Алекс Эбботт - Безжалостный

– Я про*бу твою жизнь, если ты меня в нее пустишь – клянется Дмитрий, и эти слова посылают через меня толчок волнения и страха. – Я не собираюсь лгать. Я хочу тебя. Ты мне необходима. Но я не могу быть с тобой, не без последствий.

– Мы уже это проходили, – говорю я, пытаясь удержать эмоции. – Мы знали, что никогда не сможем быть вместе. Ребекка... она взбесится. И... это неправильно, – произношу я, и Дмитрий протягивает руку, накручивая мои волосы на пальцы.

– Дело не только в этом, – говорит он угрюмо, глядя на мои губы, словно не может оторвать глаз. – Это опасно.

– Позволь мне помочь, – мягко говорю я, но он качает головой, и мне известно, что с ним не стоит спорить.

Я отступаю назад подальше от его прикосновений, подальше от искушения, которое Дмитрий пробуждает во мне.

– Я пойду, – бормочу я, захватывая сумочку, и мужчина меня не останавливает.

Звук двери, захлопывающейся позади меня, эхом прокатывается через холл, и я оказываюсь по другую сторону.

«Что только что произошло?»

Я не могла избавиться от ощущения его губ на своих губах. Понятно, что дело в моей голове, и что вкус не мог так легко проникнуть в мое тело, но клянусь, я постоянно облизываю рот и все, о чем могу думать, так это об этом.

Не могу решить, о чем сожалею больше – о том, что пошла туда или что ушла оттуда. Не могу выкинуть мысли ни о Дмитрии, ни об обжигающей страсти между нами. Может я для него под запретом, и поэтому он хочет меня. Ведь все остальное у него есть, в конце концов. Хороший дом, хорошая работа.

«Преступная группировка».

Осознание всего этого, словно кинжал в моем сердце. Почему все стало таким сложным? Я была готова шпионить за ним для его же матери. Возможно, мне это даже нравится.

Но тут что-то гораздо глубже.

Я до сих пор не рассказываю Ребекке о том, что нашла, потому что не уверена в значимости данных. Я видела ее вспышки характера и знаю, что лучше не приходить к ней с ложной информацией.

– Земля вызывает Сару, – Джоанна щелкает пальцами перед моим лицом, и я медленно фокусирую глаза на своей соседке. Мы сидим напротив друг друга и по идее должны болтать. Таков наш глупый еженедельный ритуал. Мы обе склонны застревать в собственных головах и комнатах больше, чем положено здоровым людям, так что нашим компромиссом был совместный субботний ужин.

– Прости, – пробормотала я, потирая виски и заставляя себя улыбнуться. – Ты создаешь новый информационный центр?

– Ага, – говорит она с гордостью, не обращая внимания на непонимание моего поведения. – Это грандиозное дело и большое продвижение. Не похоже, что будет весело, но все же это лучше того, чем меня заставляли заниматься в том центре.

– Это замечательно, – говорю я с наигранным энтузиазмом.

Джоанна отличная соседка, но я знаю, что ее страсть направлена определенно не в инфраструктуру информационных технологий. Она предпочитает более практические аспекты, и пыталась устроиться на работу по проверке данных в отдел кадров, но получила отказ. Узнав, что у нее недостаточно опыта.

– Да. Мне кажется, это реальный шанс сделать что-то и подняться по карьерной лестнице, – говорит Джоанна, накалывая кусочек брокколи и задумчиво его жуя. – Плюс, если я смогу настроить все это, то буду знать всю подноготную людей, – она ехидно улыбается, и мне сложно не засмеяться.

– Так что происходит в этой белобрысой головенке, Сара? Я на самом деле слышала тебя, спотыкающуюся, сегодня в пять утра?

Она это слышала? Упс.

– Ну, да. Это не... ничего такого не было.

Я не могу бороться с краснотой, выступающей на лице. Ведь ничего и не было. Жаль, что я так легко краснею, когда попадаюсь на обмане.

– Угу. У тебя наконец-то появился мальчик? То есть, как давно? Тебе нужно начать встречаться с кем-нибудь. Так почему же ты шарахаешься от такой возможности? Я думаю, это потрясающе, – говорит она, вращая вилкой в воздухе.

Волосы Джоанны собраны в конский хвост, а очки в темной оправе немного падают ей на нос, и я не могу не рассмеяться, несмотря на все сумасшествие.

– Он вовсе не мальчик, – говорю я, защищаясь, и это делает ее улыбку только шире.

– Оу, мужчина?

– Он никто. Это ничего не значит. Он просто мой босс, ему кое-что понадобилось.

Ее брови поднимаются, и я спрашиваю себя, не сболтнула ли лишнего.

– В хрен-знает-во-сколько часов утра?

– Это было важно.

– В субботу утром?

– Это и в самом деле имеет значение?

Джоанна закатывает глаза.

– Девочка, я распознаю этот давай-перепихнемся-звонок, как только его слышу, и если он звонит тебе в субботу вечером, тогда помощь, в которой он так нуждается не такая уж и важная. Ты запала на него или что?

Я благодарю Бога, что не сказала ей о том, что он мой сводный брат.

– Да, полагаю. Хотя, это не сработает.

– Ага, это же сексуальное домогательство.

– Это не так. Я имею в виду...

Она уставилась на меня, ожидая.

– На самом деле... он не звонил. Я просто пришла туда.

Клянусь, похоже, у нее шок, и я даже чувствую немного гордости. Сомневаюсь, что когда-нибудь говорила ей что-то, что действительно бы ее потрясло, даже когда рассказала ей о слежке за парнем на улице и о том, как сдала его в полицию за издевательство над маленьким мальчиком. Я и фотографии сделала, чтобы доказать это.

– Ух, ты, – произносит Джоанна, и я горда за себя. – Не думала, что ты способна на такое. Так что же вы делали?

– Ничего. Ну... не совсем. Он предложил мне напиток, и затем... он поцеловал меня.

– Он поцеловал тебя?

Она наклоняется ближе, абсолютно забывая о своей еде, поскольку внимательно смотрит на меня.

Я киваю, и вспоминаю губы Дмитрия, сокрушающие мои, вспоминаю тяжесть его тела. Я не хотела ничего, кроме как забыть об окружающем мире, о наших обязательствах и заботах, потеряться с ним в ночи страсти, но, возможно, пропасть между нами слишком широка. Он причинил мне слишком много боли и зашел слишком далеко.

Если что-то и может заставить меня отвернуться от него, так это мысль о его связи с русской мафией, и мне надо бежать как можно быстрее, правильно?

– Но я ушла прежде, чем что-то еще могло произойти, – говорю я, и Джоанна выглядит разочарованной.

– Оу...

– Это неправильно, да? Он мой босс. И, о Боже, я снова увижу его в понедельник.

– Да, будет неловко. Думаешь, это повторится?

Честно говоря, я не знаю, что ей ответить.

Вполне возможно, это самая глупая вещь, которую я когда-либо делала в своей жизни. По крайней мере, она возглавляет их тройку.

Я сижу в заброшенном здании в окружении облупившейся краски и ржавых банок из-под пива, а вонь рвотных масс витает в воздухе. Я боюсь даже дотронуться до чего-то, поэтому обеими руками держу объектив своего фотоаппарата.

К счастью сегодня пасмурный день, и это значит, что свет не будет отражаться от объектива камеры, но она может заблокироваться от влажности, я уже чувствую дождь, который так и угрожает начаться.

Окно, в которое я смотрю, разбито, но оно дает прекрасную возможность обозревать мою цель. Небольшое кафе через улицу, которое, как я думаю, было заброшено, пока не вижу Дмитрия, стучащего в дверь и заходящего внутрь. Я вскарабкиваюсь на выгодную позицию, как только узнаю, куда он собирается, но до сих пор не могу найти в этом смысл.

Я даже не знаю, что заставило меня проследить за ним сегодня. Что-то было в том, как он вел себя, как выглядел. И поняла, что это как-то связано со Славой, но как, понятия не имею.

«Ты хватаешься за соломинку», – говорю я себе и каким-то местом чувствую, что права, но моя интуиция говорит, что я напала на след и должна все разузнать. Лучше посмотреть и понять в чем ошибаюсь, чем вовсе не смотреть, верно?

Внутри заведения нет никакого движения, и я вздыхаю. Не получается разглядеть, с кем там Дмитрий, и я понятия не имею, о чем они говорят. Уверена, это просто пустая трата времени.

Вот уже несколько дней я держусь от него на расстоянии, и к моему большому огорчению он уважает мой выбор. Может быть, я хочу, чтоб меня немного подтолкнули. Может, я хочу, чтобы у меня просто украли ответственность за выбор, чтобы не ощущать себя виноватой за свои чувства к нему.

Я снова поднимаю камеру к лицу, глядя через уменьшенный объектив на апартаменты на верхнем этаже, но занавески задернуты. Что, само по себе, странно. На улице так душно, но все окна закрыты, а шторы по-прежнему на своих местах, значит здание не заброшено. Не знаю почему, но их всегда снимают первыми, когда покидают какое-либо место.

Я вздыхаю, опуская мой видоискатель к главному входу. До сих пор ничего.

Мои икры горят от пребывания на корточках, но мне нельзя двигаться. Я знаю это слишком хорошо. Если шевельнусь, если привлеку к себе внимание, меня поймают. Я должна быть медленной и осторожной, постоянно концентрируя свои мысли на поставленной задаче.

Это означает никаких фантазий насчет Дмитрия.

Недалеко вспыхивает молния, и я ахаю, падая на задницу.

«Очень хорошо», – думаю про себя, когда отталкиваюсь от грязного пола. Мне нужно будет принять душ после.

Несколько мгновений гремит гром.