«Твою мать, — выругалась мысленно. — Ни о чем другом думать не могу!»

— Давай заедем в церковь, — предложила Бэлла.

— Да, — вздохнула Настя, силясь унять воображение. — Бабушке свечки поставим.

В храме она ненадолго отрешилась от глупых мыслей.

«Будет снова Егор в голову лезть, лучше читать молитвы, — подумалось ей. — Но ты же не знаешь ни одной, — саму себя укорила Настя. — Значит, мысленно читай стихи. Начни с Цветаевой», — велела она себе и неумело перекрестилась на блестящие кресты куполов. Перевела взгляд на бегущие по небу облака и прошептала чуть слышно:

— Диночка, ангел мой, убереги меня от напасти…


— Почему вы конфликтуете с Настей? — резко осведомился Илья, когда машина уже подъезжала к частному похоронному бюро. — Мне не нравится, Егор, что ты относишься к ней невежливо.

— Она меня раздражает, пап, — невнятно бросил Кайман, решив, что больше вопросов не последует.

— Странно, — насупился Легатов-старший. — Мне вообще не нравится твое враждебное отношение к ней. Уважь ее как мою родственницу. Плоть и кровь от моей Дины.

— Тогда давай еще Ольгу уважим, Сережку и Артема, — хмыкнул Егор. — Они вроде тоже родственники Дине. Но ты, папа, как зациклился на Насте. Вот уж мне пуп земли! Странная и глупая девчонка. Никакая…

— Вот и оставь ее в покое. Не задирай и не обижай своими шуточками.

— Да нужна она больно, — пробурчал Кайман и уставился на Настю, стоявшую около Бэлкиной машины. Что-то незримо изменилось. Хотя те же джинсы и майка, что и вчера, полное отсутствие макияжа и роскошная грива каштановых волос. Егор задохнулся от восхищения и, чтобы хоть как-то сладить с собой, заметил строго:

— Я дал поручение Мирошникову пробить все связи Насти Тарасовой. Все-таки она вхожа к нам в дом, а кто за ней стоит и что у нее на уме, пока не ясно.

— Я тебе и без безопасников отвечу, — поморщился отец. — Полный ноль по обоим твоим вопросам. Никого за ней нет и в голове вакуум, но ради Дины я взял девчонку под свое крыло, и это не обсуждается, понял? — Аллигатор сурово глянул на сына, а потом пробурчал, сменив гнев на милость: — Дал задание, молодец. Лишняя информация нам не помешает. К тому же твоя мать просила разобраться. Ей кажется, Олежка Курбатов причастен и к происшествию в ресторане. Оба раза Настя не помнила, что происходит.

— Папа, вот это точно деньги на ветер! — не стерпев, громко воскликнул Егор. — Настя врет. Патологическая лгунья. Навешала матери лапши на уши, она с тобой поделилась. И вообще странно, нам больше поговорить не о чем? — стукнул он кулаком по рулю. — Нужно распределение прибыли обсудить, проект новой фабрики!

— После похорон, сынок, — мягко осадил сына Аллигатор. — Сейчас нет сил принимать решения, прости…


Галка Буровкина работать не любила. Поэтому и выбрала себе профессию кадровика. А потом и до начальника отдела кадров дослужилась, теперь гордо именуемого эйч-аром. Долго на одном месте она не задерживалась. Надоедала руководству. Но приходя на каждую новую работу, выбирала себе в любовники мужичка из топ-менеджеров или кого из директоров. Зато на последней работе повезло по-крупному. Прямо на собеседовании на нее положил глаз генеральный директор Тургузов, да еще особо напрягаться не приходилось. За нее всю работу выполнял персонал, а она, Галина Анатольевна, только постукивала карандашом по столу и весь рабочий день сидела в интернете. Все бы хорошо, но иногда требовалось выполнять распоряжения любовника.

— Завтра бабку Тарасовой хоронят, — заявил Тузик, как только она вошла к нему в кабинет. — Хочу, чтобы ты съездила к Насте. Отдай деньги, напой, что мы мысленно с ней. А еще передай, что самое лучшее средство от горя — это работа и я ее завтра жду здесь. Хватит слезы лить, пора дело делать.

— Ладно, — недовольно поджала губы Галка. — А ты хоть знаешь, где похороны состоятся?

— Вот, держи, — шеф протянул розовый клейкий листок. — Дом культуры «Факел», в одиннадцать утра там гражданская панихида. Туда подойди, и достаточно, — поморщился Тузик. — Цветы положишь. Конверты от коллектива и фирмы отдашь и топай сюда.

— Странно, — хмыкнула Галка. — А кто у Тарасовой бабка, что с ней во дворце культуры прощаются?

— Да вроде заслуженная учительница, — отмахнулся Тузик и пролаял раздраженно: — Тебе-то что? Все лучше пешком до «Факела» пройти, чем на кладбище тащиться.

— И то верно, — проворковала Галка, усаживаясь к шефу на колени. — Я соскучилась, Вовочка, — промурлыкала она.

Глава 7

День похорон Настя почти не запомнила. Какие-то люди подходили к ней на панихиде, жали руку, невнятно бормотали дежурные соболезнования. А она сама, как кукла, кивала и мысленно благодарила Бэллу за платье и туфли. А то бы выперлась как пугало и сама бы этого не заметила. Настя тупо глядела на бабушку, обряженную в ее любимое платье, и чувствовала, как от отчаяния что-то умирает в груди.

«Еще позавчера утром, уходя на работу, я чувствовала себя ребенком, — неожиданно пронеслось в голове, — а уже к вечеру того же дня стала взрослой. И жить теперь нужно как-то самой и думать… Никто совета не даст и не прижмет к груди. Не назовет красавицей и не положит на тарелку теплый еще пирожок. Что же мне делать? Что?» — мысленно поинтересовалась Настя и тут же услышала теткин шепот:

— Ты матери звонила? Она приедет на похороны?

— В Италию, тетя Оля? — приподняла бровь Настя. — Зачем ее расстраивать, если приехать она все равно не сможет?

— Ну если так, — хмыкнула тетка. — Хотя, если так разобраться, она маме больше всех обязана. Вон тебя в люди бабушка Дина вывела…

— Я и обязана больше всех, — кивнула Настя и вскинулась недовольно: — Мама-то тут при чем?

Она хотела добавить, что мать живет с новым мужем и ей наплевать на саму Настю, ее бабушку и всех остальных жителей Российской Федерации. И-та-лия! Волшебная страна, где круглый год солнце, а рядом любвеобильный мужчина. А все, кто остался в Рашке, быдло и идиоты. Настя поморщилась и обвела взглядом холл Дворца Культуры.

Дубовый гроб на невысоком постаменте, куча венков. Она сама вместе с теткой и другими родственниками сидит неподалеку и встает всякий раз, когда подходит кто-то серьезный и важный. Вон даже глава администрации почтил своим присутствием. Нет, Настя знала, что он учился у бабушки, и Дина об этом помнила. Но то, что сам мэр не забыл, как-то с трудом верилось. А вот стоит, печальный и насупленный, и рассказывает, как Дина его за курево гоняла в восьмом классе. Настя повела глаза чуть в бок и заметила своих друзей, топтавшихся в сторонке. Попробовала встать, когда ей на плечо легла тяжелая ладонь Егора.

— Ты куда? — прошипел он. — Имей уважение…

Настя пробормотала в ответ, что ее перемещения его не касаются, и направилась к кучке озиравшейся молодежи.

— Ну ни фига, Тарасова, — только и сумела выдохнуть Ритка. — Твою бабку как члена правительства хоронят!

— Заслужила, — прошептала Настя, а сама подумала, что уже задыхается от официоза и, честно говоря, даже не представляла, что похороны превратятся в подобную церемонию.

— Дина Васильевна ого-го была, — пробубнил оказавшийся поблизости Колька. — Наш выпуск у нее последний. Легендарная учительница, — он попробовал обнять Настю, но она, увидев, что в зал вошел Димка, слегка отстранилась.

— Может, мне с тобой остаться, — пробурчал он, а потом, повернув голову к рядам скорбящих родственников, протянул удивленно: — А Кайман к тебе каким боком? — криво усмехнулся Колька и даже приуныл.

– Дальний родственник, — отмахнулась Настя и даже хотела пояснить, что сам Егор никакого отношения к ее семье не имеет, когда увидела Галину Анатольевну, начальницу отдела кадров.

— У, какие похороны пышные, — недовольно хмыкнула она и воззрилась на Егора, вытиравшего лоб белоснежным платком. Настя проследила за ее взглядом и столкнулась с голубыми холодными глазами Каймана, словно говорившими: «Вернись сейчас же!».

— На вот, — Буровкина протянула два конверта, а про себя пожалела, что не ополовинила хотя бы один.

«Видать, семья богатая, раз прощаются по высшему разряду», — подумалось ей. Галка вышла из душного зала и замерла на ступеньках, намереваясь отойти в сторону покурить, когда мимо прошли двое солидных мужчин. Один, остановившись чуть ли не рядом с Буровкиной, полез за телефоном и кому-то велел в трубку:

— Подвал передовицы мне оставь. Тут такие похороны интересные. Оказывается, учительница первая моя, заслуженная и уважаемая, состояла в родстве с Аллигатором… Да нет, не ошибаюсь. Тут и Кайман молодой, и Бэлла. Только Христофора с его головорезами не хватает. Ага, точно! Я статью назову «Уважаемые люди».

Галина замерла, дважды услышав знакомое прозвище. Именно Кайманом пугал народ на собрании Тузик.

«Если у Насти все в шоколаде, то почему ходит как ошарашка? И постоянно твердит, что денег не хватает… Бедненькая Настенька с бабушкой живет… Что-то тут нечисто».

Буровкина не теряя ни минуты, отправилась в офис, закурив дорогой. Она глубоко затянулась сигаретой и, решив, что заслужит одобрение Тузика, коли выведет Тарасову на чистую воду.

«Прокололась, девочка, — довольно хмыкнула она. — Пеняй на себя!»

Настя, вернувшись обратно, снова села между теткой и Бэллой, а сзади в затылок дышал Егор. Закончил траурную речь мэр, за ним кто-то еще из бабушкиных учеников, а потом какой-то странный распорядитель попросил, чтобы кто-то от родственников сказал слово. Ольга пнула в бок Настю. Та отшатнулась:

— Я не могу, — прошептала она. — Пожалуйста, не надо…

— Оставь ее, Оль, — велела Бэлла и кивнула в сторону Ильи.

— Я скажу, — твердым голосом начал Аллигатор. — Дина — моя двоюродная сестра, — бодро заявил он, а про себя подумал, что вот так прилюдно отрекся от своей великой любви. Не посмел даже в последние минуты назвать эту женщину любимой и, тяжело вздохнув, продолжил: — Мы выросли вместе. Мало того, что родственники, так еще и лучшие друзья. И сколько нам тогда исполнилось? Лет, наверное, десять. Шли мы с Диной мимо речки. Лед еще держался, но ходить по нему уже запрещалось. И тут увидели, что собака тонет. Я кинулся ее спасать. Мелкая крикливая собачонка. Я на лед упал и подполз. Собаку из полыньи-то я выкинул на лед, и она удрала. А сам провалился. Так Дина не испугалась. Нашла длинную доску и вместе с ней ко мне поползла. Потом тянула из последних сил. Ну и я старался. Вытащила она меня. Полежали на льду, дух перевели и домой. Оба грязные и мокрые. Бабка, конечно, накричала…