Джульет замерла в напряжении, Гаррет – тоже: каждый словно ждал от другого первого шага, разрешения, хотя в их взглядах явственно читалось желание, которое ни он, ни она не решались выразить словами.

– Не щекотно? – спросил он наконец.

– Н-нет… – с трудом переводя дыхание, выдавила Джульет.

– Гм-м… – Он опять обвел пальцем вокруг соска, чуть нажал, потом легонько ущипнул. – А так?

У нее гулко забилось сердце, по всему телу прокатилась горячая волна желания.

– Пока нет, – хрипло прошептала она.

Рука его передвинулась выше, пальцы ухватились за кромку ворота, на мгновение застыли, потом принялись мучительно медленно спускать лиф платья, обнажая грудь. Джульет стало трудно дышать. Не отрываясь, она смотрела на руку мужа, которая скользила все ниже и ниже…

– А теперь?

Джульет неуверенно подняла руку и, прикоснувшись к его щеке, медленно провела пальцами по жесткой линии скулы, потом тронула его губы.

– Нет. Наверное, нужно нажать посильнее…

У него так потемнели глаза, что стали из голубых синими, и только теперь она заметила, что он тоже дышит тяжело, что тело его напряглось от едва сдерживаемого желания и что смотрит он на ее набухшие соски, которые бесстыдно выглядывали из почти стянутого лифа платья. Потом его ладонь приподняла грудь, и он с удовольствием ощутил ее тяжесть, идеальную форму, шелковистость и тепло.

Со стоном рухнув рядом с Джульет на кровать, так что матрац протестующе скрипнул под тяжестью его тела, он прижал ее голову к груди, зарывшись пальцами в волосах.

Джульет кончиком языка облизнула пересохшие вдруг губы и прошептала:

– Кажется, мне нравится, когда меня вот так… щекочут.

Он улыбнулся, опустил ресницы, его дыхание – свежее, теплое, с едва заметным терпким запахом вина – коснулось ее лица. Когда он медленно опустил голову и его губы нежно прикоснулись к ее губам, их сердца впервые забились в унисон. Джульет, вздохнув с облегчением, словно сбросила с плеч тяжкий груз, обняла мужа, пальцы ее скользнули по твердым мускулам под тонкой тканью сорочки и, добравшись до шеи, зарылись в шелковистых блестящих волосах. Еще одна горячая волна прокатилась по ее телу, и она забыла обо всем, растворившись в его поцелуе.

– Можно остановиться на этом, Джульет, – хрипло произнес Гаррет, с трудом оторвавшись от ее губ. – Я обещал, что не буду тебя принуждать, и клянусь Богом, не буду…

Но она покачала головой, не желая прерывать это временное приятное забытье, притянула его к себе, и губы их опять слились в поцелуе: ее, мягкие, влажные, податливые, с его – твердыми, но нежными и требовательными. Кончик его языка медленно прошелся по ее губам, потом игриво раскрыл их и начал волшебный танец с ее языком. С тихим стоном она притянула его ближе, отыскала на ощупь пуговицы на жилете и расстегнула, затрепетав от прикосновения к твердым мышцам под тканью сорочки. Джульет почувствовала, что и его сердце колотится как сумасшедшее, не уступая ее собственному.

– О, Джульет, ты такая красивая! Никаких слов не хватит, чтобы выразить это. Ты даже не подозреваешь, как я хотел этого…

Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, поцелуй становился настойчивее, язык погружался в ее рот все глубже. Запустив пальцы ему в волосы, она нащупала ленточку, которой была стянута косица, и развязала ее, позволив шелковистым темно-русым кудрям свободно рассыпаться по плечам. Сама того не желая, она вдруг вспомнила, как в другом месте и в другое время лежала вот так же с мужчиной, очень похожим на этого, однако не почувствовала ни стыда, ни сожаления. Образ того, другого мужчины померк в воспоминаниях, вытесненный новым чувством к этому, который стал ее мужем. Его теплые пальцы нежно пощипывали ее набухшие соски, и ее тело радостно отзывалось на каждое его прикосновение. Наконец Джульет устала бороться с собой и со стоном потянулась к нему, отдаваясь ласкам.

Ей доставляло огромное наслаждение знакомиться с его телом. Рука скользнула по твердым как камень плечам, медленно спустилась по впадине позвоночника к крутому склону ягодиц, переместилась на упругую мышцу бедра. От ее легких, как крылья бабочки прикосновений у него участилось дыхание. Оторвавшись от ее губ, он зарылся лицом в горячую впадинку у основания шеи и принялся целовать атласную нежную кожу, не переставая ласкать рукой обнаженную грудь. Джульет откинула назад голову, и его горячее дыхание спустилось ниже, губы сомкнулись вокруг соска, и проворный теплый язык приступил к делу.

Не скучали и его пальцы, поглаживая и чуть сжимая второй сосок, отчего Джульет горела как в огне и не то стонала, не то всхлипывала.

Не отрывая лица от ее груди, он рассмеялся:

– Ах, дорогая, а я тебя здорово недооценил. Должен признать, ты все-таки умеешь радоваться жизни!

Она не могла говорить: лишь тяжело дышала и постанывала от удовольствия. Тогда рука его медленно заскользила вниз по животу, на мгновение задержалась на крутом бедре под голубым атласом и двинулась дальше. Как приятно было слышать свое имя, срывавшееся с ее губ, и чувствовать, что ее тело страстно отзывается на каждое прикосновение! Гаррет едва сдерживался, с трудом сохраняя способность мыслить от страстного желания.

А она, вцепившись пальцами ему в волосы, лихорадочно прижимала голову к груди, словно умоляла о большем, безмолвно передавая ему свое желание, и это сводило с ума. Она что-то бессвязно бормотала, тело ее вздрагивало, его тоже била дрожь. Его рука коснулась бедра, обтянутого шелковым чулком, спустилась ниже, ухватила край юбок и подтянула их вверх, обнажив сначала стройные щиколотки, потом икры. Его дрожащие пальцы двинулись выше, медленно приближаясь к заветному местечку – средоточию ее страсти.

Как он и ожидал, там было горячо и влажно. Продолжая целовать соски и ласкать грудь, другой рукой он раздвинул влажные завитки и пробрался к нежным складкам и крошечному бутону.

– О, Гаррет! – едва не задохнувшись, прошептала она. – Гаррет, прошу тебя…

Почувствовав ее нетерпение, он поднял ее юбки еще выше и даже охнул от восторга, когда его взору открылись длинные, безумно соблазнительные ножки, стройные бедра, треугольник темных шелковистых волос, скрывавших сладкое местечко. Не в силах удержаться, он руками раздвинул кудряшки и припал к нему губами, обвел языком, пробуя ее на вкус, потом медленно поднял голову, пытаясь заглянуть ей в лицо, и тут его внимание привлек шорох возле двери. Повернув голову, он заметил, как свет, проникавший сквозь овальную замочную скважину, на мгновение исчез, затем появился вновь. За ними кто-то наблюдал.

Ярость затуманила его взор, в висках застучало, дрожь сотрясла все тело, но он все-таки нашел в себе силы прикрыть ее собой и дать возможность получить удовольствие, поцелуем заглушить ее страстные крики. Когда она затихла, он резко опустил ее юбки и, грубо выругавшись, соскочил с кровати, схватил шпагу и ринулся к двери.

– Гаррет! – окликнула его Джульет.

Но супруг видел только проклятую замочную скважину.

– Убью мерзавца!

Глава 19

Он распахнул дверь с такой силой, что чуть не сорвал с петель. Так и есть! Попались, голубчики! На лестничной площадке толпились несколько незнакомцев, которые, видно, по очереди заглядывали в замочную скважину в надежде понаблюдать за происходящим и увидеть обнаженную женщину… его жену, Джульет.

– Вонючие мерзавцы! – в бешенстве выкрикнул Гаррет и, ослепленный яростью, бросился со шпагой на того, кто стоял ближе остальных.

Ни один здравомыслящий человек не рискнул бы напасть на Джо Ламфорда, великана, который был дюймов на семь выше Гаррета и значительно тяжелее. Но Гаррет не был здравомыслящим, поэтому без страха набросился на здоровенного мужчину, похожего на жеребца-тяжеловоза, не догадываясь, что перед ним признанный король лондонских боксерских рингов.

Кулак лорда Гаррета де Монфора влетел в челюсть Ламфорда, и гигант, удивленно крякнув, рухнул навзничь, придавив мощным телом нескольких приятелей, как упавшее дерево давит травинки. На лестничной площадке было тесновато, и кто-то, потеряв равновесие, с воплями страха и боли скатился кубарем по лестнице.

Гаррет даже внимания на него не обратил, сосредоточившись на безобразной разбитой физиономии своего противника, со сломанным носом и ртом, в котором не хватало нескольких зубов и который в данный момент изрыгал площадную брань.

С каждым ударом Гаррет свирепел все больше и яростнее прежнего махал кулаками. Когда очередной удар раздробил великану скулу и вышиб еще один зуб, тот, взревев от боли, изловчился подняться на ноги и всей своей огромной массой с размаху впечатал в стену насевшего ему на спину противника, едва не раскроив ему череп. Со стены сорвалась картина и лишь чудом не пробила Гаррету голову. Обезумев от ярости, он снова вскочил на ноги и ринулся в драку, безжалостно молотя кулаками и защищаясь от ответных атак. Из разбитой губы великана ручьем текла кровь, он ревел, как раненый зверь. Внизу собралась целая толпа: дерущимся что-то кричали, кто-то пытался взобраться по лестнице, а впереди всех, словно флагманский корабль, спешила к месту происшествия пышущая гневом Лавиния Боттомли.

– Прекратите немедленно, вы, оба! Я не позволю устраивать побоище в моем доме! Ни за что!

Гаррет, ловко увернувшись от удара противника, сам ударил его справа. Гигант пошатнулся, но, развернувшись, так ткнул Гаррету под ребра, что у того перехватило дыхание. За спиной кто-то одобрительно крикнул, и Гаррет, вне себя от гнева и все еще не оправившись от удара головой о стену, не раздумывая развернулся и врезал какому-то зеваке. Толстяк лишился чувств и рухнул бы на пол, не подоспей его приятели, а Гаррет прохрипел:

– Получил, вонючий извращенец? Я вас проучу! Навсегда отобью охоту подглядывать за леди!

И драка возобновилась. Крики и возгласы со всех сторон слились в оглушительный нарастающий шум. Кулаки так и мелькали, кровь лилась на ковер, забрызгивала стены. Великан явно терпел поражение. Гаррет чувствовал, как чьи-то пальцы хватали его за плечи, пытаясь оттащить от противника, но это злило его еще больше. С него градом лил пот, слипшиеся пряди упали на глаза, дыхание вырывалось из груди со свистом. Кто-то – возможно, Марио – попытался обхватить его сзади за талию, но, отведав мощного кулака, отказался от дальнейших попыток. Бой закончился полным поражением громилы: в последний раз вяло взмахнув кулаком, он качнулся вперед и тяжело рухнул на ковер. Гаррет успел заметить промелькнувшее в дверном проеме бледное лицо Джульет с огромными от ужаса глазами.