своего лица, тем самым, размазывая кровь по щеке.

Идиот…

12

ГЛАВА

{Дейл}

Каран доедает овощной салат с добавлением специй и кунжута. Жаль, что

спиртное можно распивать только в номере, я бы не отказался от двойной порции

виски со льдом. Каран смотрит в свою тарелку, уплетая, по-видимому, вкусное

блюдо. А я смотрю в сторону, наблюдаю за другими посетителями ресторана и

поглядываю в окно, расположенное впереди, через два столика от нашего.

Бессонная ночь, полная раздумий, напоминает о себе все чаще. Я только и делаю, что протираю глаза. Мне становится как-то неудобно перед своим спутником.

Наш с Алистером гид прекрасный воспитанный человек, и он не станет бросаться

замечаниями в мою сторону. Однако я сам не удовлетворен участью давить зевки

– один за другим.

- Тебе нужно успокоиться, – говорит безмятежным голосом Каран, подозвав к себе

официанта.

Индийский парнишка почти что подбегает к нам в ту же секунду. Приятель

заказывает чайник масала-чая.*1* Когда официант отправляется на кухню, а его

помощник принимается убирать наш стол, Каран поворачивается ко мне и

произносит с широкой улыбкой:

- Все дело в индийской воде, Дейл, – он поднимает руку немного вверх и двигает

пальцами, что характерно для всех местных, когда разговор идет о чем-то

хорошем или приятном. – Нигде в мире не приготовят наши напитки так, как на

их родине. Вот вы, англичане, пьете чай с молоком. Я согласен, – положив одну

ладонь на колено, а другую – на сердце, гид выпячивает подбородок, – этот рецепт

по праву принадлежит вам, а мы его у вас позаимствовали. – В следующее

мгновение он вновь сладостно улыбается, точно ребенок. – Но, согласись же, друг, что у нас он получается вкуснее. А знаешь, в чем секрет? В индийской воде, в

индийском молоке, – Каран загибает пальцы, – в индийской душе…

На последних словах он рассмеялся и без особой силы двинул мне рукой по

плечу. Откинувшись потом на стуле, приятель поправил сначала чалму на голове, а затем покрутил обручальное кольцо на безымянном пальце. Я слабо ему

улыбнулся, чтобы тот не обижался на меня. Я, правда, внимательно его слушал.

Он помогает мне немного забыться, а мне именно это сейчас и нужно. У Карана, как и у других здешних людей, есть во взгляде искренность и некая бескорыстная

доброта, непонятная западному человеку.

- Ладно, брат, – он хлопает своей ладонью по моей, – извини, что я такой

разговорчивый. Просто хочу помочь.

- У тебя получается.

- Правда?

- Угу. Мне как-то легче не думать о том, сколько всего нам еще предстоит.

Каран снова касается своей чалмы. Наверное, потому что нервничает. Не

знает, как меня поддержать. Это заметно по его бегающим глазам.

- Их брак точно расторгнут?

Я со стопроцентной уверенностью киваю головой.

- Это даже не обсуждается. Возможно, того урода выпустят, дадут условный срок.

У него ведь папа – миллионер. Но у Майи есть все законные основания, чтобы

уйти от мужа. И даже общественность встанет на ее сторону.

Каран сглатывает губы в трубочку. Я играюсь с запонками.

- Черт! Мы ведь идем вперед! Прогресс… Почему так происходит?

Я пожимаю плечами, а у самого сердце саднит. Болит ужасно. И я никак с

этой болью справиться не могу.

- Я не знаю. Не знаю.

- По телефону ты мне сказал, что отец Майи – соучастник преступления. Верно?

То есть, он признался, что он и отец его зятя, можно сказать, были заодно? Я

лично не знаком с господином Диредди, но наслышан о его принципиальности и

жесткости. Выходит, он потребует у господина Уардаса долг? Теперь их семье

точно пришел конец. Знаешь, а со стороны казалось – идиллия!

Я свожу брови вместе. Вздохнув, глотаю горечь в горле. Горечь от

воспоминаний и того, с каким почему-то уважением Каран отзывается о богатых

выродках Нью-Дели.

- Почему ты их так называешь?

В ответ на мой суровый тон Каран оторопело засмеялся.

- Что? В чем дело, Дейл?

- Я сижу тут и рассказываю тебе, на какие поступки способны ради денег те

монстры, которых ты зовешь господами, – долго не отвожу взора от своего

собеседника, и он ведет себя так же.

А потом все же опускает голову, качает ею из стороны в сторону, прибывая в

некоторой обескураженности. Из его груди вырывается растерянный вздох.

- Извини, Дейл, я не хотел обидеть тебя, – Каран вскидывает на меня взгляд.

Он собирается сказать что-то еще, но на мой телефон приходит сообщение, поэтому я отвлекаюсь. Месседж от Лукаса:

{«Нариндер и Нил потребовали связаться с их адвокатами. Видел, что пишут

газеты? Они теперь лютые враги. По всей видимости, Нилу придется продать

все, что у него есть, чтобы рассчитаться с родственником».}

Пальцы в спешке набирают ответ:

{«Почему ты не звонишь?»}

Лукас: {«Не могу звонить. Майя не может предстать перед судом, поэтому за

нее отвечает наш адвокат, представляющий ее интересы. Ты же понимаешь, это все может затянуться на очень долгое время. Единственный плюс: Майя

при таком печальном раскладе может во всем этом не участвовать».}

Лукас: {«Думаю, Майе бы лучше вообще уехать из Индии. Не знаю, захочет ли

она быть рядом с родителями в такой сложный период? Может, у нее есть

родственники в Европе или Америке?»}

Я ей не позволю остаться. Она поедет со мной.

Дейл: {«Я заберу ее с собой. А ваши с Лео дела в Индии, надеюсь, тоже

закончены?»}

Я напрочь забыл о работе из-за того, что произошло.

Лукас: {«Это неразумно, Дейл.

Мы будем искать других инвесторов, но в следующем году. Я не стану

спутывать личные проблемы и бизнес в один клубок».}

Я поднимаю глаза на Карана. Он ожидающе на меня смотрит. Его взгляд

метнулся вправо – возле нас показался официант, поставил на стол чайник, две

чашки, сахарницу и печенье, как угощение. Прежде чем уйти, парень поклонился

с подносом в руке.

- Я не подумал, что задену тебя, – рассуждает Каран.

Собеседник протирает лицо руками.

- Все в порядке. Я в последнее время просто все воспринимаю слишком близко к

сердцу.

Каран улыбается грустновато и чуть-чуть понимающе.

- Сердце ведь у тебя не просто кровь по венам гонит. Оно все чувствует. И ему

больно.

Даже словами описать сложно, как оно у меня бьется каждый раз, когда я

вспоминаю о Майе. А я думаю о ней практически постоянно. Мне нужно ответить

Лукасу, нужно переключиться на диалог с ним, но его заявление о неразумности

моего решения напрягает. Я просто проигнорирую это. Я должен, иначе, выявив

уязвимое место, он будет на него давить.

{«А как же контракт?»}

Лукас: {«Юристы «Wardas Industry» уже написали мне письмо с извинениями.

Они выдвигают корпорацию на продажу, расторгают с нами связь и обещают

выплатить в качестве компенсации в полтора раза больше денег».}

{«Тебя это устраивает?»}

Лукас: {«Нет, меня не устраивает, что столько времени потрачено

впустую».}

Я откладываю телефон слева от себя. Каран наливает мне в маленький

стеклянный стакан, вроде рюмки, чай. Но я не притрагиваюсь к горячему

напитку, а вместо этого выпиваю всю воду в бокале. Опустошив его, вожу

пальцами по ножке хрупкой емкости. В последние дни я часто анализирую слова

Лукаса. Мы с ним лучшие друзья, но у каждого своя жизнь: он думает о том, что

важно для него, а я – о том, что важно для меня. Это логично. Элементарно. И все

равно меня не покидает ощущение, что Лукас в какой-то степени считает меня

виноватым в состоявшемся провале. Мне хочется спросить у него об этом, но вряд

ли хватит духу. Знаю ведь, что это не так. Что все это глупости. Я никогда раньше

не отличался тем, чтобы накручивать себя, зацикливаться на чем-то. И все-таки не

могу избавиться от мысли, что наша дружба дала трещину. Может, совсем

маленькую и невидимую, но делать вид, что ее вовсе нет, не получится.

Я собирался бросить его бизнес. Но я хотел уйти ради любви, а не по другим

причинам. Все в мире, в конце концов, сводится к чувствам, лишающим рассудка.

Разве повод у меня был не достаточно основательным?

Каран, отпивая заказанную им масалу, отгоняет от меня беспокоящие

мысли.

- О чем же ты так сосредоточенно думаешь? – он говорит, тихо и добродушно

посмеиваясь.

Недопонимание между ним и мной рассеялось.

- Я переписывался с Лукасом и вспомнил, что хотел оставить его фабрику еще

перед тем, как Майя попала в больницу, – положив локти на стол, подпираю

сложенными ладонями подбородок. – Какая-то у вас волшебная страна, – слегка

прикрыл глаза и сумрачно улыбнулся, – в первый раз прилетел в Индию –

влюбился, во второй – встретил ее снова, и вся жизнь опять кувырком пошла.

Каран адресует мне меланхоличную усмешку и опускает взгляд на свой

стаканчик с масала-чаем. Ему, видимо, нечего на это сказать. Вообще-то, сегодня, когда я рассказал ему все обо мне и Майе, он был удивлен и не сильно рад.