– В постели? – ухмыльнулся Чилкот, подмигнув сэру Хью. – Уверяю вас, мадам: если бы кто-то из нас и оказался в постели в этот час, то уж точно не в своей…

– Уймись, Чилкот! – оборвал друга Гаррет, раздраженно дернув стремена. – Не забывай: это моя будущая жена, – так что прояви уважение.

Нейл опустил глаза, но Джульет успела заметить, как вся компания исподтишка обменялась взглядами. Было ясно, что друзья стараются незаметно рассмотреть ее и определить, достойна ли она их заводилы, и не могла осуждать их за это. Она всего-навсего неотесанная провинциалка из колонии: и говорит, и одевается, и думает не так, как они, – поэтому не удивительно, что они так придирчиво отыскивают в ней недостатки.

– Прошу простить меня, мисс Пейдж, – сказал Чилкот с притворным раскаянием. – Иногда я веду себя как придурок с куриными мозгами.

– Не иногда, а всегда, – буркнул Гаррет, рукавом насухо вытер седло и, обхватив Джульет за талию, вместе с Шарлоттой легко поднял в седло.

Когда мгновение спустя он тоже вскочил в седло, его грудь надежно защищала ей спину, а руки оберегали их обеих.

– Значит, ты твердо решил жениться? – небрежно уточнил Перри.

Гаррет сурово взглянул на приятеля:

– Разумеется! Даже если этот коварный мерзавец что-то задумал, то у него ничего не выйдет. Пришло время проучить могущественного герцога Блэкхита.

Его лицо осветила коварная улыбка.

– Люсьен запретил мне даже смотреть на Пейдж, так что, если я женюсь на ней, и вовсе лопнет от злости. Ну что, поехали? Нельзя терять время!


Убаюканная мерным покачиванием седла, теплом рук Гаррета и усталостью, Джульет немного подремала, а когда открыла полусонные глаза, увидела, что небо почти очистилось от туч, а на востоке уже окрасилось в розовые и золотистые тона.

Заметив, что ее голова уютно лежит на мускулистом мужском плече, она, покраснев от смущения, вздрогнула и отстранилась. От этого резкого движения проснулась и захныкала Шарлотта: видимо, проголодалась.

– Доброе утро! – раздался бодрый голос у нее над головой. – Ну как, немного вздремнули?

Джульет поморгала и осмотрелась. Поля и лесополосы уступили место зданиям, все еще темным в этот предрассветный час. В воздухе сильно пахло угольным дымом.

– Да, я немного поспала. Мы уже в Лондоне?

– Нам предстоит пересечь почти весь город, чтобы добраться до Спитлфилдса.

Малышка недовольно завозилась и вдруг требовательно закричала.

– Что это с ней? – испугался Гаррет.

– Проголодалась.

Он напряженно замер.

– Вот как?

Это прозвучало так растерянно, что Перри, ехавший впереди, оглянулся и насмешливо вскинул бровь, а сэр Хью ухмыльнулся.

Шарлотта заливалась пронзительным криком.

Гаррет откашлялся.

– Гм-м… наверное, вам нужно заняться ею. Мы могли бы остановиться, а вы устроитесь где-нибудь за деревом или…

Рочестер уже вовсю хихикал, не скрывали и остальные.

– Не волнуйтесь: я сумею покормить ее прямо здесь, – улыбнулась Джульет.

– Прямо здесь? – глупо повторил Гаррет, и ответом ему был дружный хохот.

– Ну конечно… – Подняв полы плаща, она закутала малышку и, оттянув лиф платья, приложила к груди. Крик Шарлотты сразу же прекратился, сменившись чмоканьем. Полы плаща надежно укрывали сцену кормления от посторонних взглядов, но тем не менее вся компания, пришпорив коней, предпочла отъехать на некоторое расстояние.

– Я… я в этом ничего не смыслю, – смущенно промямлил Гаррет.

– Если хотите стать ей отцом, придется освоить многие премудрости, милорд.

– Да, но…

Похоже, громкое чмоканье малышки навело его на совсем не отцовские чувства, поскольку Джульет вдруг ягодицами ощутила, как затвердела и напряглась его плоть. Еще больше ее поразило, что неожиданно и по ее телу прокатилась ответная горячая волна желания. Она залилась краской и застыла в смятении и тревоге. Ситуация явно выходила из-под контроля и переставала казаться забавной.

Ни он, ни она не проронили ни слова, хотя оба осознавали, как он возбужден. И это состояние нарастало, по мере того как малышка продолжала сосать грудь. Джульет ощущала ягодицами, как увеличивалась и становилась тверже его плоть, словно жила своей жизнью, настойчиво пульсировала. Ее вдруг бросило в жар, тело стало горячим и влажным, сердце пустилось вскачь, стало трудно дышать. К счастью, Шарлотта насытилась и заснула, и Гаррет, пришпорив коня, послал его рысцой, чтобы – от греха подальше – поскорее присоединиться к приятелям.

– А знаешь, старина, роль семьянина тебе к лицу, – ухмыльнулся Перри и едва успел увернуться от затрещины Гаррета.

– Нет, Гаррет, кроме шуток: ты просто создан для этого. Прямо-таки образцовый отец семейства, – поддержал приятеля и Нейл.

– Заткнитесь!

Ответом ему был дружный хохот, однако все были так измотаны бессонной ночью и многочасовой дорогой, что вскоре утихомирились и тишину нарушало лишь цоканье копыт по булыжной мостовой. Компания ехала по улице, с обеих сторон застроенной высокими домами: кирпичными и каменными, – над крышами которых плыли предрассветные перистые облака, казавшиеся сиреневыми на фоне ярко-оранжевого неба.

Джульет изумленно осмотрелась. Значит, вот он какой, Лондон: великий город, где царили те, кто поработил и разорил ее далекую родину. Это здесь принимались законы о налогах, невыносимым бременем ложившихся на плечи жителей колоний. Политика правителей привела к восстанию, в результате которого бостонское общество раскололось. Трудно поверить, что она, маленькая Джульет Пейдж из Мэна, оказалась здесь, в этом самом городе, откуда исходили законы, которые привели к кровопролитию за три тысячи миль отсюда.

Погруженная в свои мысли, она не сразу поняла, что Гаррет называет ей каждую улицу, по которой они проезжают: эта Пикадилли, а эта, направо, уже Сент-Джеймс-стрит… далее Пэлл-Мэлл… Показал он и пруд в парке, над которым в утренней тишине разносилось кряканье уток.

– Будем надеяться, что кузен Брукгемптона привык рано вставать по утрам, – пробубнил, зевая во весь рот, Чилкот, подъехав к Крестоносцу. – Я, например, к числу таковых не отношусь.

– Сколько сейчас? – спросил Гаррет.

– Около четырех, – ответил Нейл и опять зевнул, прикрывая рот ладонью. – Скажите, мисс Пейдж, вам нравится наш прославленный Лондон?

– Он рано просыпается, – уклончиво ответила Джульет, оглядываясь по сторонам, – как и ваше английское солнце.

Едва первые лучи солнца отразились в темных окнах окружающих зданий, улицы ожили. Фонарщик, заметив компанию хорошо одетых джентльменов верхом, почтительно им поклонился с лестницы, на которой стоял, чтобы подправить фитиль в фонаре. Домохозяйка, распахнув дверь, стряхнула воду со швабры. Мимо проковылял ночной сторож с фонарем, часами и колотушкой в руках и, дунув в свисток, повернул на боковую улицу.

Всадники свернули на Стрэнд, потом на Флит-стрит, миновали собор Святого Павла, величественный купол которого, необычайно красивый в розовато-золотистых лучах солнца, так поразил Джульет, что она еще долго оглядывалась через плечо, любуясь этим зрелищем.

Они уже добрались до Чипсайда – самого центра Лондона. По дороге Перри и Гаррет наперебой показывали ей то Королевскую биржу, то здание Ост-Индской компании. Видела она и проституток, спящих в придорожных канавах, и одетых в лохмотья бродяг, и карманных воришек. Изредка мимо проезжали богатые экипажи. В конце узенькой боковой улицы между домами мелькнули серебристые воды Темзы и мачты кораблей. Постепенно улицы заполняли молочницы, торговцы рыбой и булочники, толкавшие перед собой тележки со своими товарами и громко призывавшие покупателей.

Стало совсем светло. Воздух был насыщен самыми разнообразными городскими запахами, но надо всем господствовал, перебивая даже вонь рыбы, сточных канав и конского навоза, едкий запах угольного дыма.

Их путь лежал на северо-восток, в сторону Уайтчепела. Джульет была поражена видом полуразвалюх со стеклянными крышами. Гаррет объяснил, что Спитлфилдс – центр ткацкого производства, где изготавливают шелка и бархат, и стеклянные крыши позволяют максимально использовать естественное освещение, и таким образом продлевается рабочий день ткачей.

Джульет вздрогнула, представив, что они с Шарлоттой могли оказаться здесь, если бы лорд Гаррет их не спас.

В этот момент Перри остановил коня перед аккуратным кирпичным домиком рядом с каменной церковью, которую украшал изящный шпиль. Благодарность Гаррету в сердце Джульет отступила перед реальностью, и ей стало страшно: она выходит замуж. Здесь. Сейчас. За человека, который был так же далек от ее идеала, как Лондон от Бостона.

– Вот мы и приехали, – бодро объявил Брукгемптон. – Идемте!

Приятели один за другим спешивались, перекидываясь шуточками – типично мужскими, которые сводились к тому, что брак, мол, сродни тюрьме или смерти, что жениться – все равно что отдать себя на растерзание льву или позволить загнать под каблук.

– Нервничаете, мисс Пейдж? – нарочито заботливо спросил Гаррет, наклонившись к самому ее уху.

– По правде говоря – да, однако уверена, что нам обоим сразу станет лучше, после того как все закончится, – ответила Джульет совершенно серьезно.

– Похоже, вы не в восторге от этой затеи?

Она промолчала, наблюдая, как лорд Брукгемптон открыл калитку, прошел к дому священника и принялся громко стучать в дверь висячим молотком.

– Извините. Это все потому, что…

– Почему же, мисс Пейдж? Вам что-то во мне не нравится?

«Просто ты совершенно не такой, как Чарльз. Это за него я должна была выйти замуж, а не за тебя».

– Нет, лорд Гаррет. Все хорошо. Просто я нервничаю перед свадьбой.

В это мгновение дверь наконец открыли, и Перри пригласил друзей войти.

Глава 13

В ночной рубахе и колпаке, со свечой в руке, донельзя возмущенный бесцеремонностью гостей, в комнату вошел преподобный Гаролд Пейн. Специальное разрешение? Срочное бракосочетание? Неужели нельзя было подождать с этим? Слуга Божий продолжал ворчать и возмущаться до тех пор, пока Гаррет не вытащил из кармана деньги. Взглянув на кошель и прикинув его вес, викарий сразу же успокоился и поспешил приказать полусонной экономке принести гостям чаю, хлеба и масла.