– Серьезно? – с насмешкой интересуюсь я, чувствуя вибрацию телефона в кармане джинсов. – Так, значит, об этом мечтают семнадцатилетние девчонки? Найти любовь и убежать с ней на край света? Ради бога, мечтай сколько душе угодно. Но только, сидя в этой самой комнате без подружек и за домашним обучением, – с улыбкой говорю я, достав сотовый.

Опускаю взгляд на экран: звонит Кирилл.

– Лучше бы это был ты, – сквозь слезы говорит Мила и накрывается пледом с головой.

– Да? – говорю я в трубку.

– ДА! Ты! – взрывается Мила, подскочив с кровати. Лицо красное, мокрое от слез. Во мне борется два желания: добить её до конца, чтобы больше даже и думать не смела обманывать меня и подвергать себя опасности, или подойти успокоить, извиниться, что я был так груб с ней… – Это ты должен был умереть, а не они! Только посмотри на себя, ты же просто существуешь в этом мире! Ты никого не любишь, у тебя нет даже кота дома. Единственное, что хоть как-то разбавляет твое жалкое существование – издевательство надо мной и телки, которых ты трахаешь у себя в клубе. ВСЕ! Больше тебе ничего не надо, так зачем ты вообще нужен этому миру?! Знаешь, если когда-нибудь ты вдруг обнаружишь меня повешенной или с перерезанными венами, то знай, я сделала это только из-за тебя! Потому что ты окончательно добил меня!

Хотел бы, да не могу сказать, что Мила просто пытается запугать меня. Она так уверена в своих словах, что мгновенная тошнота поднимается к горлу. Не знаю, как реагировать на все услышанное, поэтому просто молча выхожу из комнаты и тихонько закрываю за собой дверь. Ног не чувствую, в ушах невообразимая тишина и до того пугающая, что я трясу головой.

За эти семь лет было многое: мы ругались и не разговаривали друг с другом несколько дней. Как-то раз Мила даже вазу с психов разбила, но она никогда не говорила, что на месте наших родителей должен был оказаться я. Она никогда не говорила, что я способен довести её до самоубийства… Снова трясу головой, пытаясь избавить себя от этих жутких мыслей. Замечаю на экране телефона, что по-прежнему в моей руке, имя друга и до сих пор продолжающийся «разговор». Спасибо Господи, что это не бабушка…

– Привет, – говорю я не своим голосом.

– Привет, Макс, – напряженно отвечает Кирилл. – У вас там все…нормально?

– Угу.

– С Милой все в порядке?

– Надеюсь… Ей нужно успокоиться и все… Слушай, я перезвоню, ладно? У тебя что-то срочное?

Несколько секунд он молчит, а потом со вздохом отвечает:

– Уже нет… Уже нет.

14

Новый заказчик попался упрямый. Хочет работать исключительно со мной, поэтому готов подождать, несмотря на сжатые сроки. Из-за жуткой простуды мне приходиться перенести с ним встречу на объекте, потому что я и шага не могу сделать, чтобы не чихнуть во все горло и не облить при этом окружающие предметы собственными соплями. Именно так я объяснила свое состояние моей начальнице, что (спасибо тебе Господи!) с пониманием отнеслась к столь неприятному известию. Она дала мне два дня на выздоровление и восстановление сил, поэтому первым делом я спустилась в аптеку, что располагается на первом этаже моего дома, запаслась всякими лекарствами от порошков до разноцветных капсул.

Большую часть дня провожу в постели, бросает то в жар, то в холод. Нос болит от ядреных капель, что предназначены избавить меня от кошмарного насморка, но эта жидкость как будто расщепляет слизистую, причиняя только жуткую боль. К пяти часам, когда по одному из молодежных телеканалов начинается серия «Дикого ангела» с Наталией Орейро, которой восхищались все девчонки в школе, у меня закрываются глаза. Задремав под трескотню Миларгос и Лины, мне снится моя мама, прихорашивающаяся перед большим круглым зеркалом в своей спальне. Я как будто подглядываю за ней и выжидаю момент, когда она опустит голову, чтобы я смогла выскочить и напугать её.

– Я тебя вижу, – говорит она, проводя пушистой кисточкой по лицу. – Каролина! Не нужно пугать меня!

Не нужно пугать меня.

Каролина.

Каролина.

– Каролина!

– Что?! – подскакиваю я, дернув головой так резко, что в шее появляется жгучая боль. Морщусь, приложив ладонь к пульсирующему участку и смотрю на маму, что стоит надо мной в теплом пальто с меховым воротником. – Мам? Ты что здесь делаешь? Который час?

– Каролина, что с тобой? Ты больна?

Боль в шее не унимается. Осторожно сажусь на кровати, подтянув к себе одеяло, и смотрю на часы: пятнадцать минут одиннадцатого.

– Сейчас вторник? – спрашиваю я, таращась в окно. Яркий свет освещает всю спальню. – Уже вторник?

– Да и нам нужно собираться!

– Куда? Как ты вообще зашла сюда?

Мама расстегивает пальто и аккуратно, словно стоит оно целое состояние, кладет его на пуфик у кровати. Она как всегда элегантна: волосы идеально уложены парикмахером, макияж неброский, сделан профессионалом, на шее шелковый шарфик стального оттенка, что превосходно сочетается с темно-зеленым платьем-футляром. Думаю, на эти сборы у нее ушло часа четыре. Она наклоняется к своей (такой же идеальной) сумочке, достает оттуда связку ключей с брелоком в виде ложки и вертит ими в воздухе, как бы отвечая на мой вопрос. Это ключи Миши.

– Ясно.

– Вставай, нам нужно собираться. Приведи себя в порядок, сходи в душ, высуши волосы, а я пока выберу, что ты наденешь.

– Если ты не заметила, то я как бы заболела.

– У Миши сегодня открытие студенческого кафе, – строго напоминает мне мама и, оглядев меня неодобрительным взглядом, нагло вторгается в мой шкаф.

Гляжу как она достает плечики с моими платьями, пиджаками, брюками, а сама же ощущаю такую странную грусть, что хочется плакать. Я знаю, что Миша очень ждал этого дня, беспокоился о каждой мелочи, нервничал, когда что-то шло не по плану и я всегда была рядом. Утешала, вслух представляла, какой популярностью будет пользоваться его кафе у студентов близлежащих университетов, и мои слова всегда вызывали в нем улыбку. Я ведь тоже ждала этот день, чтобы, наконец, увидеть, как Миша будет перерезать ленточку, как его глаза будут светиться счастьем и гордостью за себя самого. А на деле получилось, что я напрочь забыла об этом долгожданном событии.

– Перестань ворошить там все, – говорю я еще сонным голосом, – я не поеду никуда.

– Вот только не надо этих глупых фразочек, ладно? Поднимись, приведи себя в порядок и будь рядом с ним, как и обещала.

– Мам…

– В качестве друга, – нехотя уточняет она и поджимает губы. – Ему будет приятно, Каролина.

– Видеть меня? Девушку, которая бросила его? – со смешком говорю я. – Навряд ли, мам. Я бы съездила, конечно, но не думаю, что это хорошая идея.

– Я прошу тебя, пожалуйста, – мягче говорит она, прижимая к себе одно из моих платьев, – сходи на открытие. Я уверена, ему будет очень приятно. Вы ведь не враги друг другу, вас пять лет отношений связывали… Прошу тебя.

Спустя несколько минут, стоя под теплыми струями воды, я с ужасом представляю себе, как, заметив меня в толпе своих многочисленных друзей, Миша взбесится, грубо потянет меня в сторонку и прикажет немедленно убраться оттуда. Одно радует, если вдруг такое случится, он не станет орать на меня на глазах у всех.

Вопреки желанию мамы, высушенные волосы оставляю распущенными. Игнорирую бежевое платье по фигуре, что лежит на кровати (выбор мамы!) и достаю модные свободные джинсы и черную футболку с надписью Forever Young. Набрасываю удлиненное серое пальто, от чего мама приходит в такой ужас, что у меня вновь начинает раскалываться голова. Прошу её помолчать, потому что чувствую я себя по-прежнему не хорошо.

– Боже, что делает мода, – сквозь зубы говорит она, видя, как я обуваю белые кроссовки с бардовыми вставками. – Пальто и…ладно. Твое дело.

– Вот именно.

Еду на своей машине, поскольку не хочу зависеть от мамы и ждать её, пока она вдоволь со всеми не наговорится. По пути заезжаю в алкогольный магазин и покупаю бутылку элитного виски в подарок Мише. Думаю, ему понравится. Опять же, не хочу, чтобы он лелеял себя напрасными надеждами на наше воссоединение – этому не бывать. Но я чисто по-человечески не могу проигнорировать событие, которое мы оба ждали. В конце концов, мы ведь можем остаться друзьями?

Подъезжаю к светло-синему зданию с темной крышей. Вокруг полным-полно людей и автомобилей, чему я приятно удивлена. Знала, что у Миши очень много друзей и знакомых, но чтобы настолько – и предположить не могла. А ведь мы встречались пять лет!

– С ума сойти, – ахаю я, пытаясь отыскать свободное место.

Громко чихаю, заметив в самом конце длинной парковки закуток. Приходится оставить машину там и долго идти против сильного прохладного ветра к кафе с огромной сверкающей вывеской.

Людей внутри – тьма тьмущая. Некоторые лица мне знакомы, других вижу впервые. Оглядываю просторное помещение с двумя залами, улыбаюсь деревянным решеткам на стенах, декоративной зеленой траве, что украшает каждый диванчик, а круглые лампы в форме воздушных шаров над каждым столиком вынуждают вспомнить день, когда мы с Мишей вместе выбирали их в каталоге. Кстати, дизайном занималась не я, а какой-то друг его друга… Кажется, я даже не обиделась, на то, что Миша не прибегнул к моей помощи.

– Каролина! Привет! – Поворачиваюсь на женский голос. Это Света, беременная жена одноклассника Миши. У нее светлые желтоватые волосы с темными корнями, одна сторона длиннее другой, а брови черные, как смола. Наверное, так модно сейчас. – Давно не виделись, да?

– Привет, – улыбаюсь я в ответ. – Выглядишь замечательно.

– Ой, спасибо! Беременность украшает, – с широкой улыбкой говорит Света и хитро подмигивает мне. – Послушай, а где же виновник торжества? Мы с Игорем здесь уже полчаса, а Миши не наблюдаем. Вот и разделились, чтобы отыскать твоего ненаглядного! Мы ведь сегодня вечером летим в Дубай, а ты сама знаешь, в последний момент как всегда нужно сделать столько всего! – хохочет она, похлопав меня по плечу.