Как-то ясным весенним утром молодой Эдуард заявил Ранальду, что они отправляются на континент, в Кале.

– Когда, сир? – поинтересовался капитан гвардии принца.

– Сегодня, – был короткий ответ.

Ранальд согласно кивнул и пошел собирать своих людей.

К вечеру они были уже в Дувре. Устремленные в небо башни Дуврского замка, возвышающегося на высоком берегу Кента, вызывали у Ранальда невольное чувство восхищения. Он уже не впервые видел эту впечатляющую картину, но всякий раз в душе его что-то отзывалось на такое откровенное проявление мощи.

Ширина Английского пролива здесь совсем невелика, и до Кале рукой подать, каких-то восемнадцать миль. Однако сегодня что-то было не так. Вода в Дуврском проливе, обычно зеленовато-голубая под белыми береговыми скалами, казалась грязно-серой. Волнения на море не было, но пролив выглядел хмурым, неприветливым и… коварным. Море, казалось, ожидало чего-то.

И вскоре тяжелые тучи низко нависли над высокими стенами крепости, похоже, небо готово было раздавить землю, стало совсем темно, и началась гроза. Слепящие молнии одна за другой прочерчивали темное небо, и следом грохотало так, что уши едва выдерживали силу звука. Люди притихли. При этом небесном светопреставлении мощная крепость уже не представлялась надежным убежищем. Разыгравшейся стихии было вполне под силу смести ее с лица земли, не оставив и следа. О сне не могло быть и речи. Около часа над Дувром сверкало и грохотало, а потом гроза стала смещаться на восток. Дождь лил как из ведра, но грохот становился все тише, молнии не так слепили глаза, и постепенно все стихло. Уснуть удалось лишь глубокой ночью. Однако утром как ни в чем не бывало выглянуло солнце, море засверкало в его лучах, как будто приглашая людей в плавание. Принц на приглашение откликнулся.

Вскоре они были уже в Кале. Этот замок оставил у Ранальда при первом посещении очень неприятное впечатление, учитывая обстоятельства, сопровождающие его появление здесь. Однако сейчас он состоял при высокой персоне наследного принца командиром охраны и оберегал его. Молодого Эдуарда принимали со всем полагающимся почетом. Лорда Генри Гросмонта тут нынче не было, и капитан де Бриер рассыпался в любезностях перед наследником короны и его знатными спутниками. Однако, увидев Ранальда, одетого в облачение рыцаря и с эмблемой принца на груди, он невольно изменился в лице, в глазах промелькнули злобные искры. По-видимому, капитан был не из тех, кто легко забывает свои поражения и мирится с ними. А золотые шпоры шотландца ввели его в состояние ярости.

В тот же день Ранальд увидел и второго де Бриера. Младший брат капитана, Жиль де Бриер, был столь же высок, но казался стройнее, легче и подвижнее. Лицом он был очень похож на старшего брата и производил впечатление его помолодевшего портрета. Выражение лица было столь же мрачным, а маленькие светло-голубые глазки смотрели из-под рыжеватых бровей неприветливо. Надо полагать, капитан просветил брата в отношении того, что он думает о шотландце, поскольку взгляд Жиля, обращенный на Ранальда, таил злобу. Но Мюррею было не до того, нужно было решить множество вопросов, связанных с безопасностью принца в этом большом замке, слишком близком к коварным французам.

А вечером второго дня молодой Эдуард преподнес Ранальду неожиданный сюрприз. Собираясь уходить, он заявил, что вся охрана остается здесь, в его покоях. Никаких возражений принц слушать не стал, говорил надменно и сухо и велел ждать его не раньше утра. Ранальд провел ужасную бессонную ночь и испытал огромное облегчение, когда в лучах восходящего солнца увидел принца живым и здоровым. Эдуард, надо отметить, имел весьма помятый вид, однако был доволен, как вдоволь наевшийся сметаны кот, уже не имеющий ни малейшего желания ловить мышей. Полдня он отсыпался, потом устроил веселую пирушку со своей свитой, но теперь уже охрана не отходила от него.

Они провели в Кале пять дней, показавшихся Ранальду вечностью. Принц еще раз удалился на свое свидание без охраны, лишая Мюррея покоя и сна, и тот от души клял все юбки на свете, ставящие под угрозу спокойствие в королевстве и сохранность его собственной головы.

С де Бриером-младшим Ранальд столкнулся еще дважды. И в обоих случаях глаза его горели злобой и ненавистью.

Наконец они погрузились на корабль и вскоре увидели вдали белые скалы Дувра. Ранальд вздохнул с облегчением.

Монаршую чету они застали в Виндзоре, любимой резиденции королевы. И все пошло заведенным порядком.

В начале лета здесь же, в Виндзорском замке, состоялся большой праздник в честь дня рождения королевы Филиппы. Ей исполнялось тридцать семь лет, и она уже выносила и родила своему мужу тринадцать детей. Конечно, молодость королевы давно уже осталась позади, она потеряла легкость и подвижность, огрузнела, временами прихварывала, но все еще была полна желания угодить своему супругу. Король смотрел на жену с нежностью во взоре, и было видно, как много она для него значит.

На этом празднике Ранальд впервые увидел Джоанну Кентскую. Она была необыкновенно хороша собой и, как видно, чрезвычайно этим гордилась. Джоанна была дочерью Эдмунда Вудстока, единокровного брата Эдуарда II, и, следовательно, состояла в родстве с королевской семьей. Ныне она была супругой Томаса Холланда, сенешаля графа Солсбери, но вступила в этот брак, не испросив разрешения короля. Это была скандальная история. Король Эдуард злился и пытался расторгнуть нежелательный для семьи союз и отдать родственницу в жены Уильяму Монтегю, второму графу Солсбери. Однако непокорная красавица, как разъяренная тигрица, воевала за свою любовь, обратившись за помощью к папе римскому. И победила. Сейчас ей было двадцать три года, она недавно родила своему мужу дочь, но при этом была свежа, как весенний цветок, и выглядела невинной девушкой.

Внимательно наблюдая за собравшимися представителями самого цвета королевства, Ранальд заметил, какие взгляды бросает принц Уэльский на свою родственницу. В глазах его при этом появлялось что-то щенячье, и Мюррею стало не по себе. Заприметив принца в некотором отдалении от гостей, он не выдержал.

– Зачем вы терзаете себя, сир? – прямо начал Ранальд. – Слепому видно, что вам нужна эта женщина. Так возьмите ее. Насладитесь ее прелестями и остыньте. Тем более что она не девица и скандала не будет. А отдаться такому герою, как вы, мой принц, – великая честь для любой женщины в королевстве.

– Ты ничего не понимаешь, Мюррей, – хмуро откликнулся Эдуард, – я не могу взять ее. Она – дама моего сердца, и я готов петь ей канцоны и сочинять в ее честь баллады. Она прекрасна, как утренняя заря, разве не видишь? Другой такой женщины нет. А ты говоришь – взять. Взять можно миловидную крестьяночку в поле или горничную во дворце.

– Или дочь коменданта крепости, – чуть улыбнувшись, добавил Мюррей.

Принц сверкнул на него недовольным взглядом, но ничего не сказал и удалился к компании молодых аристократов, которые затеяли какую-то веселую игру.

Немного позднее Ранальду пришлось столкнуться с красавицей Джоанной лицом к лицу в довольно уединенном месте. Она бросила на него откровенно заинтересованный взгляд – по-видимому, желала от такого красивого мужчины преклонения и комплиментов. Но Мюррей был зол на нее за, как он считал, унижение своего принца. Поэтому лишь поклонился даме, но взглянул на нее холодно и даже сурово. Этого Джоанна стерпеть не могла. Она одарила его презрительной улыбкой и взглядом, сказавшим ему, что теперь у него есть непримиримый враг и в королевском дворце. Тщеславные женщины никогда не прощают мужчине недостаточного внимания к своей красоте. А Джоанна была тщеславной до крайности.

Праздники прошли, и наступили будни. Принц Уэльский еще раз наведался в Кале. Ранальд, разумеется, был при нем, но ему было строго-настрого запрещено даже намекать на то, о чем он догадался еще в самый первый раз. Принц не желал делать свои маленькие шалости предметом обсуждения.

В середине лета молодой Эдуард решил позволить командиру своей гвардии небольшой отпуск.

– Ты хорошо поработал, Мюррей, – заметил он как-то вечером, когда готовился ко сну. – Моя гвардия уже показала себя в лучшем виде. Но и тебе следует наведаться домой, в свои новые владения. Говорят, у тебя очень милая молодая жена?

– Это так, сир, – склонил голову Ранальд, впервые за много месяцев вспомнив, что у него есть законная супруга. – Леди Лорен и правда хороша, благонравна и горяча в постели.

– Тебе здорово повезло, дружище, – расхохотался принц, – не каждый мужчина может похвастать такими достоинствами своей супруги. Она, часом, не понесла еще от тебя?

Ранальд растерялся. Он понятия не имел, каково там живется его жене, и, откровенно говоря, даже не задумывался об этом.

Увидев выражение его лица, принц рассмеялся пуще прежнего.

– Повеселил ты меня, Мюррей, ничего не скажешь, повеселил, – сквозь смех проговорил он. – Ты уж съезди да проверь, на месте ли еще твоя жена и твой замок.

– А как же вы, сир? – служба принцу, как видно, была для него важнее.

– Я вполне обойдусь заботой Гая Флинта. Ты хорошо вымуштровал этого парня, он справится. Даю тебе полтора десятка свободных дней. Да, Родерика Хея можешь взять с собой. Так будет лучше.

Молодой Эдуард отправился на покой, а Ранальд пошел объявить своим воинам решение принца и обсудить самые важные вопросы. Родерику он велел готовиться в путь.

Глава 7

Утром следующего дня они были уже в дороге. Природа нежилась в объятиях лета. Солнце пригревало по-летнему жарко, но время от времени в воздухе разливалась прохлада и тучи заволакивали небо. А вот наконец и знакомый силуэт замка, освещенный закатными лучами. Их увидели издалека, и ворота приветливо распахнулись перед хозяином.

Ранальд въехал во двор крепости. Со всех сторон раздавались радостные приветствия, его воины были счастливы вновь видеть своего командира, и дружный восторженный крик взорвался в небо, когда они увидели рыцарскую перевязь на его груди. Их командир стал рыцарем!