благодарит Бога за то, что я осталась жива. Порой мне кажется, что связывается

она со мной, потому что так надо. Ведь если не звонит ее муж, то она уж точно

должна. Считает, что я все забыла и простила. Говорит, что мы – семья, обязаны

держаться вместе. Рассказывает, как благодушно они с отцом поступили по

отношению ко мне, позволив уехать из Индии, разрешив не видеть того кошмара, через который проходят сейчас. Я всегда стараюсь быстрее закончить разговор. Не

знаю, когда же во мне появится стержень, умение за себя постоять. Я не хочу

такой жизни. Не хочу, чтобы меня передавали из рук в руки, решали за спиной, как будет лучше {мне}.

Мы гостим у старшей дочери Чанды – Ниши. Клянусь, она самая

адекватная в их семейке. Ей недавно исполнилось тридцать, но ни сама Ниша, ни

ее муж, Викрам не хотят пока обзаводиться детьми. Они поженились пять лет

назад, купили себе этот огромный дом в центре Рима, но родня с обеих сторон

давит, что его пора оживить смехом малышей и топотом крошечных ножек. Муж у

нее современный и, как говорит Ниша, очень хороший, вежливый. Она вышла за

него не из-за богатств и даже не по любви. Так захотел дядя Санджей, а уж ей

пришлось подчиниться. Но сейчас, по истечении стольких лет, она не жалеет о

выборе своего отца.

Кому-то везет, а кому-то – нет.

Ниша закончила колледж по специальности «Моделирование одежды» и

на сегодняшний день у нее есть свой собственный небольшой бизнес, который

начал давать плоды. Именно за этим мы здесь – поддержать ее в первом показе, который помогает организовать Викрам. У Ниши уже есть и спонсоры, и

поклонники. Как модельер-конструктор она разрабатывает одежду, обувь и другие

детали женского гардероба, в личном интернет-магазине все это продает. А теперь

хочет расширить свою аудиторию. В конце этой недели мы сможем увидеть, как

девушки-модели продемонстрируют наряды, в которых совмещен индийский и

европейский стили – это ее слова. Не буду врать, мне жутко интересно, помогает

отвлечься. А, учитывая то, что я так и осталась продолжать учебу дистанционно, маленькое итальянское путешествие даст возможность развеяться, поменять

обстановку… Очень надеюсь, что мы пойдем гулять по городу. Будет настоящим

грехом пренебречь одним из красивейших мест всего мира!

Внизу тетя Чанда принимает своих итальянских знакомых. Она очень

громко говорит о Массуде. Воспоминания о нем заставляют мое сердце больно

сжаться. Он для меня останется навсегда родным человеком, не двоюродным –

родным братом! Он до конца был со мной заодно, защищал перед нашими

родителями и всеми нашими родственниками, до которых также дошли

утверждения Джея о моей измене. Массуд хоть и грозно, хоть и свирепо и с

яростью, но общался со мной и придумал для всех версию, которой мы вдвоем

должны были придерживаться: я гуляла по торговому центру, увлеклась, забыла о

водителе, батарея телефона разрядилась, и вдобавок случайно потеряла

мангалсутру. Мне поверили. Не сразу, но поверили. Возможно, я была слишком

искренна. Однако все правда – Джею я не изменяла. Ни в тот день, ни в какой

другой.

У Массуда своя квартира на востоке Лондона, он редко посещает отчий дом, но и такое бывает. Хоть мы видимся лишь временами, я чувствую радость от того, что с нами он не прилетел в Рим. Он продолжает дело отца, с понедельника по

воскресенье – работа. Наверняка, брат уже и забыл, что означает отдых. Мысли

часто к нему возвращаются. Я не люблю думать о том, как полгода тому назад его

друг, составив мне компанию на заднем сидении джипа, закрывал рот рукой, чтобы я не кричала, и держал крепко – чтобы не вырвалась. Я слышала диалога

Дейла и Массуда, и было настоящей пыткой не иметь возможности выйти из

машины, сделать свой собственный выбор… Все уже давно позади, но я не могу

простить за это брата.

Шанти неожиданно плюхается на мягкий диван рядом со мной, несильно

толкает меня в бок локтем и большим пальцем указывает в сторону.

- Ты уже начала готовить Алу Гоби?*1*

Мое лицо вытягивается в удивлении.

- Что? Тетя Чанда сказала тебе взяться за его готовку!

Маленькая стерва скосила на меня свои светло-карие глаза, она

переместила длинные густые волосы на другое плечо и, уткнувшись взглядом в

экран телевизора, монотонно произнесла:

- Мама передумала.

Опешив, я смотрю на нее. Нельзя поверить, что из шестилетней девочки, с

которой я играла в куклы в Нью-Дели, выросла такая хамка! Каждый раз я

напоминаю себе, что ее мать открыла двери своего дома для меня. Это помогает

контролировать эмоции – злость, досаду, бешенство и негодование.

Когда я захожу на кухню, там сидит Чанда со своими подружками-

ровесницам. И как только они замечают меня, берутся за головы, просят присесть

рядом, имитируют горе и фальшиво плачут, причитая, какая же несчастная у меня

судьба…

****

{Дейл}

Сон, в котором я был счастлив, испортили громкая музыка и яркий свет.

Почему внезапно эта песня начала играть? Я ее знаю, только никак названия

вспомнить не могу… Почему она в моем сне? Я слушал ее накануне. Да… Прежде

чем заснул, наконец. Уже не сплю, когда понимаю, что пытаюсь закрыть лицо

ладонью, чтобы вернуть темноту. Другой рукой шарю по прикроватной тумбе, но

только сбиваю – по-моему – электронные часы.

Какого черта творится?!

Окончательно открыть глаза приходится после того, как по комнате

разносится девчачий приглушенный крик. Я резко поднимаюсь на локтях, почувствовав волнение и даже испуг. Но потом облегченно вздыхаю: милашка, что провела здесь ночь, сонными сощуренными глазами наблюдает за мной. Она

прижимает к груди одеяло.

- Ты пнул меня, – жалуется, выпятив нижнюю губу, как ребенок.

Я глубоко вздыхаю и принимаюсь оглядывать спальню. Кто-то распахнул

шторы, а мой смартфон с тумбы перекочевал к кровати, лежит у меня в ногах и

оттуда доносится тот самый трек, который, я думал, мне снится. Да, я… Я ведь

слушал его, пока не заснул. Прежде чем, наконец-то, закрыл глаза. Это было

тяжело. Даже после бурного секса с… не помню имя этой красивой брюнетки

рядом. Я поворачиваю к ней голову, она до сих пор сосредоточена на мне.

- Ты откинула шторы? – спрашиваю хриплым шепотом.

На ее очаровательной мордашке проступают признаки задумчивости.

Качает отрицательно головой, и растрепанные волосы, доходящие до худых плеч, рассыпаются по белоснежной подушке. Я вскидываю высоко брови, тоже начинаю

размышлять, но ночь была такой длинной, а утро наступило так быстро – мозг у

меня пока остается выключенным.

Тянусь к телефону. Разблокировав экран, веду по нему пальцем и вырубаю

на*рен музыку. Не могу слушать эту песню. Вчера на повторе была. Напоминает о

{ней}.

[Kygo feat. Wrabel – {«With You»}]

Потянувшись и упав обратно на подушки, я спрашиваю озадаченно у

крошки, имени которой то ли не помню, то ли – вообще – не знаю:

- А кто же тогда пустил сюда свет? Не ты, – указываю пальцем на нее. – И не я, –

теперь указываю пальцем на себя.

Она все еще щурится, а я веду себя рассеяно. Все мои действия очень

ленивы. Ни глотка за целый вечер, а голова все равно раскалывается.

Прислушиваюсь: стук каблуков звучит отчетливее, мне не могло показаться.

О-о-о, нет! Узнаю эти шаги!

- Это я сделала! – сначала в моей квартире раздается командный голос матери, а

потом и она сама появляется в проеме.

Такая строгая, высокая, утонченная. Взгляд – из-под бровей, отнюдь

неодобрительный. В руках она держит свою сумочку и пальто. Ожидает, наверное,

что я вскочу с кровати, дабы почтить ее незаконное проникновение ко мне домой, но мне, можно сказать, плевать. Ага. Развожу руки в стороны и правой

притягиваю к себе девчонку. Она кладет ладонь мне на грудь. Вижу, как мило и

натянуто улыбается моей матери. Ох, моя неисправимая, надоедливая мама!

Мама… Ар-р-р-р!..

- Ты что, копалась в моем телефоне? Запустила проигрыватель, да?

Она так фыркает, будто чувствует себя оскорбленной.

- А как иначе, по-твоему, можно тебя разбудить?

Я откидываю голову назад, недовольно застонав.

- Зачем меня будить? Сегодня у меня выходной!

- Вот именно, – заявляет она, поправляя блондинистые волосы, аккуратно

уложенные и спадающие короткими волнами к ее плечам, – а я хотела, чтобы мы

позавтракали вместе. Хотела с тобой поговорить. Ты, вообще, в курсе который

час? Закрываю глаза. Заснуть я уже не смогу, но если сделаю вид, что сплю, мама

уйдет?

- Дейл! – кричит, и тогда понимаю, что вряд ли суждено сбыться моим мечтам.

- Сколько? – приоткрыв один глаз, выдаю со свистом.

- Половина двенадцатого! – говорит она, придав голову истеричные нотки.

Ей Богу, жизнь разрушилась! Какого черта она придает так много внимания

столь малозначимым вещам? Да, я сплю дольше, чем восемь часов в сутки. И что

из этого?

Она продолжает стоять на мете. Подняв голову, вижу, как мама выгнула