – довольно громко отвечает Рейчел, заставив Монику, Криса и Макса обратить на себя внимание. Сконфуженно улыбнувшись, она разворачивается к ним спиной, а мне тихонько говорит: – Мила сейчас обделается, точно тебе говорю. Этот Мерс – её старший брат. Узнает, что она здесь, да еще и втюрилась в его лучшего друга – будет взрыв. Катастрофа. Апокалипсис – один хрен.

– То есть…

– Да, да, да.

– Его зовут Максим?

– Ага. А такое прозвище позорное взял, да? Мерс! Фу.

Уж не знаю… А ведь мне он назвал свое настоящее имя. Как и я ему.

11

Спокойствие, куда же ты подевалось, мать твою? В меня как будто сто пакетиков дрожжей засыпали и теперь они разъедают мой желудок. В чем дело? Трясу головой. Провожу очередной розыск девушки, что назвала мне свое настоящее имя, вопреки правилам. Дурацким правилам. Оглядываю толпу у диванчиков, на танцполе, за столиками… Её нигде нет.

Смотрел недавно мерзкое видео на YouTube, где у мужика из уха вылазил паук. Жуткое зрелище, но такое чувство, что сейчас именно из моих ушей лезут эти твари. Я встревожен и не понимаю в чем причина. А когда я чего-то не понимаю, то завожусь по щелчку пальцев. Как-то раз Мила довела меня до крайней точки. По крайней мере, мне так показалось. Кто знал, что покупка принтера с поддержкой Wi-Fi начисто испоганит такой хороший день!